— Дом… — Ева тут же поднялась на ноги и подошла ко мне. Ее лицо было слишком бледное и я прекрасно понимал как сильно она испугалась.

— Ты в порядке? — спросил обеспокоенно. Девушка неуверенно кивнула и я продолжил. — Возвращайся в кабинет, а я скоро подойду.

Я видел, что она не хотела уходить, но и здесь ее оставить не мог. Не стоит ей слушать о чем будут говорить два взрослых дяди.

Когда Ева все же вышла, я сразу же подошел к веселому Фролову и схватил мудака за горло. Рывком поднял его с кресла и припечатал к стене. Теперь можно было и не сдерживать свою ярость, следовательно, Фролов дорого заплатит за то, что полез на мою территорию.

— Вижу, ты окончательно потерял свой страх, — холодно взглянул в глаза этого мудака. — Я сотру твою улыбку в порошок!

— И как ты это сделаешь, Воронов? — ухмыльнулся Фролов. — У тебя ничего на меня нет. А вот я знаю твою маленькую и такую красивую тайну.

Злость затмила мне голову, и я ударил этого мудака кулаком в лицо. Фролов упал на землю и сплюнул на пол кровь из разбитой губы.

— Можешь беситься сколько угодно, но этот клуб я заберу, — мудак поднял на меня свои голубые, словно у призрака глаза и сразу же стало не по себе. — А если ты все-таки продолжишь выпендриваться, то и девка будет моя. Уверен, что она прекрасно тра…. если сам Воронов так ее защищает. Ну что скажешь?

Блять! Как же хотелось убить его здесь и сейчас! Со всеми проблемами было бы покончено, но я не убийца. Хотя часто делал людям больно, но никогда не отнимал жизни.

— Пошел на х. й из моего клуба! — громко закричал то ли от злости, а, может, это было отчаяние. Хуже всего заключалось в том, что без флешки покончить с Фроловым я не мог. Значит, придется чем-то пожертвовать.

Ева

Я мерила шагами кабинет Доминика и никак не могла унять свое бедное сердце. Я боялась Фролова, но еще больше меня пугало, что он мог что-то сделать тому, кого я люблю. Оставшись с Фроловым наедине в той комнате, я чувствовала себя словно на расстреле. Мы просто сидели друг напротив друга, но там и слов не надо было. Его взгляд наводил такой страх, что хотелось глаза закрыть или еще лучше спрятаться под стол. Сначала никак не могла понять, что ему вообще от меня надо. Мужчина рыскал в своем телефоне, осматривал интерьер и время от времени бросал заинтересованные взгляды в мою сторону. А тогда я поняла: он ждет Воронова! Точнее, на его реакцию.

Когда появился Доминик, я одновременно испугалась и обрадовалась. Не хотелось оставлять его с этим монстром наедине, но выбора у меня не было. Не могла же я за руку тащить его подальше от того страшного мужчины.

Воронов появился минут через двадцать. Я сразу поняла, что он сердит и, к счастью, жив и здоров.

— Все в порядке? — сразу же подбежала к нему.

— Это я должен тебя спросить. Он ничего тебе не сделал? — Доминик оглядел меня напряженным взглядом и уже через мгновение крепко сжал в своих объятиях. — Даже не представляешь как я испугался.

Ого! Сам Воронов признался мне, что умеет бояться! Стало так приятно, что улыбка сама по себе появилась на лице. Пускай сколько хочет убегает от реальности, а я то прекрасно понимаю, что этот мужчина тоже меня любит. Стоит только заглянуть в его глаза и тогда все сразу станет понятно.

Я первая потянулась к его губам, а мужчина лишь подхватил мою инициативу. Уже через мгновение мы целовались как взбалмошные и на ходу стаскивали с себя одежду. Нам обоим нужна была эта разрядка и мы ее получили.

Через некоторое время я уже надевала блузку, а Воронов спокойно попивал виски, сидя за своим столом.

— Ева, сейчас я кое-что скажу и ты меня внимательно выслушаешь, — голос Доминика стал серьезен и напряжен. Я так и замерла, натягивая на тело пиджак. — Для тебя будет лучше на некоторое время улететь к сестре. Когда я все улажу, то обязательно за тобой прилечу.

— Это что, шутка такая? — растерянно вытаращилась на мужчину. — Я не оставлю тебя здесь самого!

— Это не обсуждается, Ева! — начал сердиться на меня Доминик. — Я не могу вести дела, зная, что ты в опасности!

На глазах выступили слезы, но я не собиралась плакать перед этим идиотом. Что бы он там ни говорил, я его не оставлю!

