Оскар в жизни не слышал более глупой и откровенной лжи и не верил своим ушам: неужели кто-то принял бред Бешеного всерьез и слушает его до сих пор? Мимо с пыхтением прошел Барон, тащивший бесчувственного пилота. Как только проход освободился, Оскар пробежал к пилотской, где уже стоял Акула. Сквозь маленькие лобовые стекла виднелась только серая муть облачности, из которой иногда появлялись блестящие горные вершины. На дисплее локатора те же вершины пририсовывались к остальным частям гор и другим деталям пейзажа, который от человеческого глаза скрывали тучи. Бешеный, с наушниками на голове, деловито оглядывал невообразимое количество приборов, окружавших кресла.

– Что?! – возмущенно заорал он, не щадя ничьи уши. – На юг? Смотрите, люди добрые, у меня на компасе ясно нарисовано: норд-ост, сорок один градус! Ваш маячок у меня почти на носу! Ну и лезь тогда сам в свой любимый самолет!! Да пошел ты!

Оскар усмехнулся, увидев на компасе строгий зюйд, а пятнышко маяка – на самом краю экрана локатора. Бешеный тем временем бросил штурвал и сорвал с головы наушники:

– Все, труба! Они перевели управление на дистанционное. Я и так долго вешал лапшу на уши какому-то конченому лопуху. Наверное, подошел кто-то поумнее.

Самолет резко повело влево, так, что пассажирам пришлось хвататься за кресла, чтобы не упасть.

– Ты штурвал не бросай, мальчик, – ласково и тихо сказал Акула. – Или захотелось назад, в гостеприимную Австрию? Барон, подай-ка мою старую бритву.

– Сейчас не время бриться, дружище! – воскликнул Рихард, но лишь для того, чтобы пошутить. Оскар передал старику черную пластиковую коробочку, из которой торчал витой шнур с вилкой на конце. Акула достал бритву из чехла и ловко отсоединил ножи вместе с двигателем. Под ними обнаружилось крохотное табло и еще более мелкие кнопочки рядом с ним. На приборной панели нашлась розетка на 127 вольт, куда Акула не замедлил воткнуть вилку.

– На какой частоте ты с ними болтал? – спросил он Бешеного строго.

– Четыреста двадцать мегагерц.

Акула потыкал в кнопки длинным заточенным ногтем на мизинце. Наушники, мирно лежавшие на коленях Бешеного, вдруг дико и оглушительно захрипели, заставив всех, кто их услыхал, подпрыгнуть. Один Акула понимающе улыбнулся, оставшись совершенно спокойным.

– Никакого результата? Я так и думал. – Он быстро нажал кнопки еще раз. Бритва начала противно пищать через неравные промежутки времени – это работал сканер. Когда он находил передачу, опять вступал в дело генератор шума, забивающий помехами найденную частоту. Акуле потребовалось еще пять попыток, прежде чем самолет вдруг качнулся и снова потерял управление. Бешеный с глумливым хохотом обозвал австрийцев воздушными импотентами и, покрепче ухватив штурвал, снова развернул «Дорнье» на юг.

– Если они не дружны с руководством ВВС, то, я думаю, беспокоиться нам не о чем, – заявил он, когда лег на курс. – Господа и дамы, под нами сорок седьмая параллель, правый берег реки Инн. Впереди около пятисот километров, или часа лета до нашей конечной цели, острова Корсика. Если кто-то верит в Бога, может ему помолиться, так как кроме него нам надеяться больше не на кого.

