С озорной улыбкой Джейсон предложил ей руку.

– Можно не сомневаться, что вы намерены нанести нам более продолжительный визит чуть позднее – скажем, месяцев через девять?

– Тютелька в тютельку, – серьезно подтвердила она, но Виктория уловила в ее глазах смешинку. Когда они направились в столовую, старая леди приникла к уху правнучки и шепнула:

– Дьявольски красив, правда, дорогая?

– Невообразимо! – согласилась Виктория, погладив руку герцогини.

– И несмотря на всякую болтовню о вас, ты счастлива, не так ли?

– Нет слов.

– Мне бы хотелось, чтобы ты навестила меня в ближайшие дни. Кдермонт-Хаус находится всего в пятнадцати милях от Уэйкфилда, по дороге, идущей вдоль реки.

– Я обязательно приеду.

– Можешь взять мужа.

– Благодарю.

В последующие дни маркиз и маркиза Уэйкфилд побывали на самых блестящих приемах, где собиралось высшее общество. Больше не было никаких толков о его «жестоком» обращении с первой женой, так как все видели своими собственными глазами, что Джейсон, лорд Филдинг, – самый преданный и щедрый из мужей.

Достаточно было взглянуть на эту пару, чтобы убедиться, что леди Виктория искрится от счастья, а ее высокий красивый муж обожает ее. По правде говоря, было трудно поверить своим глазам, когда прежде высокомерный, сдержанный Джейсон Филдинг самозабвенно улыбался своей молодой жене, вальсируя с ней, или громко смеялся, сидя с ней в театральной ложе и услышав ее реплику, сказанную ему шепотом на ухо.

Очень скоро все сошлись во мнении, что маркиза оклеветали, недооценили и не правильно понимали. Лорды и дамы, прежде с опаской относившиеся к нему, теперь усиленно искали его дружбы. Через пять дней после того, как Виктория постаралась пресечь зловредную болтовню за спиной мужа, говоря о нем с восхищением и благоговением, лорд Армстронг нанес Джейсону визит с целью получить от него дружеский совет по поводу обращения с прислугой и арендаторами. Сначала лорд Филдинг был несколько обескуражен, но потом понял, где собака зарыта, и предложил лорду Армстронгу лучше посоветоваться на этот счет с леди Филдинг.

А на приеме в доме Уайта в тот же вечер за игрой в карты лорд Бримуорти добродушно поставил в вину Джейсону последнюю покупку своей супруги – безумно дорогой гарнитур из сапфиров. Лорд Филдинг бросил на него плутоватый взгляд, поставил пятьсот фунтов на следующую взятку, а через минуту обыграл лорда Бримуорти на всю сумму.

На следующий день в Гайд-парке, где Джейсон учил Викторию управлять великолепным новым фаэтоном с высоким верхом, купленным специально для нее, напротив них резко затормозил экипаж и три пожилые леди воззрились на лорда Филдинга.

– Поразительно! – сказала графиня Дреймор своим спутницам, рассматривая Джейсона в монокль. – Она и впрямь замужем за Уэйкфилдом! – И обернулась к приятельницам:

– Когда леди Виктория сказала, что ее муж – воплощение благородства и доброты, я подумала, что она говорит о ком-то другом!

– Он не только благороден, но и храбр, – прокудахтала самая пожилая леди, наблюдая, как экипаж супружеской пары с опасным креном делает поворот. – Они уже дважды чуть не перевернули фаэтон!

Для Виктории жизнь превратилась в сплошное наслаждение. По ночам Джейсон доставлял ей океан удовольствия и учил ее делать то же самое. Он добивался от нее такой бурной страсти, о существовании которой она даже не подозревала, а затем делил ее с ней. Она же, в свою очередь, научила его доверять ей, и теперь он целиком отдался жене – всем телом, сердцем и душой. Он дарил ей всю свою любовь и внимание, делал невообразимые подарки.

Свою роскошную яхту он переименовал в «Викторию» и уговорил супругу совершить на ней прогулку по Темзе. Когда Виктория отметила, что путешествие по реке ей понравилось несравненно больше, чем по морю, он затеял постройку новой яхты, исключительно для нее, с интерьером в бледно-голубых и золотистых тонах и почти дворцовой обстановкой для пущего комфорта жены и ее подруг.

