Я в последний раз оглянулся на причал, но под ним царила непроницаемая темнота, и мне не удалось расслышать ни одного всплеска. К черту Дороти Айешу Фанчер. Пожалуй, я с облегчением избавился от нее - пусть уж лучше строит свои коварные планы на некотором удалении.

Я прошел немного вдоль стены, набережной. Чтобы остаться незамеченным, приходилось наклоняться, поскольку стена постепенно понижалась. Затем настал момент истины, когда я выпрямился во весь рост, выставляя себя на всеобщее обозрение и сознавая, что вполне могу угодить в западню. Ведь девушка, именующая себя Зигги, однажды уже сломалась и выдала пароль, который мог стоить мне жизни; не исключено, что и сейчас она звала меня навстречу смерти, стоя под дулом ружья.

Я перевалил через невысокую ограду, откатился в сторону и замер, распростершись на земле лицом к деревьям, с оружием наготове. Освещены они были похуже, чем место, где находился я, однако достаточно, чтобы разглядеть девушку за одним из столов для пикника, направляющую пистолет с глушителем на мужчину, лежащего на земле. Я начал было подниматься, но тут что-то мелькнуло между деревьями...

- Зигги, осторожно!

Мое предупреждение запоздало. Второй мужчина поднялся из зарослей у нее за спиной и обрушил ей что-то на голову. Девушка рухнула на землю. Я выстрелил в темную фигуру, наклоняющуюся за выроненным ею пистолетом. Чтобы не зацепить Зигги, я целился в голову, но расстояние было слишком велико для подобных упражнений с короткоствольным револьвером тридцать восьмого калибра. Пуля прошла мимо, я вновь навел оружие, но стрелять не стал: надежды на попадание не было практически никакой. Мужчина выпрямился и на лицо его упал отсвет одного из фонарей на стоянке. Несмотря на удаление, я его сразу узнал. На фотографиях, которые я разглядывал в кабинете у Мака, он был помоложе. А много лет назад в северной Скандинавии я убил другого, более зрелого мужчину, очень похожего на него. Рауля Казелиуса, его отца.

Роланд Казелиус выглядел выше своего родителя, однако в разряд рослых людей тем не менее не попадал. На нем была темная одежда, штаны и майка, и двигался он как молодой человек в неплохой физической форме. Сжимая в руке пистолет Зигги, он на мгновение обернулся в мою строну - полагаю, оба мы испытали разочарование, поскольку расстояние не позволяло воспользоваться имеющимся оружием - затем на манер заправского дуэлянта отсалютовал мне пистолетом, повернулся и скрылся между деревьями.

Я сдержал желание броситься за ним в погоню. Если он намеревался сбежать и заготовил неподалеку средство передвижения, преследовать его было бессмысленно: он окажется в машине прежде, чем я успею до нее добежать. Если же парень не стал убегать, решив, что сейчас самое время расквитаться за родителя, было бы по меньшей мере глупо сломя голову мчаться вслед за ним в заросли. Поэтому я замер в ожидании, перезаряжая израсходованный заряд в револьвере.

Наконец я расслышал, как вдали завелась и отъехала машина. Тем временем Зигги пошевелилась и села, ощупывая землю в поисках своего пистолета. Не обнаружив его, она, покачиваясь, встала и взялась руками за голову. Я внезапно ощутил сильнейшее облегчение, видя, что девушка относительно не пострадала, если не считать, конечно, ее предыдущих ран. Чувство тем более странное, что я и разговаривал-то с ней в течение всего нескольких минут.

- Мэтт, - окликнула она. - Где ты, Мэтт?

И неожиданно замолчала. Оглянувшись, она наткнулась взглядом на мужчину, лежащего на земле. Мгновение смотрела на него, потом отвернулась и сломалась пополам. Даже на таком расстоянии до меня донеслись звуки отчаянной рвоты.

Я поднялся и поспешил к ней, не исключая вероятности того, что Казелиус мог остановиться неподалеку и незаметно вернуться назад. К тому же нам в любом случае не следовало задерживаться здесь. Один-другой выстрел еще могли сойти незамеченными в этой сельской местности, однако мы устроили такую перестрелку, что кто-нибудь наверняка вызвал полицию, констебля или шерифа, в зависимости от того, как именовались местные стражи правопорядка. Когда я приблизился, Зигги вытирала рот бумажной салфеткой.

