— Вино, действительно, хорошее. Знаешь что, обещай, что дашь мне знать, если что-то случится.
— Случится где?
— В доме. Ты сказала, что там что-то нечисто. Если это так, мы должны знать об этом. Ты скажешь мне?
— Ладно.
— Ну, вот и хорошо. Я доверяю тебе, но наблюдаю за Нилом. Там тоже не все в порядке. — Я заулыбалась, но он продолжил: — Но знай: если я услышу, что ты нарушаешь закон или делаешь какие-нибудь глупости, я намотаю тебя на леску, как тунца.
— Как тунца?
— Ага.
Так, надо не забыть затариться хорошим вином — на всякий случай. В будущем может пригодиться для переговоров.
Он встал, положил журнал на груду других и стряхнул крошки с брюк. Я принялась собирать кофейную посуду. Для девушки нет лучшего занятия, чем работа по дому. Тогда она выглядит добропорядочной и потому, надо надеяться, законопослушной.
Обернувшись от дверей, Сэм улыбнулся:
— А все-таки ты не читаешь эти журналы. Ты не больше похожа на девушку с обложки «Вог», чем я.
Я сложила все в посудомоечную машину и излишне сильно хлопнула дверцей. Потом вышла к нему в крошечную прихожую.
— Я ведь знаю, что ты замечательная врунья. Но не знаю, можешь ли ты различать добро и зло.
— Черного и белого не сущее…
— Знаю, есть только разные оттенки серого. Ты так говорила еще в школе.
— Я так говорила? — удивилась я и хотела небрежно прислониться к стене, но чуть не упала, как бревно.
— Да. И эти журналы ты не читаешь. Ты даже пробники с духами не вынула, а их все девушки вырывают. Особенно такие, как ты, у которых за маской сильной женщины прячется любительница ароматизированных свечей и нежных запахов.
Надо думать о расследовании!
Я лишь глубоко вздохнула:
— Что ж, никакая я не девушка с обложки. Теперь ты счастлив?
— Не так, как тогда, когда ты красовалась перед зеркалом, — сказал он и, перехватив мой пораженный взгляд, пояснил: — Окно отражает, как зеркало. А грудь у тебя очень даже ничего.
И он пошел к лестнице.
Я была готова в сердцах захлопнуть дверь, когда он добавил:
— И нижнее белье у тебя красивое.
Вполне возможно, что челюсть у меня так и отвисла. Покачав головой, я тихонько закрыла дверь. Я была сокрушена.
Признаю, был момент, когда я подумала: «Он считает меня симпатичной, ура!» Но я тут же с воплем раздражения пульнула печеньем в стену. Шоколад разлетелся во все стороны, а Джок, встрепенувшись, пронзительно заверещал. В стену затарабанили соседи.
Я шмякнулась на диван и налила себе большущий бокал вина. Только я собралась его выпить, как заметила оставленные Сэмом фотографии. На всех трех я выходила из дома Дэниела. К одному из снимков была прилеплена бумажка с надписью: «Все, что имеется». Собрав фотокарточки, я кинула их в ящик стола и подумала, что пора бы поговорить с Элен.
Отвернувшись, я хотела подлить себе еще вина, но потом шагнула обратно к столу и снова выдвинула ящик, чтобы посмотреть на фотографии. Так и есть: в этой юбке у меня не задница, а огромная корма. Я захлопнула ящик и налила себе вина.
— Итак, он никогда не рассказывал тебе о них?
— Нет. Я не знала, что в прошлом у него было столько подруг. Ты уверена, что это так?
Я показала Элен свои распечатанные записи. Утром, когда Зара ушла на службу, я поработала за ее компьютером. Если мои дела пойдут в гору, тоже куплю себе компьютер. Тогда можно будет просмотреть кое-какие вебсайты и подумать, что бы такого скачать, чтобы пеленговать шастающих поблизости копов.
— Уверена. На все сто. Там у него целый альбом. А ключ, должно быть, на брелке.
Казалось, она задумалась:
— Ты знаешь, на брелке с ключами от машины у него есть один странный старый ключ. Я давно его приметила. Но мне и в голову не приходило спрашивать, от чего он.
