«Эту песню с ее бунтарским содержанием я услышал впервые в Одессе от моей покойной жены». (В. А. Чернецкий.)
«Эту песню пела мне мама, когда я была девочкой. Ее адрес — Ростов-Дон… Если я не перепутала, эту песню пели в тюрьме…» (Е. А. Дудошкина.)
«В начале двадцатых годов я видел это стихотворение в альбоме „губернской барышни“ в Семипалатинске». (С. Соколов.)
«Моя бабушка — старая москвичка. Ей 80 лет. Она и сейчас помнит эту песню. Я записала для вас мелодию». (Ученица Центральной музыкальной школы Люда Шевченко.)
Оказывается, романс «Краса природы, совершенство…» пели в гостиных. Пели на семейных и на студенческих вечеринках. Делали добавления от себя:
Екатеринослав, Харьков, Одесса, Ростов, Рязань, Семипалатинск, Москва, больницы, тюрьмы, гостиные, студенческие и семейные вечеринки — вот где исполнялось это стихотворение, вот что выяснилось с помощью читателей «Недели».
Но это еще не все!
«В 1912–1917 годах мой друг служил мальчиком для посылок в „Европейской гостинице“ в Киеве. Однажды ему дали конверт с надписью „Прочитай и передай товарищу“. В нем он нашел „Неизданное стихотворение Лермонтова“: „Пусть бог с лазурного чертога придет меня с ней разлучить“». (Подпись неразборчива.)
«Уважаемый товарищ Андроников! В журнале „Сибирский архив“ за 1911 год я встретил заметку, которую посылаю вам:
В 70-х годах прошлого столетия иркутская обывательница княжна Ю. А. Ланская приобрела в Германии лейпцигское издание сочинений М. Ю. Лермонтова. Интересно отметить, что в этом заграничном издании есть строфы, каких нет в русском издании. Например, в „Демоне“ были стихи»:
«К сожалению, сама книжка произведений Лермонтова лейпцигского издания затерялась». (В. Русин.)
«Перелистайте роман Д. Мережковского про Александра Первого: это стихотворение приводится, по-моему, там». (Н. Курасов.)
Вот они — новые факты!
Стихотворение кажется заколдованным
Еще письмо — из Казахстана. Из города Темир-Тау. От инженера-статистика Ольги Дмитриевны Каревой.
«Строки „Краса природы, совершенство“ встречались мне, — пишет она, — только давно, в собрании сочинений H. С. Лескова, — приложении к журналу „Нива“, в рассказе „Очарованный странник“. Мне помнится, в сноске было указано, что стихотворение принадлежит перу малоизвестного поэта той поры Грубера или Губера. Этого старого издания у меня теперь нет».
Неслыханно! Новый кандидат в авторы, появился — Эдуард Губер!
Пересмотрел все издания Лескова. Вот откуда мне помнилась эта первая строчка: «Краса природы, совершенство…»! Теперь-то понятно! Действительно, она варьируется в «Очарованном страннике». Но это и все! Ибо дело вперед не пошло. Никакого примечания в изданиях Лескова нет.
На помощь приходят педагог Г. В. Гончаренко из Минска и заведующая кафедрой иностранных языков Сибирского отделения Академии наук СССР тов. В. Купреянова.
«Я хорошо запомнил замечательное стихотворение „Краса природы“, — пишет Г. В. Гончаренко в ответ на мое обращение в „Неделе“. — Я читал его еще семнадцатилетним юношей в журнале „Нива“. Помню, в этой подшивке была корреспонденция о закрытии Государственной думы».
«Часть этого стихотворения я знаю наизусть с детства, — читаю в письме В. Купреяновой. — Насколько могу припомнить — это было больше сорока лет назад, — я читала его в журнале „Нива“, в романе „Избалованный“ (не то Брешко-Брешковского, не то Потапенко, не то Тихонова)».
Сажусь перелистывать комплекты журнала «Нива».
