– Что – нет? – переспросил полукровка.
– Я тебе расскажу, как убью тебя! – процедил сквозь зубы мечник, силясь подняться.
– Ладно. Но поговорим об этом после того, как мои слуги поиграют с тобой.
Ответить Савиш не успел. Схватив за плечо, его вздернули вверх и тут же ударом хвоста в грудь оправили в полет до ближайшей стены. Та встретила его каменными объятиями, вышибая из легких воздух. Острой, стреляющей боли не было, значит, ребра целы. Промелькнувшая в помутившемся сознании мысль была на редкость идиотской: «А вот Эл своим хвостом стену расколотить может… Слабаки!»
Змеелюды, шелестя чешуей по камню, стремительно приблизились, изготавливаясь к бою. Каким-то чудом меч Савиша оставался все еще при нем. Занятия с Элхаром много дали не только змеелюду, но и его учителю. Оказалось, что воин хоть и числил серпентеров в своих заклятых врагах, но многого про них не знал. То ли ему до сих пор попадались только изгои, не умевшие хорошо владеть собственным телом, то ли было что-то еще. Но теперь он достаточно четко представлял, чего можно ждать от подобных Элу. Поэтому первые выпады лениво атаковавших змеелюдов воин отбивал спокойно, тут же переходя в атаку и оставляя на чешуйчатых телах длинные порезы.
«Точно, слабаки! – подумалось ему. – На парне даже царапины не было бы!»
Противники издали гневное шипение. От обрушившихся ударов заслониться одним мечом стало уже просто невозможно. Последнее, что смог увидеть Савиш, – летящий ему прямо в лицо с-кешер. Затухающее сознание уловило вспышку ярости где-то на самом краю и кануло в непроглядную тьму.
«Эх, жаль парня – и дед его, и я…»
Боже, как же мне муторно! Кто бы знал! В ожидании Савиша или известий от Нармета я раз пять «обежал» весь дом сверху донизу. Наконец, в очередной раз замерев на шпиле и вглядываясь в темные улицы, я понял, что если подожду еще хотя бы эсту, то непременно сойду с ума! Схватив с-кешер и натянув на голову стальной обруч, я метнулся вниз, в подземный лабиринт.
Казалось, что каменный блок отъезжает с нарочитой медлительностью, испытывая мои нервы на прочность. Не дожидаясь, пока плита полностью откроет проход, я протиснулся внутрь, разорвав на боку тунику. Некогда ждать, чувствую же, что дед и учитель влипли! Их же только оставь без присмотра – сразу в неприятности попадут.
Если меня спросят, с какой скоростью я проскочил пещеры, – не вспомню ни за что. А также то, как я в них ориентировался. Где-то внутри, перед сетчаткой глаза, мигал красненький огонек. Откуда-то я знал, что именно там находятся Нармет и Савиш. Стены просто мелькали по сторонам с такой скоростью, что воздух ураганом выл в настороженных ушах, а сердце бешено стучало где-то в горле, упругими толчками ударяя в виски.
Наконец я оказался почти под ними. Короткий взгляд вверх позволил каким-то образом определить место выхода. Не раздумывая, прыгнул, собственным телом пробивая низкий потолок.
Мгновенно запечатлевшаяся где-то в подсознании картина сорвала последние оковы, хоть как-то еще удерживающие меня во вменяемом состоянии. Вид залитого кровью друга и безжизненно лежащего деда заставил гнев взорваться ослепляющей вспышкой.
Гневный свист взлетел вверх, тут же уйдя в ультразвук. Лезвия с-кешера мгновенно покинули свое обычное убежище. Тело радостно рванулось вперед, действуя в полную силу. Бросившихся мне навстречу двоих змеелюдов отбросило в стороны, ощутимо промяв каменные стены. Главной целью была семерка людей в балахонах, замершая по краям рисунка, и кто-то еще, стоящий рядом с ними. В его запахе смешались как присущие людям, так и свойственные змеелюдам оттенки.
Да о чем я думаю?! Там же деда убивают!
Оружие распалось на две части, тело действовало как на тренировке, без участия разума. Рывок – и две ближайшие фигуры падают на пол, располосованные лезвиями. Поворот, летящее движение – еще один отлетает к стене, как мешок с костями, получив в грудь мощный удар хвостом.
