— Ты хочешь заняться сексом здесь? — спрашивает она нервно.

Я ухмыляюсь ей, проводя пальцами по ее ключице, она слегка смягчается, расслабляясь от моего прикосновения.

— Нет, дорогая. Я хочу, чтобы ты заставила меня кончить, и мне все равно, как ты это сделаешь. Чем грязнее, тем лучше, — шепчу я ей на ухо. — Ничто так не заводит меня, как девушка на коленях.

Она колеблется на мгновение, но стремится угодить. Опускается на колени перед моим все еще твердым, все еще обнаженным членом и обхватывает губами.

Я сжимаю руки за головой и стону, когда ее горячий, влажный язык прослеживает длину моего члена. Ее руки цепляются за мои бедра, когда она балансирует на высоких каблуках. Она пытается вобрать меня всего, но хорошо… Рэмбо — большой мальчик, и что ж, хорошие девочки не заглатывают так глубоко.

Мои яйца болят, отчаянно желая взорваться у нее во рту. Трахни ее. Я хватаю ее за волосы и рвусь вперед. «Бл*дь», — стону я, когда мой член ударяется о ее горло. Она давится и покрывает мой член слоем слюны. Бл*, да! Я отодвигаюсь и продвигаюсь вперед, снова заставляя ее заткнуться. Я даю это ей, она не пытается отстраниться. Мой член дергается в ответ. Я чертовски близок к тому, чтобы взорваться в ее рту. Так близко… и тогда я слышу, как кто — то прокашливается рядом со мной. Она пытается отстраниться от меня, но я крепко держу руку на затылке.

— Я могу вам помочь? — скриплю я.

— Сэр, не могли бы вы прекратить… это? — голос серьезен.

Я оглядываюсь в сторону и вижу полицейского, стоящего в нескольких футах со строгим хмурым взглядом на лице.

— Просто дай мне тридцать секунд, — отвечаю, подняв палец.

— Сейчас, сэр, — прерывает он меня.

— Мисс, пожалуйста, встаньте.

Ради всего святого. Мои яйца отсохнут.

— Чертов обломщик, — ворчу на него.

Она встает на ноги, ее лицо становится ярко — красным, и она изучает землю. Я засовываю свой болезненно твердый член в джинсы и застегиваю молнию на них. Что неудобно сейчас. Полицейский быстро осматривает девушку, потому что откуда — то сзади появляется другой офицер.

— Ты одна из девушек Джимми? — спрашивает другой парень. Она не отвечает.

Я фыркаю.

— Конечно, нет. Разве она похожа на одну из девушек Джимми? — закатываю глаза, Джимми — сутенер. Здесь он работает с несколькими девушками. Они грязные, очень грязные. Черт, ты можешь их трахнуть в задницу за пятьдесят фунтов.

Первый парень смотрит на меня.

— Значит, вы знакомы с Джимми?

— Конечно, я все время выгоняю его девушек из клуба, — огрызаюсь на него.

Достаю пачку сигарет из кармана и сигарету. Я засовываю ее между губами и поджигаю. Долго затягиваюсь и чувствую жжение в легких. Я не всегда курю, это скорее средство для снятия стресса, но, если мои яйца скоро не получат облегчения, я могу просто бросить курить. Руки дрожат, когда я поднимаю их к губам. Дерьмо, я взволнован.

Полицейский смотрит на дверь позади нас.

— Ты владеешь «Очарованием»?

Я вздыхаю.

— Да, она не проститутка, так что здесь нет проблем? Кроме того факта, что мне сейчас действительно нужно выгрузить целую тонну.

У него явно нет чувства юмора.

— Сэр, вы арестованы за непристойное поведение.

— Хм, я почти уверен, что должен был оголить себя, и, поскольку мой член был у нее во рту, он не был на всеобщем обозрении, — отмечаю я, когда снова медленно затягиваюсь сигаретой, тлеющий уголек ярко светится в тусклом свете в задней части клуба.

— Сэр, пожалуйста, развернитесь и положите руки за спину.

Ну, разве это не смешно. Черт, это не первый раз, когда я надеваю браслеты, и не последний. Быстро затягиваюсь сигаретой и бросаю ее на землю. Я оборачиваюсь и кладу руки за спину.

— Как пожелаете, мальчики.

Боже, они просто любят такие моменты превосходства. Один удар по богатому члену, потому что их гребаные жены, вероятно, перестали давать им много лет назад.

