— Ты придурок, Воронов! — крикнула злобно и вырвала свою руку из его. Похоже, мужчина такого не ожидал и вытаращился на меня растерянно. — Тео, спасибо за ужин. Думаю, сейчас нам стоит распрощаться.

— Ты уверена, что можно оставаться с ним наедине? — врач кивнул на хмурого Доминика.

— Все будет хорошо, — кивнула и Тео пошел прочь.

Мы продолжали стоять друг возле друга и никто первым не решался начать разговор. Я чувствовала как сильно напряжен и сердит Воронов, но его состояние меня совсем не пугало.

— Почему ты здесь? — обернулась к мужчине и встретилась с такими красивыми черными глазами.

— Приехал к тебе, но, похоже, зря, — сверля меня злым взглядом, заявил Воронов. — Ждал как идиот в квартире, а тогда Давид рассказал о твоих грандиозных планах на сегодня. Я, кажется, предупреждал тебя насчет этого врача!

— Мы просто друзья, Дом! — крикнула сердито. — Я целый день ждала твоего звонка как идиотка! Надеялась на то, что ты поймешь меня! А ты приезжаешь и начинаешь меня ругать! Ну спасибо, Воронов!

Я пошла по улице, не разбирая дороги. Главное, чтобы подальше от этого идиота. Приехал он такой весь герой! Еще и решил меня поучить! Далеко отойти я не смогла, потому что Доминик догнал и прижал к себе. Я стояла в его объятиях и вдыхал такой дорогой аромат любимого мужчины. Злость как-то моментально исчезла и на глазах выступили слезы.

— Ты придурок, Воронов! — сказала тихо и расплакалась прямо в его белую футболку.

— Я это уже слышал, — хмыкнул мужчина. — Полностью с тобой соглашаюсь.

— Зачем ты приехал? — я подняла на него заплаканные глаза, и Доминик принялся стирать мои слезы кончиками пальцев.

— К тебе приехал, — улыбнулся Воронов. — Твоя вчерашняя речь произвела на меня невероятное впечатление. Я придурок, Ева. Просто идиот. Я совершил огромную ошибку, когда отпустил тебя сюда. А еще испугался нашего общего будущего. Ев, я не хочу быть таким, как мой папа. Я… люблю тебя и хочу, чтобы ты всегда была рядом.

— Что? — переспросила растерянно. Такого признания я точно не ожидала.

— Если ты будешь рядом со мной, то я буду стараться быть хорошим. Для тебя и для себя. Я не боюсь больше, потому что понял свои чувства. — Доминик смотрел так придирчиво, что мне даже показалось, словно в его глазах появились слезы. — Ты простишь мою глупость?

Мне очень хотелось еще немного помучить Воронова, но поцеловать хотелось больше. Уже через мгновение мы целовались посреди улицы и я понимала, что теперь у нас все будет хорошо. Ведь сам Воронов открыл мне свое холодное сердце и впустил внутрь, чтобы я смогла его растопить.

Мы гуляли по ночному городу, держались за руки и вели себя как влюбленная парочка. Как будто и не было на той неделе разлуки и тех дурных болезненных слов. Мы почти не разговаривали, только улыбались друг другу и целовались. Хотелось так много спросить, но я решила подождать до завтра. Думаю, теперь нам не надо никуда спешить.

Доминик

Мы с Евой шли по ночному городу и держались за руки, как влюбленная парочка. Хотя… почему как? Теперь я с уверенностью мог сказать, что люблю эту малявку. Она открыла мне глаза своими зажигательными словами и я еще долго не мог отойти от ее насыщенного монолога.

После ее отлета все не мог успокоиться. Привык, что она всегда рядом. А теперь словно часть души потерял. Но дела не стояли на месте и на некоторое время я все-таки забывал о ней. Лишь вечером, когда возвращался в квартиру, вспоминал как Ева жила здесь и печаль с тройной силой сваливалась на голову. Наверное уже тогда я начал понимать, что люблю ее.

Похороны отца оставили в моей душе болезненную рану. Все, кто присутствовали, смотрели на меня так, словно это я его убил. В принципе, они были правы. Если дурными мыслями можно убить, то я смело могу назвать себя убийцей.

