На Паркер-стрит был ночной клуб, где играли лучшую альтернативную музыку в городе. К несчастью, в нем также почти каждую ночь случались полицейские рейды с целью изъятия наркотиков и пресечения азартных игр. Как только я нашла подружку, которая согласилась быть моей крышей и выгораживать перед родителями, я начала там регулярно «гаситься». Наркотики изменяли образное восприятие музыки и жизни, и вскоре в моем костюме появились добавочные аксессуары — английские булавки.

— Ага, — тихо произнес он и сглотнул.

Да, на этом с ним не сторгуешься. Это было так, детская чепуха. Мы все время делали друг другу всякую подростковую лажу, потому и разбежались. Для нас уже не было места в том мире. Я уже было собралась извиниться и откланяться, как вдруг что-то от прежнего Нила блеснуло в его озорных глазах.

— И все еще могу рассказать им, чтоб ты знала.

— Нил, я больше не долговязая ученица старших классов. Забей. Ничего ты не расскажешь.

— Ах так! — сказал он громко, но было все еще неясно — он разозлился или просто устал.

Я внимательно посмотрела на него:

— Спорим? Ну и ладно. Ты проиграл, Нил. К сожалению, они умерли, а миссис Дэвенер жива-здорова, живет в Гленелге. Так что давай, рассказывай мне все, что надо, и дело с концом. Долго ты еще будешь упираться? Предупреждаю, мое терпение скоро лопнет.

Из Нила, казалось, вдруг выкачали всю энергию. Она вытекала из его конечностей, как воздух из надувного матраца. Он устало опустился на кухонный стул.

— Хорошо. Хочешь кофе?

— Конечно.

Он согласился меня выручить, и все в мгновение ока вернулось назад. Его незрелость, его маленькие хитрости, его уязвимость и редкие всплески доброты, которые держали нас вместе. Я встала и, стараясь скрыть, что мне не по себе, поставила чайник на плиту. Он сидел, уставившись на свои руки, похожий на двенадцатилетнего мальчишку. Я быстро отвернулась и вымыла пару кружек, достав их из сваленной в раковине посуды.

— В каком возрасте они умерли, Кэсс?

— В пожилом, Нил, — буркнула я. — Им было около семидесяти.

Я была на пятнадцать лет младше своего брата, и мои родители оба умерли от сердечной недостаточности, когда я была еще очень молода. Поэтому в университете я каждое утро напоминала себе, что мне больше не нужно красить волосы в голубой цвет или делать татуировки в стиле боди-арт.

— Итак, что ты можешь рассказать о том, как залезть в чужой дом?

— Зачем тебе это?

Я разлила кофе и села.

— Потому что у меня есть работа и мне нужна кое-какая информация, — сказала я, выдержала паузу и, взглянув ему в лицо, решила быть честной. — Это не то, о чем ты думаешь. Все легально вроде как у Нэнси Дрю, помнишь, из молодежного сериала, только без ребят Харди. Мне очень нужна эта работа, Нил.

Следующие два часа он потратил на изложение своего подхода к «работе». Казалось, он был абсолютно беззастенчив с жертвами и домами, которые грабил. Или, как я догадывалась, ничего не хотел о них знать. Видимо, они представлялись ему некими препятствиями на пути к сокровищам, а себя он воображал кем-то вроде пирата.

— Семери 4 за соседями! Будь уверена, что держишь под контролем всю улицу, а не только один дом. Проверь дома вокруг, места, где собираются люди, проверь гаражи и места для парковки машин, особенно парковки проживающих в доме постоянно. Наведайся туда рано утром. И все хорошенько спланируй. Каков там заведенный порядок? Есть ли сигнализация или только так, наклейка для блезиру? Посмотри, выходит ли из ящика проводок к сигнальному звонку. Проверь, как там с соседской взаимовыручкой, наведи справки о службе безопасности. Подыщи себе укромное местечко, чтоб не шухернуться. Кстати, кем ты собираешься прикинуться? Тебе нужно быть незаметной, приветливой с каждым, но не слишком. Как только ты уйдешь, никто тебя и вспомнить не должен. Отводи 5, чтобы никакие характеристики ни у кого в мозгах не всплыли. Короче, будь незаметной.

