Тракторист выпучил глаза и затряс головой:

– Я не могу с ним так шутить!!

– Это самая настоящая правда.

Часто оглядываясь, видно, с уверенностью, что сумасшедшие иностранцы просто растают в воздухе вместе с самолетом, старикан побежал прочь.

– Чем ты его напугал? – остальные, кроме него и Акулы, не понимали французского.

– Вас это не испугает.

Лениво перебрасываясь фразами, они достигли отеля. Внутри, в пыльном холле было пусто, но вскоре появился по-прежнему слегка небритый хозяин. На этот раз он имел вполне счастливый довольный вид.

– О! Сколько гостей!! Вы все хотите остановиться у меня? О, prego, prego, signori!! Приветствую вас в этой отличной гостинице!

– Эй, я был у тебя не так давно, – прервал его словоизлияния Оскар. – Так что можешь не врать понапрасну.

– Ви? – от волнения у хозяина появился сильный акцент. – Ви бывало здесь? Ах, скузи!! Я вспоминатто!! Богатый араб на мощном самолетто! Я вспоминатто.

Потерев руки, хозяин заговорил таинственным шепотом:

– Сейчас все не так. Близко октябрь, стормо на море, тучи на небо. Осенняя прохлада, много синьоров и синьорин с континента. Мы теперь имеем свет и вода. Вот так.

Новость была и хорошей и плохой одновременно, ибо им предлагали цивилизованное жилье, однако и плату спрашивали соответственную. Однако не успели они обрадоваться и огорчиться, как примчался запыхавшийся владелец аэродрома с охапкой похожих на пуговицы серебряных франков.

– Он мой? – жалобно простонал несчастный, которого вот-вот готов был хватить удар.

– Да, ваш. Только выгоните прочь из салона двух связанных людей. Они сумасшедшие и совершенно не знают французского. Гоните их прочь.

Счастливый обладатель «Дорнье» убежал, подгоняя себя истошными воплями радости.

– Итак, – обернулся к хозяину отеля Оскар. – Семь одноместных номеров на одну ночь. Сколько это будет стоить?

Тот очень удивился количеству заказанных комнат, ибо видел среди пришедших двух особей женского пола, но ему так было только выгоднее. Скороговоркой прославляя щедрость Девы Марии, он пошевелил пальцами и выпалил, пытливо стараясь разглядеть выражение лиц нанимателей:

– Золотой в сутки на человека. – Вместо ожидаемых им возгласов возмущения послышался стук отсчитываемых франков.

– Нужно было отсчитать шесть, по одному на человека! – невнятно проговорил Рихард и криво усмехнулся, глядя на «Хелен». Та тоже улыбнулась в ответ.

– Можешь проверить, я очень похожа на настоящую, – ответила она страстным шепотом и ухватила немца пониже живота. Рихард с воплем отскочил в сторону и первым взобрался вверх по лестнице.

Оскар мылся под холодным душем, только голову ополаскивал теплой водой из кувшина. Пегую щетину на подбородке он решил не трогать. После душа он подстриг достигшие безобразной длины ногти, а потом, сопя от сосредоточенности и боли, выдрал из-под них магниты. Ожоги-наклейки слезли еще в самолете, и от всего страхолюдного маскарада остались лишь веки без ресниц и несколько маленьких шрамов. Часы пропищали семь. В одних плавках и накинутой на плечи гавайке он вышел в комнату и остановился, как вкопанный. Свеженькая и чистенькая Анна с копной распушившихся волос и радостным блеском в глазах сидела на кровати. Одежды на ней было тоже не густо – поначалу Оскар ее и не заметил вовсе. Где, черт возьми, она взяла эти прозрачные трусики и бюстгальтер?

– Иди ко мне! – проворковала она, вытянув вверх руки. Оскар в ужасе зажмурился, но это ему не помогло. Изящный скелетик тянул к нему свои косточки сквозь закрытое веко, а в мозгу вертелась картинка, которую успел запечатлеть здоровый глаз, – изящные руки, тонкая талия и кругленькие бедра. А грудь? С какой стати она казалась ему раньше совсем детской, крошечной? Как ни крути, как не отказывайся Оскар в это поверить, у него на кровати сидела не девчонка, а женщина. Очень привлекательная и кое-чего желающая… Но он, чувствуя в себе почти физическую боль, взял себя в руки. Да, да, он смог побороть все чувства и даже родить раздражение, хотя, по большому счету, он был зол на себя, ухитрившегося попасть в такое двусмысленное положение:

– Уходи. Сейчас не время играть в любовь. Нас ждут ужинать.

– А потом?

– Что потом?

– Любовь! Только не игра, а настоящая!! Раз ты поцеловал меня, то должен довести дело до конца.

– Да-да, потом, – про себя он подумал: я скажу что угодно, только уйди!! Я не могу спокойно стоять здесь почти голый рядом с соблазнительной и тоже почти голой милашкой, которую назвал своей дочерью. Краем игривого крыла его задело похотливое видение, и он задрожал от ужаса.

