Мне кажется, что с морем мы находим общий язык еще и потому, что в свободное время я брожу по пляжам и собираю всякий мусор, который волны выносят на берег. Это всякие палки, щепки, обертки от шоколадок, пенопласт, сухие кукурузные початки, персиковые косточки… Думаю, именно за помощь море меня и уважает. Кто?то сорит, бросает в море мусор, а я его очищаю.

И вот я увидела на берегу что?то блестящее.

— Блестит что?то, — сказала я Марату, кивая на блестящий предмет. — Наверное, мусор какой?то.

Я поднялась с песка и направилась к кромке воды.

— Ну, что там? — крикнул Марат.

— Какая?то бутылка, — ответила я, нагибаясь к воде и беря в руки бутылку из зеленого стекла, которую волны вынесли на берег.

— Что за люди такие бессовестные? — проворчал Марат. — Я не понимаю, вот как только рука у них поднимается бросать в море всякий мусор? Неужели трудно бросить это в мусорный бак, а?

Я пожала плечами, собираясь положить бутылку под дерево, чтобы потом забрать ее и выбросить в мусорку, но вдруг заметила…

— Марат! В бутылке что?то есть!

— В смысле? — удивился катамаранщик.

Вместо ответа я подошла к костру и посмотрела бутылку на свет.

— В ней какая?то бумажка, — дрожащим голосом произнесла я, ощущая, как от волнения в висках стали стучать молоточки.

— Бумажка? — изумился Марат, склонившись над бутылкой. — Записка? Какое?то послание?

Я не могла ничего ответить — была сильно взволнована. Я всегда мечтала найти что?нибудь старинное и, главное, связанное с морем. Постоянно представляла, как обнаруживаю на дне морском древний затонувший корабль, который до меня еще никто не находил, заплываю внутрь — а там повсюду рыбы, стены покрыты водорослями. Плыву дальше и вижу скелеты утонувших моряков, одетые в старинную одежду, которая за долгое время нахождения в морской воде истрепалась и превратилась в лохмотья. В каюте капитана обнаруживаю журнал с записями, что велись во время плавания. Там записано все, что происходило с кораблем. Вплоть до момента, когда он стал идти ко дну… А может, я на корабле и клад найду!

Каждый раз, когда я представляла себе нечто подобное, несбыточное, мое сердце начинало часто биться, я прямо?таки явственно ощущала, что нахожусь под водой, плавая среди кораллов и рыб, в каютах затонувшего корабля… До того четко все представляла, что даже дрожь пробирала, когда я мысленно возвращалась в реальность. Ведь иногда мои фантазии бывают реальней, чем сама реальность…

А теперь передо мной лежит бутылка. В ней — бумага, свернутая в трубочку. Горлышко заткнуто пробкой, напоминающей деревяшку. И от всего этого прямо веет таинственностью и древностью. Или мне так только кажется? Не знаю. Но знаю одно: я нашла бутылку с запиской, выброшенную пенистыми волнами на берег.

— В ней может оказаться все, что угодно, — вслух закончила я свою мысль. — И послание людей, затерянных на каком?то далеком острове и умерших уже лет триста назад, и карта с указанием расположения клада, и письмо какой?нибудь женщины, заточенной в высокой башне на берегу океана, которая исхитрилась раздобыть бутылку и бросила ее в волны со своей башни, моля бога, чтобы она не разбилась… Еще его могли написать люди, которые плыли куда?то, их лодка попала в шторм, и они затерялись…

— А для чего вообще помещают письма в бутылки?

— В основном так делали раньше: попавшие в беду моряки или другие люди, как?то связанные с морем, бросали в воду бутылку с запиской в надежде, что когда?нибудь ее выловят и прочитают. А может, и сейчас моряки так делают. Мало ли, что в жизни бывает. Вдруг и сейчас для кого?то послание в бутылке — единственный способ дать знать о своем существовании. Я даже уверена, что в сети рыбаков редко, но все же попадается бутылка с посланием…

— Подожди, то есть ты хочешь сказать, что этой бутылке может быть как два дня, так и несколько сотен лет? — пораженно уточнил Марат. — Вполне возможно, что она сотни лет плавала в морях и океанах?