На этом список его советов закончился. Я записала кое-что, повторяя про себя отдельные детали, пока все не утряслось в голове. Мы выпили по три чашки кофе, и скоро я прыгала, как бобик. Как и каждый день, ровно в четыре часа запищал мой поддельный «Ролекс». Я покупала часы без инструкции и теперь не знала, как их отключить. Как раз в это время Нил собрался выкурить косячок-другой.

Потом он выдул две кружки пива и сделал для нас обоих в тостере сандвичи с сыром. В наших отношениях все еще чувствовалась настороженность, но мы заключили некое странное перемирие.

В машину я села с мрачными мыслями о слабости духа. О задании я больше не беспокоилась — теперь у меня была вся нужная информация, чтобы держать Дэниела под прицелом. Нил не бог весть что мне рассказал, но все же. Хотя, если честно, наша встреча заострила факт, что у него совершенно другая, больше не знакомая мне жизнь. Я поблагодарила Нила и поцеловала его в щеку, обещая заскочить как-нибудь еще. А в душе надеялась, что больше не придется. Я давно не принадлежала его миру, и он не заслуживал моей жалости.

Каждый раз, когда он с отсутствующим видом расковыривал покрытый струпьями прокол от укола на внутренней стороне локтя, я напоминала себе, почему я так хотела справиться с этой работой: чтобы получить хорошую репутацию, начать приличный бизнес и гордиться тем, что я сделала. Сэм, наверно, меня бы одобрил. Если он и вправду полицейский, то каково ему каждый день иметь дело с такими, как его собственный братец. Я поняла, как мне не хотелось, чтобы в человеческой жизни все так плохо кончалось. Я не хотела, чтобы Нилу однажды пришел смертельный привет от какого-нибудь жуткого дилера. Ведь он старался быть самым лучшим для меня. И я ему многим обязана.

Стечение обстоятельств — забавная штука. Иногда оно похоже на столкновение двух миров. А иногда — на конкретную лабуду, как объятия по ошибке в толпе, когда ты понимаешь, что нужна, как прошлогодний снег. Короче, по пути домой от Нила я заметила в зеркале заднего вида Сэмов «сааб», следующий за мной строго на разрешенной законом скорости пятьдесят пять миль в час.

Признаю, что я испытала при этом довольно приятные, но противоречивые чувства. Я остановилась перед своим домом, заглушила мотор и выползла наружу. Сэм тоже припарковался. Я чертыхнулась про себя — он явно не собирался уезжать.

Схватив сумку, я начала спускаться к нему, вниз по улице. Я шла, не торопясь, как на прогулке. Мне не хотелось, чтобы он насторожился и смотался, прежде чем я выясню, что сие означает.

Когда я подошла к его машине, он разговаривал по мобильному телефону, но, как только я постучала в окно задней двери, сразу выключил его. Я думала, он выйдет. Но вместо этого он, наклонившись, открыл дверцу, чтобы я влезла. Внутри было хорошо: приятно пахли кожаные сиденья, было тепло — двадцать пять градусов — и звучало «Национальное радио». Наверное, он так же любил свою джеймсбондовскую тачку, как я — свой дом-капсулу.

А может быть, и нет. Но я так не думала.

— Что-то подсказывает мне, ты хочешь сказать, что как раз был по соседству.

Он кивнул направо:

— У Дона превосходные равиоли.

— Они закрываются в три часа, на кофе. А сейчас, — я взглянула на часы, пользуясь моментом, чтобы восстановить дыхание, — четыре двадцать восемь.

Внезапно меня испугал горячий прилив крови к щекам. Я отчаянно пыталась скрыть свое смущение и никак не могла собраться с мыслями. Казалось, машина слишком мала для нас двоих, и мне кружил голову его запах (как будто фруктовый шампунь, смешанный с потом).

Я разрумянилась не на шутку. Шея стала вся розовая и нос, как у северного оленя. Что происходит? Пусть Сэм объяснит, потому что это он затеял эту ролевую игру, просто «Подземелье драконов» какое-то, ей-богу.

Я постаралась вспомнить что-нибудь грустное, например, его покрытые пятнами брюки от школьной формы. О господи! Утешительно, что в этот момент он не вспоминал мое ярко-голубое платье с вырезом до пупа и заниженной талией. Бант на попе был размером с мою голову. Нет, восьмидесятым надо разрешить существовать только в виде ретро.