П*доры.

Я сижу в одной из тех добрых комнат для допросов, мне скучно, когда слышу, как дверь открывается. Входит Клаудия Уэстон, одетая в свои шестидюймовые каблуки, дорогой костюм, и явно недерьмовый. В ней всего пять футов и два дюйма, и она самая страшная женщина, которую я когда-либо встречал. Она как питбуль, одетый в «Прада». Как бы она ни была страшна, я нахожу ее горячей. Она очень… властная. Она также лучший адвокат по уголовным делам в Лондоне, и годами выводила меня из себя.

— Снова, Хьюго? — огрызается она.

Я вздыхаю.

— Слушай, это не было….

Женщина поднимает руку, обрывая меня.

— Мне все равно, что ты делал со своим членом. Было бы слишком — просить, чтобы ты держал его в штанах, — рычит она

— Господи, что же ты такая злая этим утром? — ворчу я.

— О, дай угадаю, — она поднимает бровь.

Я кладу свой лоб на стол передо мной.

— Тьфу, не сейчас, Клаудия. Пожалуйста, просто вытащи меня. Я провел последние шесть часов в камере, голоден, возбужден до чертиков, и у меня начинается похмелье.

— Тогда довольно стандартное утро, судя по всему, — добавляет она.

Я поднимаю голову и хмуро смотрю на нее.

— Почему я все еще здесь?

Клаудия выдвигает стул напротив меня и садится, скрестив ноги.

— Это не так просто, как выйти отсюда с предупреждением.

— Что? Почему?

— Потому что это третий раз, когда ты это сделал, — рычит она.

— На этот раз они предъявят тебе обвинения… если только…

— Если только, что?

Они не могу обвинить меня. Я мог бы купить себе выход отсюда, но это все еще трудно.

Женщина поджимает свои ярко-красные губы.

— Я могу убедить судью в том, что у тебя проблемы. Проблемы с сексом.

Фыркаю.

— Как сексуальная зависимость? — Она кивает.

Я смеюсь.

— Это серьезно, Хьюго, — огрызается она.

Пожимаю плечами.

— Конечно. Я люблю киски. Почему, черт возьми, нет?

Она закатывает глаза.

— Они назначат тебе терапию.

Это вызывает ухмылку.

— Как в кругах Кумбайя (прим. своеобразное религиозное общество, так же песня) и говорить о чувствах и прочем дерьме?

Ее губы растягиваются в акульей ухмылке.

— Что-то вроде, — я вздрагиваю. Боже, этого достаточно, чтобы заставить меня хотеть выколоть себе глаза. — В противном случае это будет тюремное заключение, — она улыбается еще шире. — Или общественные работы.

Общественные работы, например, общение с широкой публикой, ношение спортивного костюма или какое-то такое дерьмо?

— О, черт возьми, нет. Никогда. Я сделаю всю ту дерьмовую штуку с чувствами.

Клаудия улыбается и резко встает.

— Хорошо. До тех пор ты можешь выйти под залог.

Я желаю выйти из этого места так быстро, как только мои ноги смогут унести меня. Черт, у меня нет денег, а мой телефон мертв.

Мне удается одолжить телефон в полицейском участке, чтобы позвонить Тео, моему лучшему другу. Он поднимает трубку на втором звонке.

— Эллис, — огрызается он. Мудак.

— Эй, это я. Мне нужна небольшая помощь.

Его тон голоса мгновенно меняется, когда он слышит меня.

— Что ты сделал на этот раз? — спрашивает он с удовольствием.

— Возможно, меня арестовали.

Он смеется.

— Подожди, подожди, дайте мне угадать. Нарушение порядка в пьяном виде?

— Нет. Ты полный отстой.

— Секс на публике?

— Может быть. Блин. — Чертова задница.

Он фыркает.

— Ты чертовски предсказуем, чувак. Кем она была? — спрашивает друг.

— А мне-то откуда, черт возьми, знать?

Он снова смеется.

— Хорошо, что тебе нужно?

— У меня не было денег, когда меня забирали, и мне нужно, чтобы меня подвезли, — ворчу в ответ.

Типично, что я выскочил по-быстрому и оставил свой кошелек и телефон в офисе. Тео всегда поможет мне, все в порядке.

— Ладно. Черт, у меня встреча через десять минут. Я позвоню Лилли, она приедет за тобой.