— Я знаю о чем ты сейчас думаешь! — нахмурился мужчина. — Пожалуйста, не придумывай себе всяких глупостей. Поверь, так будет лучше.

Хуже всего было то, что я прекрасно понимала правильность слов Воронова. Из-за моего присутствия он не мог сконцентрироваться на Фролове и я была его слабиной. Доминик не сводил с меня взгляда, а я стояла посреди кабинета и глотала слезы, которые все же покатились из глаз.

Домой мы ехали молча. У меня не было слов, чтобы выразить все, что сейчас творилось в голове, а Воронов, похоже, решил лишний раз меня не трогать. Уже в квартире мужчине все же пришлось заговорить, когда я вместо его комнаты направилась в свою.

— Куда это ты собралась? — хмуро вытаращился на меня посреди коридора.

— В свою комнату! — твердо заявила, хотя на самом деле прекрасно понимала, что поступаю по-детски. Но хотелось хоть как-то насолить Воронову за его упрямство. Ну неужели трудно было поговорить со мной сначала, а не решать за нас обоих?

Доминик тяжело вздохнул и, не сказав ни слова, закрылся в своем кабинете. Плакать захотелось с новой силой и я быстро забежала в комнату. Скинув одежду, отправилась в душ и уже там смогла достаточно выплакаться. Надев шорты и футболку, все же решила еще раз поговорить с Домиником. Молчанием мы не добьемся результата, следовательно, надо поступить по-другому.

Воронова я нашла в кабинете. Мужчина так и не переоделся, а спокойно спал себе на большом кожаном диване. Я тихонько подошла и села рядом с ним. Сердце сжалось от боли, когда я снова вспомнила, что придется расстаться. И не все было бы так страшно, если бы не осознание, что здесь он может пострадать. Я осторожно провела кончиками пальцев по его лицу и натянуто улыбнулась. Может, у меня не любовь, а зависимость от этого мужчины? Почему мне так трудно с ним расставаться? Это же не навсегда.

— Пообещай, что не пострадаешь, пока я буду далеко, — сказала тихо.

— Обещаю, — ответил Доминик, не сводя с меня взгляда. Я даже не заметила, когда он проснулся, а, может, и не спал вообще. — Ты даже не представляешь как сильно я хочу покончить со всеми этими проблемами. Хочу сходить с тобой на свидание и снова устроить пикник под тем кленом. Видишь, ты меня в романтика превратила! Даже страшно кому сказать — засмеют.

Воронов смотрел на меня совершенно серьезно и я никак не могла понять шутит он или говорит серьезно. Но его слова все равно вызвали в моей душе целую волну эмоций. Похоже, я все же смогла растопить его ледяное сердце, а, может, и не было оно никогда ледяным.

— Расскажи мне о своем детстве, — с надеждой взглянула на мужчину. Я знала, что скорее всего он откажется, но упустить шанс узнать о нем чуточку больше не могла. Неизвестно когда мы снова сможем увидеться…

— Мое детство трудно назвать счастливым, — тихо начал говорить Доминик, а я даже растерялась от того, что он решил открыться. — Единственным светлым моментом была только моя мама. Она очень сильно меня любила. Отец… к тому времени как раз развивал свой бизнес и дела у него шли прекрасно. Он был холодным, жестоким и всегда злым. Именно таким я его и запомнил. Он любил бить меня за любую провинность, а мама всегда защищала и тоже получала. Ты даже представить себе не можешь как я его ненавидел.

— А что случилось с твоей мамой? — спросила напряженно. Воронов тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Наверное ему было очень больно вспоминать тот день и я уже начала жалеть, что начала этот разговор.

— В тот день мы все вместе должны были ехать в гости к папиному другу. Но почему-то в машине сидела только мама. Я помню, что возвращался в комнату за машинкой, которую забыл. А потом раздался взрыв. Она не выжила… Там даже шанса на спасение не было. А самое смешное то, что я тоже должен был быть в той машине. Папочка долго не унывал и уже через два месяца привел в свой дом новую жену. Вот это и стало для меня последней каплей. Я пообещал себе, что никогда не буду сыном Воронова. Вообще не хотел, чтобы меня с ним что-то связывало. Радовало лишь то, что обо мне полностью забыли. Папочка переключился на молодую жену и впоследствии у них появился Давид. А я постоянно сидел в своей комнате, оплакивал маму и много учился. Едва исполнилось восемнадцать, я переехал в общежитие при универе и начал новую жизнь. Без папочки олигарха, но с собственной головой на плечах.