Эта причуда заставила мисс Уильбер ревниво сказать своим приятелям на балу:

– Теперь остается только сидеть как на иголках и ждать, что же такого еще Уэйкфилд надумает купить ей, что превзойдет по своей экстравагантности яхту!

Роберт Коллингвуд поднял бровь и ухмыльнулся, глядя на завистливую даму.

– Возможно, Темзу?

Для Джейсона, который прежде не знал, что можно быть любимым и обожаемым не за богатства, которыми владеешь, и не за положение в обществе, жизнь с Викторией стала сплошной чередой праздничных дней. По ночам не было предела их близости и длительности утех. Днем он брал ее на пикники и купался с ней в речушке Уэйкфилд-Парка.

Когда Джейсон работал, жена все равно, занимала его мысли, заставляя улыбаться. Ему хотелось положить к ее ногам весь мир, но ей был нужен только он сам; сознание этого наполняло его глубочайшей нежностью. Он внес крупную сумму на строительство больницы вблизи Уэйкфилда, назвав ее именем Патрика Ситона, а затем начал готовиться к постройке еще одной – в Портидже (штат Нью-Йорк), которая должна была также носить имя отца Виктории.

Когда со дня их свадьбы прошел месяц, Джейсон получил сообщение, потребовавшее его присутствия в Портсмуте, куда как раз пришел один из его кораблей.

Утром в день отъезда он на прощание поцеловал жену на ступеньках у входа в дом с таким пылом, что она сконфузилась, а кучер незаметно ухмыльнулся.

– Как мне не хочется, чтобы ты уезжал, – сказала Виктория, прижавшись к его широкой груди и обнимая его за талию. – Шесть дней – это целая вечность, а мне без тебя будет ужасно одиноко.

– Ничего, Чарльз составит тебе компанию, радость моя, – улыбнулся он, скрывая свое собственное нежелание уезжать. – Майк Фаррел живет совсем рядом, и ты можешь навещать его. И можешь съездить к прабабушке. А во вторник к ужину я уже буду дома.

Она кивнула и приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в гладко выбритую щеку.

Виктория решительно взялась за дела, постаравшись максимально занять себя работой в приюте и в поместье, но время без мужа все равно тянулось чертовски медленно, а иногда казалось, и вовсе стоит на месте. А ночами было еще тяжелее. Вечера она проводила с Чарльзом, приехавшим погостить, но когда он уходил спать, становилось невыносимо скучно.

Накануне возвращения Джейсона она бродила по спальне, не испытывая никакого желания ложиться в пустую холодную постель. Она прошла в покои Джейсона, улыбаясь контрасту между его сугубо мужской, выдержанной в строгом стиле обстановкой темного цвета и интерьером своей спальни, несшей отпечаток влияния легкомысленных французов – с легкими, прозрачными шелковыми портьерами и розово-золотистым балдахином. С любовью она погладила инкрустированную золотом щетку для волос, принадлежащую мужу. Затем неохотно вернулась к себе и наконец улеглась в постель.

Утром Виктория проснулась ни свет ни заря; возбужденная ожиданием предстоящего приезда любимого, она начала обдумывать, что бы такое особенное приготовить к его возвращению домой.

Вечерние тени сгустились в сумерки, а затем стало зябко и совсем темно и на небе засверкали звезды, когда она ждала в гостиной, прислушиваясь, не стучат ли по дорожке колеса кареты супруга.

– Он едет, дядя Чарльз! – восторженно воскликнула она, увидев в окно огни кареты, приближающейся к дому.

– Должно быть, это Майк Фаррел. Джейсон появится не раньше чем через два-три часа, – заметил герцог, с любовью глядя на свою красавицу родственницу, в волнении расправлявшую юбки. – Я знаю, сколько времени уходит на эту поездку, а он и так сократил пребывание в Портсмуте на один день, чтобы вернуться сегодня, а не завтра.

– Наверное, вы правы, но сейчас только половина восьмого, а я просила капитана Фаррела приехать на ужин к восьми. – Ее улыбка увяла, когда экипаж остановился у подъезда и она поняла, что это вовсе не карета мужа. – Пожалуй, попрошу миссис Крэддок задержаться с ужином, – сказала она, когда в дверях гостиной появился Нортроп, которому, казалось, изменила его обычная сдержанность.