Голос принадлежал моему перебинтованному навигатору, появившемуся из главной каюты с чистой белой повязкой на запястье и с запотевшим от льда стаканом в другой руке. Я взглянул на часы и решил, что и в самом деле пора совершить предобеденное возлияние.

- Спасибо.

- Где мы? - спросила Зигги, подходя и останавливаясь рядом со мной.

Я показал ей наше положение на карте. Мгновение спустя она рассмеялась.

- Мэтт, знаешь, чего хотели от меня эти люди? Чтобы я покончила с тобой и захватила яхту. - Она хихикнула. Похоже, ей удалось покончить с терзавшими ее угрызениями совести и обрести душевное равновесие. - Ты в состоянии представить себе такое? Я сказала, что они ненормальные и наверное не заглядывали в твое досье. Шансов управиться с профессионалом вроде тебя у меня не больше, чем развести руки в стороны и полететь. Ты просто заберешь у меня мой игрушечный пистолетик и отшлепаешь, как нашкодившего ребенка. Или... убьешь.

- Что ты должна была сделать после того, как захватишь яхту? - спросил я.

- Мне следовало заставить тебя свернуть в один из боковых каналов. Чуть дальше, в устье реки Уэст. Река выводит к одной из якорных стоянок, рекомендованных путеводителем. Там они намеревались подняться на яхту и взять дело в свои руки. Разумеется, в случае твоего сопротивления предписывалось тебя пристрелить и отвести туда яхту самостоятельно, но мне показалось, что такой вариант не слишком по душе мистеру Казелиусу.

Я допил мартини и отставил стакан на навигационный столик.

- Ничего удивительного. У нас с ним кое-какие личные счеты, вот он и не желает отказываться от удовольствия расправиться со мной собственноручно.

Сценарий, разумеется, выглядел совершенно глупо, даже Зигги не воспринимала его всерьез. Даже если бы она не сказала об этом сама, Дороти Фанчер и Казелиус, возвращая ей оружие, должны были понимать, что надежды на успех у нее нет практически никакой. Они знали, на что способен я, а я в свою очередь не питал ни малейших иллюзий в отношении их. Роланд Казелиус относился к числу людей, которые обычно держат в резерве запасной вариант. Засада в кустах сопровождалась укрытой на яхте бомбой. Так что же он заготовил на случай, если Зигги со своим пистолетиком, как и следовало предполагать, потерпит фиаско?..

Не отрывая рук от штурвала, я бросил взгляд на проплывающий справа по борту указатель форватера и на мгновение он показался мне на удивление расплывчатым. Заметил, что Зигги странно смотрит на меня и внезапно со всей отчетливостью понял, что именно приготовил юный мистер Казелиус про запас, чтобы, образно говоря, удержаться на плаву. На мгновение я ощутил сожаление. Девушке пришлось несладко, а человек она по сути была неплохой. Особенно, когда не причитала над собой. Однако она знала правила нашей игры и понимала, что они не оставляют мне выбора. Возможно, она намеренно заставляла меня сделать то, на что не смогла решиться сама.

Я взял с навигационного столика "вудсмен" с глушителем и четыре раза выстрелил в сгущающийся туман.

Придя в себя, я первым делом изучил окружение настолько, насколько это возможно не открывая глаз. Рядом со мной, похоже, лежало тело, что меня не слишком удивило. Оно лежало здесь, когда я уснул и вполне естественно осталось на своем месте, когда проснулся. Тут лежащее рядом тело пошевелилось и ткнуло меня острым локтем.

- Кровать достаточно широкая, оставь место и другим!

Тихий голос принадлежал женщине, но, разумеется, не Зигги Кронквист. Я открыл глаза и обнаружил себя лежащим рядом с миссис Терезой Белл на двойной койке кормовой каюты "Лорелеи-3". Дверь, ведущая в рубку, была закрыта, чего я почти никогда не делал, поскольку каюта начинала казаться совсем маленькой и возникало напоминающее клаустрофобию острое чувство того, что дверь - единственный выход отсюда.