— О'кей, с одной тайной покончено. Переходим к бывшим. Не думаю, что он до сих пор встречается с кем-нибудь из них, хотя…
Однако, рассказывая ей о мисс Кроссовкинг, я заметила, что ей это до лампочки. Может быть, в ее глазах такая обувь сразу низвела неизвестную до уровня домработницы?
— И все-таки, — сказала она сердито, — он хранит их фотографии и все эти е-мейлы. Это ненормально.
— У всех есть странности. У тебя ведь тоже есть вещи, напоминающие о прежних связях?
— Может быть… — сказала она осторожно. — Но они все убраны с глаз долой. Я их не достаю и не любуюсь.
«И не мастурбируешь, глядя на них», — добавила я про себя.
Но вслух, содрогнувшись при воспоминании об этом странном альбоме, я солгала:
— Может быть, он тоже доставал их только один раз. Может быть, он не мог получить фотографию Вардии, вот и хранил ее е-мейлы. Могли быть и другие причины. Нет, я не думаю, что он обманывает тебя — если только ты не считаешь изменой сувениры из прошлого.
— По-моему, это он так считает, — кивнула она на список, — похоже, для него что я, что они одинаково важны. Или, может быть, я превращусь в такую же, стану одной из них. Просто фотографией на память.
На мгновение в ее глазах проскользнула ранимая душа, и она сразу помолодела, но тут же выпрямилась и нахмурилась. А я поняла, почему мне с ней всегда было так неловко. Она была крайне неуверенна в себе и боялась, что кто-нибудь догадается об этом. Интересно, как ей удавалось выдерживать этот постоянный самоконтроль?
— Зачем все-таки собирать их, как бабочек? — продолжала она. — Прямо как в том фильме про леденящего кровь злодея. Я не хочу выходить замуж за злодея.
— Ты имеешь в виду «Коллекционера»?
— Да.
— Ну, Дэниел вряд ли держит их всех под замком в подвале.
— Нет, конечно, — устало сказала она.
— Кажется, ты разочарована?
Она рассмеялась:
— Глупо, правда? И все-таки: я тебе плачу, так найди мне хоть что-нибудь за мои деньги. Я хочу настоящих результатов.
— Но это как-то нехорошо, так ведь? — сказала я и пристально посмотрела на нее.
— Нехорошо. Но интересно. С ним становилось скучно. А теперь в нем появилась какая-то загадка. Мне нравятся парни с загадкой.
— Загадка загадке рознь. Вдруг они маньяки?
— Опиши мне этих девушек.
Я вспоминала изо всех сил, но увы. Дело в том, что девушек невозможно было твердо охарактеризовать или отнести к какой-то одной категории. Там были и помоложе, и постарше, и с длинными волосами, и с короткими, и хорошенькие, и обыкновенные, и толстые, и худые, и высокие, и коротышки. Может быть, он был просто не очень разборчив? Я посмотрела на Элен. Нос у нее был ужасно большой, да и все лицо какое-то грубоватое. Но я решила оставить эти мысли при себе. Она мне начинала странным образом нравиться. И я не хотела, чтобы она встречалась с каким-нибудь психом.
— Привет, Кэссиди Блэр!
Я так и подпрыгнула от голоса Малкольма, который с грохотом пробирался к нам между столами. Выглядел он как незаконнорожденное дитя Дженнифер Лопез и Рембо. Его черные прилизанные волосы были повязаны красной банданой, а на лбу громоздились огромные солнцезащитные очки. Накачанный торс был облачен в тесную футболку с длинными рукавами (поверх рукава на руке была привязана еще одна косынка). И заканчивали образ белые брюки и черные блестящие ботинки.
Он схватил стул, повернул его спинкой вперед и сел верхом, широко расставив ноги.
— Привет, Малкольм. Пожалуйста, не присаживайся тут, тем более таким манером. Я работаю.
— Я тоже! — сказал он, наклонившись вперед, и протянул руку: — Малкольм Ферриер.
Элен пожала ее и несколько смущенно сказала:
— Элен Синс 8.
Да, странная у нее фамилия, но Малкольм не удивился.
— Очень приятно.
Я взбесилась, но виду не показала. Надо быть профессионалом. У каждого есть сумасшедшие друзья. Никак нельзя было допустить, чтобы бывший дружок довел меня до белого каления.
— Малкольм, ты, кажется, сказал, что работаешь?
8
Since — поскольку (англ).