- Это Роджер Хассим. Я... я никогда раньше не стреляла в человека, - дрожащим голосом промолвила она. - И опять напортачила, он все еще жив. Он лежит и смотрит на меня... О, Господи, опять!

Она отвернулась, извергая из себя то, что еще осталось в желудке. Я остановился над телом. Хассим и правда был еще жив. Жив, но не более. Пожалуй, лучше было бы ему умереть сразу. Приходилось признать, что внешность у него и в самом деле была примечательная. Лицо напоминало древнее изваяние, египетское или ассирийское, которое мне однажды довелось видеть в музее, однако с более мягко выраженными расовыми чертами. В нем лишь слегка проглядывало то жесткое, ястребиное выражение, которое с избытком присутствовало у миссис Белл и в достатке имелось у Дороти; просто на редкость красивое, как будто отлитое в бронзе мужское лицо с кожей, естественный цвет которой можно было принять за сильный загар.

Под стать лицу было и могучее тело, облаченное в легкие брюки и спортивную рубашку, однако три пули двадцать второго калибра, две из которых пробили грудь и одна - шею, по-видимому нарушили какие-то жизненно важные узлы, так что теперь мужчина просто лежал, глядя на нас своими большими, прозрачными глазами.

- Прости, - проговорила девушка, подходя и останавливаясь рядом со мной. - Я пряталась тут неподалеку и наблюдала за вами. Когда ты закричал, я не успела сразу прицелиться, и он выстрелил раньше меня. А потом у меня ушло целых три пули, чтобы утихомирить его.

- Ты отлично поработала, - сказал я. Лежащий на земле красавчик молча наблюдал за происходящим своими великолепными карими глазами. Зигги продолжала:

- Когда я закричала, чтобы отвлечь его, он попытался повернуться и выстрелить в меня, но моя первая пуля заставила его нажать на спуск раньше времени, так что дробь угодила в крышку стола. Тем не менее, он не сдался и чуть было не добился своего. Я поспешила со вторым выстрелом и промахнулась. Затем мне удалось дважды попасть в него, и только после этого он упал. Господи, на мгновение мне показалось, что эти крошечные пули вообще его не берут. И я уже испугалась, что мне придется добивать его вручную!

Нервная реакция делала ее излишне разговорчивой, но девушка заслужила такое право. Мужчина на земле издал невольный стон, но тут же сдавил его.

Я обратился к Зигги:

- Так это он поработал над тобой?

- Да, конечно. Я же тебе рассказывала. Роджер Хассим.

- Хочешь прикончить его?

- Что... О, Господи, нет! - Она облизала губы. - Странно, я столько мечтала расправиться с ним, но теперь...

Я вздохнул.

- В таком случае, видимо, это придется сделать мне.

Я начал было наводить револьвер, но тут заметил большое ружье, упавшее на землю неподалеку от стола с расколотой дробью крышкой. Я поднял его. Некогда, во времена технической неискушенности, мы именовали такую штуку автоматическим ружьем, нынче, точности ради, называем полуавтоматическим или самозаряжающимся. Обычно такие ружья изготавливаются под двенадцатый калибр и лишь немногие способны стрелять большими десятикалиберными зарядами, возможно, всего одна модель. Я давненько не заглядывал в каталог. Ружье было заряжено официально дозволенными для охоты тремя зарядами, один из которых все еще оставался в патроннике.

Я прицелился и выстрелил. Ружье выплюнуло все тот же впечатляющий огненный язык, сопровождающийся яростным грохотом, тяжелая отдача оттолкнула меня на шаг назад - к счастью, она напоминала скорее длинный сильный толчок, нежели резкий удар. Массивный заряд дроби на таком расстоянии превратил тело Хассима в кровавое месиво. Он не умер в то же мгновение, успев бросить тупой взгляд на жалкие остатки своего тела, после чего изумленно и обиженно посмотрел на меня. Затем прекрасные карие глаза подернулись пленкой, и он умер.

Девушка судорожно вцепилась мне в руку, сотрясая меня.