На носу каждое из помещений имело еще и верхний люк, через который в случае необходимости можно было выбраться на палубу. На корме такой люк сделать не удосужились, а иллюминаторы годились исключительно для вентиляции. Пролезть через них могла разве что обезьяна. Не стану утверждать, что проводил долгие бессонные ночи, раздумывая о сих материях, однако огнетушитель рядом со своей койкой все же установил на случай, если придется пробиваться отсюда сквозь пожар, вспыхнувший в машинном отделении и преграждающий путь.

Двигатель не работал. Яхта, казалось, замерла неподвижно, либо на мели, либо на якоре в спокойной воде. Солнце, пробивающееся сквозь занавешенные иллюминаторы, опустилось довольно низко. Свой заправленный мартини я проглотил около полудня, и, стало быть, лежал без сознания несколько часов. Угол падения солнечных лучей слегка изменился. Отлично. Значит, мы едва заметно покачиваемся на якоре.

Щиколотки мои оказались связанными тонкой дакроновой веревкой, которой я с избытком запасся, когда менял износившуюся оснастку яхты; запястья были связаны за спиной, предположительно, той же веревкой. Я повернул голову и увидел, что лежащая рядом женщина упакована точно так же. Дернувшись, я слегка отодвинулся от нее.

- Спасибо, - выдохнула она. - Я пытаюсь оттолкнуть тебя с тех самых пор, как они швырнули тебя буквально мне на голову, но ты упрямо откатываешься назад, как младенец, тянущийся к материнской груди.

Это не требовало особых комментариев.

- Что происходит? - спросил я.

- Мы стали на якорь неподалеку от канала. Точнее говоря, якорь бросил "Гольфстример", а нас причалили к нему. С другой стороны к "Гольфстримеру" подошел еще один катер, футов тридцать пять в длину, стандартная посудина из пластика. Я мельком взглянула на него, когда меня перетаскивали с "Гольфстримера" сюда.

- Ты заметила кого-нибудь на борту этого катера?

Тереза коротко рассмеялась.

- На палубе было полно людей, как на борту берберийского пиратского судна. Кстати говоря, судя по их виду, большинство из них ведут род именно из тех мест.

- Дружки Дороти Фанчер.

- Двое из них перенесли меня сюда, на яхту, и буквально швырнули со ступеней рубки. Я приземлилась на тебя и Кронквист. Подумала было, что вы оба мертвы, но после того, как меня вновь подняли и бросили в эту каюту, кто-то сказал, что ты просто потерял сознание из-за таблеток, которые подсыпала тебе девчонка, но ты успел пристрелить ее прежде, чем отключился.

Я пропустил через себя услышанное и решил, что переживу. В конце концов, мне не привыкать. Помогло - хотя я вряд ли нуждался в помощи - и то, что перед смертью в глазах девушки не было ненависти; я сделал за нее то, что она не решилась сделать сама.

- Похоже, ты меня осуждаешь, - заметил я. И скорее почувствовал, чем увидел, как она покачала головой.

- Не за убийство, совсем наоборот. Меня всегда интересовало: действительно ли банда убийц твоего шефа - прошу прощения, кажется, вы предпочитаете именовать себя контрубийцами - столь непобедима, как все об этом говорят. И я с удовлетворением убедилась, что ты успел заплатить по счетам и не изменил своим безжалостным правилам.

- В таком случае, чем вызвано твое недовольство?

- Тем, что к твоей безжалостности не помешало бы немного ума. Купиться на такой трюк... Тсс, они идут сюда.

Я почувствовал, как яхта слегка покачнулась - кто-то, и не один, шагнул на борт. Дверь каюты отворилась и на пороге появилась миссис Дороти Фанчер. Длинные черные волосы были собраны вокруг головы наподобие тюрбана, одежду, в которой она принимала морские ванны, сменила новая. Сегодня на ней были большие коричневые брюки, узкие в талии и широкие во всех остальных местах, пошитые из тонкого хлопчатобумажного материала, который существует исключительно в мятом состоянии. Коричневая блузка из той же своеобразной ткани свободно опускалась на брюки и дополнялась широкими развевающимися рукавами. Удивительно, каким образом в столь мешковатой одежде можно продемонстрировать свои формы. Тем не менее, ей это удалось. Следом за ней в каюту вошел Роланд Казелиус.