Неизвестно, молился ли кто-нибудь из них, но австрийских истребителей не появилось ни через десять минут, ни через полчаса, когда они уже углубились на итальянскую территорию. Многие не стали дожидаться расправы с дрожью в сердце и уснули мертвым сном измученных разными переживаниями людей. Они не видели, как тучи отхлынули, обнажая под собой темные массивы гор, которые мрачно вздымались над зеленой, умытой дождем Падуанской низменностью. Она оставалась в стороне от линии их полета. Горы внизу постепенно разглаживались и расползались по сторонам неряшливой серой долиной, кое-где украшенной останками железных дорог. Потом появилась кучка крупинок на ниточке дороги – Больцането. За ним, похожая на улегшуюся в лужу свинью, купалась в грязи загнивающая Генуя. Неразличимая темнота городских переулков, унылые коробки заводов и фабрик, а рядом такая чужая и кажущаяся нереальной буйная зелень, пожравшая элегантную некогда Ривьеру ди Поненте. Молы, как множество грязных щупальцев, распластались по заливу. Все это осталось позади, будто утонуло в бескрайнем голубом искрящемся море. Только редкие рыбацкие лодки пятнали его залитую розовыми лучами заходящего солнца поверхность. Не успели пропасть они, впереди выросла из-под воды скала, еще очень далекая и различимая лишь на локаторе. Мыс Капо-Бьянка, Корсика, на которой ждет их поражение или победа – кто знает? Оскар проснулся, когда мыс уже проступил сквозь туманное марево предвечернего морского горизонта. Анна, не смыкая глаз, просидела все это время на кресле второго пилота и не давала уснуть мужественно вцепившемуся в штурвал Бешеному, который нажил себе красные глаза и осоловелый взгляд. Оскар с радостью впился глазами в морской пейзаж. Как давно и недавно он переплывал его, двигаясь в обратную сторону! Или нет, больше ему теперешний момент напомнил еще более давнюю картину, когда он подлетал к Корсике с Востока на быстрокрылом сибирском МиГе. Тогда он тоже дремал и грезились ему обнаженные красотки на золотых пляжах, а теперь он со стоном оторвался от видения парня с развороченной выстрелом в упор головой. «Ты убил меня зря?» – укоризненно спрашивал тот, прерывая свой дрожащий крик.

Да, девочка, за смерть которой он хотел отомстить той безжалостной расправой, сидела рядом, живая и лучащаяся любопытством.

– А этот остров… он очень большой?

– Не больше твоей Венгрии, – ответил Оскар.

– А! Ты проснулся, наконец-то!! Я хотела уже прийти и разбудить тебя насильно. Наш молодой камикадзе – кстати, кто это?

– Японский летчик-смертник. Откуда ты взяла это слово?

– Акула его так назвал. Так вот, Бешеный не знает, куда именно лететь.

– Молодых вечно надо учить… Облетай этот могучий мыс справа: нам надо попасть в Аяччо.

– Угу.

Под мудрым руководством Оскара самолет обогнул Капо-Бьянка с запада, сделав широкую дугу в километре от поверхности моря и в полета – от береговой черты.

– Держи точно между этих двух вершин, Монтечинто и Энкюдип. Попадем как раз туда, куда надо. – Однако через пять минут Оскар был пристыжен в своей вальяжной поучительности, ибо «куда надо» почему-то оказалось значительно левее них. Им пришлось развернуться над мысом Фено, и только тогда они очутились, наконец, над Аяччо.

– Что ты делаешь? – спросил Оскар Бешеного, ожесточенно щелкавшего клавишами.

– Как что? Пытаюсь связаться с диспетчером аэропорта.

– Ну ты даешь! Какой к черту диспетчер? Здесь его нет. Кто хочет, тот подлетает и садится. Если там кто-то вдруг собирается взлетать, то на аэродроме жгут костры.

– Придурки!! Ну, костров там пет, хотя два самолета стоят.

– Да ты что?! Целых два!! Похоже, там ажиотаж.

Их самолет для большей уверенности сделал над аэродромом пару кругов, а потом начал снижаться. Компьютер с помощью ультразвукового радара держал высоту, регулируя плавность снижения. Колеса, парашют, тормоза – и вот они застыли в конце бетонной полосы. Полуголый человечек на тракторе зацепил их за переднее колесо и оттащил прочь, при этом безобразно ругаясь. Когда «Дорнье», в конце концов, перестал двигаться, они смогли выбраться из надоевшего тесного салона в теплые корсиканские сумерки.

– Ух!! Здесь жарко!

– Это точно.

Возглавив колонну, Оскар повел всех к знакомой гостинице. Сзади послышались шаги.

– Эй, вы!! Как насчет платы за то, что я надрывался с вашим гребаным самолетом? – это кричал рассерженный тракторист. Получив серебряную монету, он разом подобрел. – Мсье, послушайте, за самолетом нужен глаз да глаз, не то его разберут до последнего винтика!

– Ну так присмотри за ним! Когда будем улетать, расплатимся.

– Хорошо, хорошо! С большим удовольствием, мсье! Акула дернул Оскара за рукав:

– На хрена нам сдался угнанный самолет, а? Может, выгоднее его продать?

– Эй, старик! Мы можем его продать. Скажи хозяину аэропорта – тридцать золотых.