– Хорошо, я зайду к тебе после ужина! – как странно, она не замечала или не хотела замечать его тона и вида.

Воздух заколебался – хрупкий скелетик вышел в коридор и превратился в длинное мутное пятно. Дрожащими руками Оскар нашел на столе повязку и водрузил ее на голову. Вот это он влип!! Кроме всего прочего, Анне вряд ли было больше, шестнадцати лет. Конечно, здесь не было родителей, которых могло возмутить увлечение дочери, но зато здесь была совесть Оскара… или что-то другое, выстроившее барьер между ним и этой прекрасной нимфеткой. О, так вот что чувствовал Гумберт, когда видел Лолиту!! Оскар медленно надел брюки, сандалии, застегнулся и причесался. Но прежде чем идти вниз, он достал из сумки металлический футляр, раскрывающийся на две части, как книга. Внутри притаился мощный радиотелефон, настроенный на спутник, висевший над Британскими островами. Набирай любой номер – Женька будет слышать и может даже возьмет трубку. Как его люди смогли проникнуть внутрь летающего в верхнем слое атмосферы ящика с аппаратурой – загадка. Скорее всего, это подарок со старых времен, и жучок в спутник запихали еще перед запуском… Как бы там ни было – пять… семь… два… ноль, еще три цифры. Гудки. Щелчок.

– Yes? – приятный женский голос

– Алло, это Кремень. – Внутри компьютерного разума эта фраза за долю секунды распознала код и отправила сигнал далеко прочь – на другой ящик, болтающийся в космосе над Сибирью.

– Who is this? I don't understand you. – Еще несколько мгновений, оператор в подвалах разведуправления щелкает тумблерами.

– Sorry, lady, this is horrible mistake! – в разговор вступил третий голос. Женька. – Привет, Серж. Долго ты пропадал.

– Как всегда.

– Ну да, я помню. Рассказывай.

– У меня дела плохи. Я не могу говорить об этом по телефону… Вполне возможно, что ты никогда меня больше не увидишь, – Оскар страшно мучился, не желая рассказывать то, о чем узнал за последнее время, в эфир, и боясь, что у него не будет возможности поведать Женьке правду. Но, черт возьми, для толстяка это может оказаться благом! – Скажу тебе только, что никакого лучевого оружия больше нет. Оно существовало в единственном экземпляре и теперь уничтожено.

– Почему же твои дела так плохи?

– Я открыл ящик Пандоры в своих поисках и теперь приперт к стенке. Однако не все еще потеряно. Я не оставляю надежды выкарабкаться.

– Я долго ждал звонка и боялся услышать что-то подобное. Ты знаешь что? Лично президент приказал тебя отозвать. А если ты откажешься – послать отряд для твоего уничтожения. Что ты натворил?

– Я могу сказать только, что президент, коли он дает такие приказы, мой враг. Бойся его, Женька. А я… Хорошо, я согласен вернуться. Присылай самолет.

– Куда?

– Я снова в Аяччо.

– Хорошо. Самолет будет послезавтра.

Вот как. Об этом он даже не задумывался, а ведь далеко на родине, подспудно ассоциировавшейся с надежным убежищем, та же самая картина. Куклы с компьютерами в головах только и ждут, когда он прилетит к ним в лапы. Как в одном старом фильме – некуда бежать. Кругом они, кругом эти гнусные твари!! Они, конечно, пришлют самолет, только по дороге домой с ним произойдет несчастный случай. И, что самое смешное, если даже завтра у них что-нибудь получится, приказ уже будет отдан и никто его не станет отменять! Хорошая перспектива – превратиться в пыль где-нибудь над Пустыней. Вот тебе и ответ на вопрос как быть с Анной? Поцелуй в лобик, немного слез, последнее «прощай».. К чему связывать ее судьбу со своей, па которую уже кто только не позарился? Девочка, конечно, будет страдать, но это проходяще. Кто в юности не влюблялся страстно и на всю жизнь? Первая любовь самая сильная и самая незаметно исчезающая. С такими мыслями он спустился в холл и проник в маленький ресторанчик. Там уже веселилась пара компаний, кроме его собственной. Хозяин и его толстые дочки бегали между столов взмыленные, подавая еду и питье. В углу светился экран телевизора, на котором разряженные, как петухи, парни прыгали вокруг девок в передниках в каком-то развеселом танце. Веселящиеся гости кричали по-итальянски и по-испански, а уж руками размахивали так, словно хотели проветрить душное помещение. За их столиком было потише. Анна, одетая в черное облегающее платье, которое Оскар уже видел на ней в Секешфехерваре, была в центре внимания. Губы у нее ярко краснели даже в полумраке, а глаза стали шальными от вина и шуток парней, сосредоточивших на ней свое внимание. «Им так хорошо сидеть и смеяться! – подумал Оскар. – На кой черт я туда тащусь со своей кислой мордой?» Он в нерешительности застыл у входа, никем не замеченный и позабытый Вскоре молодежь вскочила и присоединилась к остальным гостям в танце. Тогда Оскар решился и быстро юркнул за столик.