Действительно, оба корреспондента правы: в «Ниве» 1912 года напечатаны и заметка о разгоне Государственной думы, и повесть «Избалованный» известного беллетриста тех лет А. А. Лугового (Тихонова). Видимо, эта повесть смутно помнилась и О. Д. Каревой, потому что именно в ней идет спор о достоинствах стихотворения «Грубера или Губера» «Краса природы, совершенство…».
Почему Тихонов-Луговой решил, что стихотворение это принадлежит Губеру, покуда остается загадкой. Архив Лугового ответа на этот вопрос не дает.
Перечитал всего Губера. Современник Пушкина, сверстник Лермонтова, родился в 1814 году, умер в 1847-м. «Красы природы» среди его напечатанных произведений нет, да и быть, конечно, не может. Если бы он даже и написал этот вызов царям и богу, напечатать его в те времена нечего было и думать.
Современники прочили Губера в преемники Пушкину. Сколь неосновательны были эти надежды, видно уже из того, что ныне имя Губера знают по преимуществу историки русской литературы.
Губер — поэт умелый, но своего «лица», своего ясно выраженного индивидуального стиля у него нет. Когда вошел в славу Лермонтов, Губер стал ему подражать, и многие строчки его стихов кажутся перепевами Лермонтова.
«Стихотворения» Эдуарда Губера.
Мысль, что Губер — автор стихотворения «Краса природы», была бы не лишена основания, если б не одно неуловимое, но важное обстоятельство. Стихотворение кажется мне слишком бурным для Губера, слишком увлекательным, энергичным. Слишком талантливым! И тем не менее нельзя отрицать, что в «Прометее», губеровском стихотворении 1844 года, многие строчки сильно похожи на монолог о «красе природы». «Встают ли грозными толпами», «Я вырвал тайну бытия», «Кто дышит злобой на меня», «Я ад и небо подниму», «Когда к небесному чертогу», «Я головы моей не преклоню перед чужим кумиром»…
Что же? Выходит, что Губер?
Нет, покуда ясно одно: «Краса природы, совершенство…» — стихотворение лермонтовской поэтической школы, при этом удивительное по смелости. Но напрасно станем мы искать его в поэтических сборниках. Оно осталось неизвестным даже самым крупным знатокам русской революционной поэзии. А между тем оно долгие годы читалось и распевалось по всей России, было популярно в различных слоях русского общества. Стало народной песней. Его переписывали, заучивали с голоса, переделывали, дополняли. В предреволюционную пору оно сыграло свою благородную роль, использовалось в освободительной борьбе. В истории русской революционной поэзии оно должно занять почетное место. А кто автор — поможет выяснить тот из вас, молодых читателей этой книги, кого увлечет история русской поэзии и общественной мысли.
Стихотворение стоит того.
И надо помнить еще, что альбом, который во время войны видел Сергей Сергеевич Смирнов, еще не разыскан!
ТЕТРАДЬ ВАСИЛИЯ ЗАВЕЛЕЙСКОГО
Что было в тетради?
Когда она попала мне в руки, значительного я увидел в ней мало, но без нее, наверное, не отыскал бы того, что удалось обнаружить после, листая архивные дела, старые адрес-календари и статистические отчеты. Словом, настоящие поиски начались уже после находки. А находка пришла сама. И тут же пропала… Но лучше вспомнить историю эту сначала. Случилась она в ту пору, когда нынешний Центральный государственный архив литературы и искусства СССР в Москве — ЦГАЛИ — был еще Центральным государственным литературным архивом и соответственно назывался в сокращении ЦГЛА. Так вот, одна из сотрудниц ЦГЛА привезла на московскую квартиру мою толстую тетрадь — страниц 350 с лишним; порыжевшие чернила, тронутые желтизною листы… Ее еще не купили, а только взяли у владелицы посмотреть, стоит ли покупать. А для этого выясняли мнения людей, изучающих литературу прошлого века. Решили узнать и мое. В тот день я листал эту тетрадь… ну, что-нибудь вроде минут двадцати, не больше.