Я посмотрела на его встревоженное лицо, на котором отражался пляшущий свет костра, и медленно кивнула. Я все еще не могла прийти в себя от находки. Не верилось, что держу в руках бутылку с чьим?то посланием.

— Да, может, и сотни лет… Я много читала на тему бутылочной почты. Когда Христофор Колумб первый раз плавал к берегам Индии, он регулярно бросал за борт письма с донесениями о ходе плавания. Адресатом была королева Испании Изабелла. Это удивительно, но некоторые письма вовремя попали ей в руки… А вот остальные затерялись в океане, в течениях, в водоворотах, и одно из писем с того плавания нашли люди лишь спустя триста пятьдесят восемь лет. Послание Колумба было запечатано в кокосовую скорлупу и дубовый бочонок.

— Вот это да! — восхитился Марат, с упоением слушая мой рассказ.

— Кстати, в Англии во времена правления Елизаветы I существовала должность Королевского Откупоривателя Бутылок — Откупориватели торжественно, при королеве, открывали найденные бутылки с посланиями… А в наше время в той же Англии одна девочка бросила в море бутылку, где была записка с ее адресом. И всего через полгода ей написал какой?то мальчик из Австралии, который нашел на берегу эту бутылку… Представляешь, она проплыла Атлантический океан, обогнула Африку и после этого проплыла еще и Индийский океан. Об этом случае в газетах писали. У меня дома вырезка лежит. Я тоже иногда подумываю о том, чтобы отправить кому?нибудь письмо по бутылочной почте. Это так здорово, захватывающе!

— Подожди, то есть вполне может быть, что послание в нашей бутылке написано на иностранном языке? — задал новый вопрос Марат. По всей видимости, находка потрясла его не меньше, чем меня. Наверное, в голове вспыхнули воспоминания о прочитанных книгах про морские путешествия, пиратские сражения, острова. И его, как и меня, потянуло на какой?нибудь корабль, чтобы бросать за борт послания.

— Конечно! Черное море связано с другими морями, а те моря — с океанами.

— Так это… давай ее раскроем? — предложил парень.

— Раскроем? Зачем? — удивилась я: я как?то не подумала о том, что бутылку можно раскрыть.

— Чтобы узнать, что написано в записке!

— Но если мы ее распечатаем, то исчезнет тайна, — заметила я, бережно прижимая к груди бутылку.

— А для чего ее хранить? Может, там действительно какое?то обращение за помощью, а мы тут сидим и не раскрываем ее. Может, эта бутылка — современная, а не древняя. Что, если для людей, бросивших ее в море, дорога каждая секунда?

Я посмотрела на бутылку. На ней не было никакой этикетки, печати — ничего, что на глаз помогло бы определить возраст «морского конверта».

— Да, наверное, действительно нужно открыть, — согласилась я.

— Так давай же это сделаем, — нетерпеливо потер ладони Марат.

Дрожащими руками (сейчас коснемся древней тайны!) я взялась за горлышко сосуда и попыталась открыть деревянную пробку, но у меня ничего не вышло. Закрыли бутылку на славу.

— Может, штопором? — предложил Марат.

— А он у тебя есть?

— Не?а.

— Тогда будем так.

— Можно сбегать домой за штопором.

— Долго! Я от любопытства умру. Возьми, ты попробуй.

Теперь с бутылкой стал возиться катамаранщик. И зубами он грыз пробку, и руками пытался открыть, и вдвоем мы ее тянули в разные стороны — я держалась за бутылку, а он тянул пробку, — но ничего не помогало.

— Слушай, что мы тормозим! — воскликнул наконец Марат. — Давай разобьем ее, и все дела.

— Разобьем?! — возмутилась я. — Но вдруг она какая?то ценная? Ее можно было бы отдать в музей или… или в моей комнате поставить. Нет, нельзя ее бить. Ни в коем случае.

Марат понимающе посмотрел на меня и вновь принялся терзать бутылку. В конце концов пробка расшаталась, начала понемногу выходить вверх и с глухим звуком отделилась от горлышка.

«В бутылке воздух, которому много?много лет», — подумала я, стараясь незаметно от Марата вдохнуть в себя воздух, вышедший из стеклянного сосуда. Но вдохнула ли — это вопрос.