Это имело значение, но слова Флита подарили Эревису то спокойствие, которое больше ничто не могло дать. Убийца смог улыбнуться.

— Я знаю. Спасибо, Джак. — Он прочистил горло и сказал: — Раньше, когда я накричал на тебя…

Джак отмахнулся.

— Забыли, — сказал он.

Кейл сжал руку друга. Все еще чувствуя легкое головокружение, он с помощью Джака поднялся с земли. Глубоко вздохнув, взглянул на Драйзека и Магадона:

— Ривен был прав. Я знаю, как доставить нас обратно на Фаэрун.

Драйзек казался лишь чуточку самодовольным. Магадон не скрывал ни радости, ни тревоги.

— Но каким образом? — спросил он с надеждой в голосе.

— Я перенесу нас туда, — промолвил Кейл. — Но сначала нужно поговорить. Я кое о чем поразмыслил. Нужно решить все прежде, чем мы покинем это место. — Он, извиняясь, посмотрел на хафлинга. — Джак, побудь здесь.

— Что? — удивился Флит. — Зачем?

— Доверься мне, — улыбнулся Кейл.

Будет лучше, если Джак не узнает, что именно хотел предложить убийца.

Не скрывая замешательства и даже, быть может, легкой обиды, хафлинг тем не менее не стал спорить.

Джак попытался не хмуриться, когда Кейл отвел Магадона и Ривена, чтобы Флит не слышал их разговора. Он понимал, что у Эревиса должна была быть весомая причина, чтобы исключить его, — как, например, та беседа о «методах» добычи сведений. Но это лишь немного утешало уязвленное самолюбие. Кроме того, Джаку хотелось, чтобы Кейл заранее поговорил с ним об этом. Не надо было больше защищать хафлинга от трудного выбора. Больше не надо было. Его взгляды на то, что приемлемо, переменились с тех пор, как он побывал в когтях слаада.

При воспоминании об этом у Флита на глаза навернулись слезы. Следы от когтей все еще оставались и на груди под курткой, и в душе. Он подозревал, что они всегда будут с ним.

Но после той кошмарной боли он пришел к пониманию, что иногда — но только иногда — принципы должны уступать дорогу прагматизму. То был трудный, но необходимый урок. Иначе слаады и им подобные всегда будут выигрывать.

«Иногда хорошим людям приходится делать плохие вещи», — вспомнил он слова Кейла, сказанные той дождливой ночью близ Селгаунта.

Он знал, что от слов за версту несло рационализмом, но знал также, что то была правда. Правда столь уродливая, что иногда ее приходилось облекать в рамки рациональности.

Интересно, что за плохие вещи обсуждала сейчас троица? Джак задумался о Сефрисе. Увидь его мудрец сейчас, неужели назвал бы семнадцатым?

Он вытащил трубку, но быстро оставил попытки раскурить ее под дождем и стал просто по привычке вертеть в руках, как делал всегда, когда нервничал. Он смотрел в сторону, противоположную от друзей, чтобы не пытаться угадать предмет разговора, но против воли все равно прислушивался.

Кейл говорил мягко, убеждая, дополняя свои слова жестикуляцией и порой сжимая кулаки. Магадон сначала казался растерянным, затем все же кивнул и что-то ответил Эревису. Ривен отпрянул, словно предложение Кейла ужаснуло его, и мотнул головой. Его гневный голос перекрыл шум дождя:

— Нет! Это безумие!

Эревис кинул озабоченный взгляд на Джака и напряженным шепотом что-то ответил Драйзеку. Тени стекали с его рук, обнажая кожу, словно его серьезность источала тьму сквозь поры. Магадон задумчиво сказал что-то Ривену, очевидно подкрепляя слова Кейла.

Драйзек вновь потряс головой, но уже менее убежденно. Прищурившись, он посмотрел на Кейла и что-то спросил. Не мигая, Эревис ответил убийце. И сквозь дождь Джак ясно услышал ответ:

— Я уже знаю почему.

На это Ривен выдал свою знаменитую усмешку, но хафлинг почувствовал ее неискренность. Если бы он хуже знал Драйзека, то мог бы поклясться, что видел в его взгляде страх.

Магадон положил ладонь на плечо убийцы и сказал что-то успокаивающее. Сбросив его руку, Ривен резко ответил ему. Проводник, нахмурившись, отступил.

Кейл заговорил с ним на незнакомом Джаку языке, и Магадон, помедлив, ответил.