За это время остальные успевают только развернуться ко мне лицом. Резкий жест – и два тела в балахонах замирают у стен, пришпиленные к ним лезвиями с-кешера. Стремительное движение, взмах, и еще двое с воем оседают на пол, пытаясь зажать пять длинных порезов на теле. М-да, когти у меня что надо! Стоявший в стороне скидывает плащ, с тихим смехом вздымая вверх руки в каких-то широких, до локтя, браслетах.
– Повинуйся мне! – звенит его голос.
Ага, как же! Немедленно принять атакующую позицию. Короткий свист пластаемого воздуха – и ладони сжимаются на скользких от крови рукоятях с-кешера. Сейчас я тебе «повинуюсь», мало не покажется. Тоже мне, джинна себе нашел… Янтарно-золотистые глаза «призывальщика» недоуменно распахиваются, встречаясь с моими, ярко-алыми, сощуренными.
– Ты… но ты…
Вой распарываемого лезвиями воздуха, но враг уклоняется, подставив под удар те самые браслеты. Яростная вспышка искр, лязг, скрежет, и мой противник отлетает к стене. Его глаза сужаются, из горла вылетает невнятное шипение. Я группируюсь для последнего, завершающего броска, толчок…
На пути вырастает какое-то туманное марево. На короткое мгновение тело охватывает жжение, быстро сошедшее на нет. Пелена рвется в клочки, плиты принимают основную массу тела, а хвост и с-кешер летят вперед, к противнику. Время словно бы замирает на месте. Я отчетливо вижу, как расширяются в ужасе золотистые глаза. Руки медленно поднимаются в попытке защититься, но, наученный предыдущим опытом, я опускаю клинки вертикально. Они минуют широкие браслеты, и время снова несется вскачь.
– Не-э-э-эт! – взлетает под своды комнаты вопль получившего сразу два клинка в тело врага.
Гнев вспыхивает в последний раз, прокатываясь по телу жадной волной, съедая остатки сил. Ох, как же я уста-а-ал… Зачем-то снимаю с поверженного эти браслеты и защелкиваю на собственных руках. Взгляд привычно пробегается по чешуе… по чешуе…
Я снова серебристый! Чешуя сверкает, как и положено, черные линии четко прорисованы. А еще по всей длине хвоста вздыбливаются коротенькие радужные гребни. Как у виденной мною когда-то змеи. Охваченный странным волнением, щупаю виски. Так и есть. Два небольших, тут же прижавшихся к коже «веера». Вот это да… Если бы еще я не был абсолютно гол!
Отодвигая удивление и радость куда-то в сторону, все сильнее наваливается усталость. Но у меня осталось еще одно незаконченное дело. Превозмогая сонливость, разворачиваюсь к оставленным где-то за спиной Савишу и Нармету. Мастер уже сидит на полу, глядя на меня с испугом, радостью, облегчением и… гордостью?
Я пытаюсь двинуться к воину, но бессильно опускаюсь на хвост, жалобно глядя на мага.
– Спи, малыш, – доносится до меня его шепот, – ты и так уже сделал все, что мог…
Тело словно только и ждало этих слов. Сознание качнулось, падая вниз, веки опустились, я свернулся излюбленным клубком и провалился куда-то туда… Далеко…
…Никогда нельзя терять надежды. Иногда ее проводниками выступают самые невероятные сущности. Словно взорвавшаяся изнутри каменная плита пола, разлетевшаяся по залу мелким щебнем, явно не входила в ритуал Призыва. Мгновенно рассеявшееся облако пыли открыло взгляду страшную до дрожи картину.
Казалось бы, измазанный в грязи, одетый в рванье, взъерошенный змеелюд может вызывать только веселье. Но вот застывшее, страшное, словно лик богини смерти, лицо разом отбивало всякую охоту веселиться. А горящие алым сощуренные глаза заглядывали на самое дно души. Выворачивая наизнанку, подавляя волю и загоняя оную далеко-далеко…
Светлоликие, да он же разъярен до полной потери соображения! У серпентеров такое состояние называется боевой яростью, и когда кто-либо из них в него входит – остальные, даже самые лучшие, воины стремятся оказаться как можно дальше. Ведь в таком состоянии змеелюды не думают. Ну что ты сможешь объяснить взбешенному зверю?
Словно из ниоткуда в руках Элхара возникли клинки, и серая фигура растворилась в воздухе. Ох, а я даже не смог его предупредить, застыв под пылающим взглядом. Нашел, старый дурак, чем заниматься! Внуком любовался, вместо того чтобы помочь ему. Эх, жаль, что не могу выйти из этого круга…