Давид прилетел перед самым похоронами и сразу же бросился ко мне с объяснениями. Похоже, Ева рассказала ему про флешку, вот братец и засуетился. Хоть я его и не трогал, но урок жизни его все же ждал. Не хотелось портить его физиономию перед таким большим количеством людей.

Что чувствует человек, когда его близкого родственника опускают в землю? Большая печаль и душевная боль. Я знал, что должны течь слезы, но, похоже, не в нашем случае. Я стоял перед могилой и смотрел как моего отца засыпают землей, а в душе был полный холод и темнота. Мне очень сильно хотелось найти в своем прошлом момент, когда я действительно любил своего отца. Хотелось сохранить это в своей памяти и вспоминать хоть иногда. Возможно, так я смогу перестать его ненавидеть. Такой момент нашелся. Это был день, когда папа купил мне велосипед. В то время я чувствовал себя самым счастливым мальчиком на всей Земле. И неважно, что на следующий день отец специально переехал его своим джипом. Это я пропустил мимо и оставил лишь хорошее. Стало чуточку легче и я перевел взгляд на Давида. Парень откровенно томился и постоянно поглядывал на телефон. Словно не на похоронах родного отца, а в очереди за кофе стоит. В отличие от меня, Давида отец любил, по крайней мере сначала точно. Брату никогда ни в чем не отказывали и тем самым сделали его вот таким. Отец стал для него мешком с деньгами и не более. К счастью, встреча с Евой и ее сестрой смогла сделать из него нормального парня и выбить всю глупость из головы.

Маргарита Воронова, мама Давида, вообще устроила бесплатный концерт. Горько плакала, размазывая свой шикарный макияж и чуть не бросалась в могилу за своим мужем. Стало мерзко и смешно одновременно. Мои люди доложили, что у нее лет пять есть постоянный любовник. Тогда для чего весь этот цирк?

Домой я вернулся выжатый как лимон. Этот день можно было уверенно отнести к худшим в моей жизни. Когда в квартиру зашел Давид, я как раз допивал бутылку виски. Поэтому весь мой гнев он взял на себя. Но брат у меня молодец! Стойко выдержал все удары и даже извинился за ту проклятую флешку.

На следующий день я отправился в свою компанию. Теперь я был генеральным директором «Voronbud», и все свои силы решил вкладывать сюда. Работники провожали меня заинтересованными взглядами и каждый из них боялся, что же я буду делать со всем персоналом. Работы было очень много. В последнее время отец сбавил обороты и компания начала заметно хромать. Поэтому меня ждала полная проверка всех отделов и возвращение компании в нужное русло.

Давид снова полетел в Мюнхен и я в это время очень сильно ему завидовал. Хотелось плюнуть на все и полететь к Еве. Насколько я знал, у ее сестры сегодня должна была состояться операция. Наверное, малявка места себе не находит.

Еще одна проблема заключалась в том, что Фролов успел скрыться до предъявления ему обвинений. Это изрядно напрягало, потому что хотелось, чтобы он наконец сел за решетку. А еще это означало, что опасность не миновала.

В конце рабочего дня я все же не выдержал и набрал Давида. Хотелось услышать, что с малявкой и ее сестрой все хорошо. Но я точно не надеялся услышать о каком-то там враче, умудрившемся запасть на Еву. Злость сразу же накрыла с головой и я дал распоряжение Давиду следить за малявкой.

Сразу же после звонка я узнал всю информацию о враче Ангелины и, честно говоря, разозлился еще больше. Это был Тео Брекет, сын главного врача той самой клиники. С его отцом и даже дедушкой я был в хороших отношениях, но это не мешало мне набить рожу этому мудаку. Злость просто поедала меня изнутри, но в тот момент я не знал, что это была ревность.

Звонок от Евы раздался словно гром среди ясного неба. Сначала даже растерялся, потому что понял, что без серьезной причины она бы ко мне не звонила. Когда поднял трубку и услышал ее тяжелое дыхание, стало реально страшно. А если с ней что-то случилось? Если моя девочка именно сейчас нуждается в помощи?!

Но, к счастью, страхи мои были беспочвенными. А вот ее злость нет. Я столько нового о себе услышал за эти несколько минут, что стало реально не по себе. Когда Ева заговорила об этом Тео, я почувствовал, что начинаю закипать. Но малявка даже не думала сбавлять обороты и окончательно довела меня до точки кипения. Не дала даже слова вставить и засунула головой в то болото, которое я так старался обходить.