Какое-то время двое убийц и проводник молча смотрели друг на друга. Наконец Драйзек что-то сказал, явно соглашаясь. Для Джака его тон позвучал как похоронный звон.

— Сделай это, — сказал Кейл Магадону достаточно громко, чтобы Флит услышал.

Хафлинг увидел, как проводник набрал полную грудь воздуху, словно хотел возразить, но затем кивнул. Коснувшись пальцами висков, он закрыл глаза. Нимб белого света засиял вокруг его головы. Свечение становилось все ярче, пока не заключило в сияющую оболочку Ривена. Все это время Магадон говорил с убийцей. Кивнув Кейлу, он прибавил еще что-то, все на том же незнакомом языке. Драйзек продолжал хранить молчание. Внезапно свет вспыхнул.

На мгновение лицо Ривена словно накрыло вуалью.

Девять Кругов Ада! Что здесь вообще происходит?

Кейл встретился взглядом с Джаком, мягко улыбнулся ему неискренней улыбкой, а затем кивнул Магадону.

— Что ты творишь? — спросил Ривен.

Эревис тихо объяснил. Магадон что-то спросил, и Кейл ответил. Проводник чуть-чуть помедлил, а затем приложил пальцы к вискам и закрыл глаза. Спустя мгновение вокруг его головы засиял нимб алого света. И ярко вспыхнул. Второй такой же нимб сформировался вокруг головы Ривена. Убийца схватился руками за голову и со стоном рухнул на землю. Кейл что-то отрывисто сказал Магадону, и такой же нимб появился вокруг его собственной головы. Он тоже со стоном упал как подкошенный. Магадон глубоко вдохнул, а потом с воплем рухнул в грязь.

Все трое теперь неподвижно лежали на земле.

Джак не смог больше сдерживаться. Бросившись к своим спутникам, он сначала преклонил колени возле Кейла. К огромному облегчению хафлинга, его высокий друг дышал.

— Эревис. — Он осторожно потрепал убийцу по плечу. — Кейл!

Кейл распахнул янтарного цвета глаза, и Джак заставил себя посмотреть в них. Убийца, застонав, поморгал, явно не понимая, кто он и где находится. Когда он наконец сфокусировал взгляд, то сел, помотал головой и с трудом поднялся на ноги. Ривен с Магадоном со стоном терли виски и пытались сесть.

— Что произошло? — спросил Джак, хотя и знал, что этого не стоит делать.

Необычное выражение промелькнуло на лице Кейла, и хафлингу подумалось, что друг с трудом подбирает слова.

— Это меры предосторожности, дружище, — проговорил наконец Кейл. — Давай оставим эту тему.

На это Джак ничего не ответил. Кейл явно хотел, чтобы друг пребывал в неведении по поводу только что виденного. Хафлинг очень надеялся, что Эревис знал, что делал.

Джаку ничего больше не оставалось, как вытащить священный символ и прочитать заклинание исцеления над каждым из путников. Даже Ривен, возможно все еще слишком дезориентированный, чтобы протестовать, принял помощь. Волна тепла пронеслась через Джака и обратилась на друзей. Казалось, это наконец вернуло их к самим себе. По крайней мере, отчасти.

Никто из них не говорил о том, что только что случилось. Джаку показалось, что каждый из друзей выглядел так, словно очнулся от глубокого сна.

Допив воду из бурдюка и исцелив себя, насколько было возможно, Кейл посмотрел по сторонам и обратился к друзьям:

— Давайте выбираться из этого места.

— Мы просто ждем, когда ты скажешь нам, как это сделать, друг мой, — сказал Джак.

Эревис не стал объяснять, что интуитивно чувствовал места, где пересекались Торил и Уровень Тени. Вместо этого он просто сказал:

— Смотрите.

Он сосредоточился на мгновение, настраивая себя на пересечение двух Уровней. Когда его воображаемые руки сомкнулись вокруг пересечения, он пальцем начертил в воздухе вертикальную светящуюся зеленую линию. Убийца знал, что в любой отрезок времени Уровень Тени и Торил были разъединены уровневым барьером, тонким, словно лезвие изящного эльфийского клинка. Кейл мог в любой момент рассечь эту преграду.

Сложив вместе руки, словно делая лезвие из ладоней, он засунул их в светящуюся линию и раздвинул границы разреза, словно когда-то портьеры на окне в большом зале Штормового Предела. Разрез превратился в прямоугольный портал зеленоватого света, висевший в воздухе, — врата на Торил.