— Гильфи сегодня здесь нет. А я есть. Я ее заменяю, поэтому вы должны меня слушаться.

— Ненавижу замену! — прошипел Мэтти. Совята послушно заняли свои места.

«Какая ску-у-у-ука!» — думала про себя Белл. Она все схватывала на лету и уже давно знала наизусть все созвездия. Более того, она могла бы нарисовать их даже во сне. Лучше бы ее определили ко всепогодникам! Кто знает, может быть, в этом грозовом фронте будут каналы, настоящие канавки или даже рвань, в которой кувыркаются взрослые совы? Канавами совы называли боковые борозды в буре или шквальном ветре, где вихри выхлестывают за пределы воздушного канала. Что касается рвани, то это были всего лишь обрывки воздушных течений, болтавшиеся под скатами канала. Да-да, не удивляйтесь — Белл знала все о природе и структуре шквального ветра, хотя они с сестрами никогда в жизни не летали в настоящую бурю. И надо же было так случиться, чтобы ее зачислили в скучный полет по звездам, лишив радости взбираться на рвань и кувыркаться в настоящих канавах! Это было несправедливо. Повезло же Блайз! Сегодня будет самая прекрасная ночь в ее жизни, а она, Белл, вынуждена болтаться по небу следом за заменяющей учительницей, лишая себя всех радостей ночного ветра!

Белл знала наизусть одну лихую песню, которую клюв всепогодников пел при старом наставнике Эзилрибе. Сорен однажды спел эту песенку своим дочкам, но мама-Пелли тогда очень рассердилась и заявила, что не потерпит в своем дупле таких грубых выражений. Но Белл запомнила мотив и большую часть слов, которые внезапно пришли ей на память, пока она тащилась по небу следом за Хеджети.

Там должен был быть еще один куплет, но Белл его не запомнила, потому что как раз в этом месте мама велела папе закрыть клюв. Кажется, там было что-то о вонючих ночах или о чем-то подобном. Белл чуть-чуть разогналась и на мгновение почувствовала крутой гребень сырого ветра. «Что это? — задумалась она. — Дрейфующий поток? Вихрь соседнего ветра?» Небо внезапно стало затягиваться тучами. «Какой смысл облетать созвездие Золотых когтей, если все равно ни одной звезды не видно?» Может быть, она отлетит ненадолго, просто чтобы одним глазком посмотреть, нет ли там настоящего ветра с настоящими канавами? Нет, она просто не может смириться с тем, что Блайз сейчас отплясывает совиную кутерьму в канавах, а потом будет хвастаться своими приключениями! Это нечестно. Белл тоже должна попробовать. Никто из навигаторов даже не заметит, если она быстренько слетает туда-обратно. Она ускользнет всего на минуточку… или на две… В крайнем случае, на три… Но никак не больше пяти.

«Все это очень странно», — думала миссис Плитивер. Откуда-то издалека доносился оглушительный грохот падающей воды, однако сквозь этот гул были слышны и другие звуки — прежде всего голоса Ночных стражей и Бесс. Но миссис Плитивер слышала гораздо больше, она ловила не столько эхо, сколько едва заметные вибрации или даже еще более слабые колебания. Затем она почувствовала — как бы это назвать? Бугорки? Семена? Да, пожалуй, это были семена того далекого времени, когда другие голоса вплетались в туманы этих пустынных каменных покоев. Нет, все-таки это было очень странное место, созданное из тумана и камня. Огромный дворец, со всеми его башнями, башенками и шпилями, прятался за могучей стеной падающей воды, а задние стены его были вырублены прямо в толще скал.

— Вы принесли с собой домашнюю змею? Кажется, ее зовут миссис Плитивер? — шепотом спросила Бесс, наивно полагая, будто ее не слышно. Разумеется, миссис Плитивер отлично слышала не только каждое сказанное слово, но и гораздо больше этого. Однако она не испытывала никакой потребности говорить — по крайней мере пока.

— Да, — ответил Сорен. — Но не беспокойся! — Тут миссис Пи почувствовала, как Бесс недовольно передернула крыльями. — Она умеет хранить секреты. Ты же знаешь, что домашние змеи не любят попусту болтать.

«Это как сказать, — подумала про себя миссис Пи. — Взять хотя бы Одри… Самый длинный язык на нашем Великом Древе, вот что такое эта Одри!»

Бесс повернулась к Отулиссе.

— Ты им рассказала?

— Как смогла, — ответила та.

— Я нашла еще несколько обрывков документов. Это потрясающе, просто потрясающе! Подождите, сейчас я их принесу! — С этими словами Бесс бросилась к каменным стеллажам в задней части библиотеки, представлявшим собой ряд глубоких ниш в стене для хранения книг и свитков. Когда Бесс улетела, в зал сквозняком втянуло струю холодного тумана, и зыбкое марево обволокло стол, на котором сидели совы.

— Будет буря, — сказал Сумрак. — С запада надвигается шторм. Странно, в это время года западные ветра большая редкость. Могу себе представить, какую потеху устроил бы наш старый Эзилриб из этого ураганчика!

Мимолетная тень тревоги за Бэшек закралась в душу Сорена, но он быстро успокоился. Его дочки будут в полной безопасности: Пелли, Эглантина и Примула, как всегда в таких случаях, заблаговременно загонят всех малышей в какое-нибудь дупло, которых полным-полно в том районе, где проходит практика.

Вернувшаяся Бесс принесла с собой походный мешок, набитый обрывками старых рукописей, и принялась бережно вытаскивать документы из промасленных чехлов, сделанных из мышиной кожи.

— С незапамятных времен, — заговорил Сорен, — мы знали о существовании места, которое назвали Невидалье. Но мы никогда не могли себе представить, что это не просто некая местность, но еще одно совиное царство! Мы полагали, что эта территория заселена Другими, но никак не совами. Почему ты решила, что там живут совы?

Бесс вытащила из мешка потрепанный лист пергамента и разложила его на столе.

— Вот это послужило мне первой подсказкой.

На первый взгляд, это был всего лишь обрывок карты звездного неба с нанесенными на нее созвездиями. Пошарив в сумке из кожи полевки, Бесс достала увеличительное стекло и поднесла его к листу. Этот хитроумный инструмент неизменно приводил в восторг членов стаи. Увеличительное стекло было одним из поразительных изобретений Других, и Бесс ловко использовала его для чтения выцветших строчек на самых древних пергаментах.

— Вот, посмотрите. Это вам ничего не напоминает? Совы заглянули в лупу и дружно ахнули.

— Совиный глаз! — первым воскликнул Сумрак.

— Н-н-но… но… — пролепетала Отулисса. — Но это ничего не доказывает! Совиный глаз мог быть нарисован Другими.

— Ты права, — легко согласилась Бесс. — Правда, насколько я могу судить по нажиму пера, которым выполнен рисунок, Другие тут ни при чем. Линия очень тонкая и легкая, такую можно сделать только когтем. Но если это вас не убеждает, взгляните сюда. — Она опустила лупу чуть ниже, и совы увидели значки, написанные совиной лапой. На этот раз сомнений быть не могло, тем более что среди иностранных слов, казавшихся отдаленно знакомыми, выделялось одно, которое ни с чем нельзя было перепутать: Глаукс!