Маклифф и Айдем, как матросы на причале, обнявшись и вразвалочку, пошли в гости к курсантам по приглашению Дейла. Казармы Академии военно-галактического флота располагались неподалёку от стадиона в стеклянных павильонах, похожих на огромные теплицы. Курсанты их расспрашивали о игре, о рейдере, о Земле и земных женщинах. Потом большой шумной толпой все отправились наблюдать за физкультурными занятиями воспитанниц технического пансионата и медицинского училища. Большая часть девушек была рождена женщинами с Земли от ваальцев или натоотов, или от мужчин с Земли.

— Они такие же, как мы, — выкрикивал Маклифф.

Дик Айдем пользовался большим успехом. Друг Дейла — рослый африканец, пояснил, что Айдем похож на актёра местной киноиндустрии. Этот киноактёр в популярном телесериале играл роль натоота, полюбившего ваалку. Их родители были в ссоре, и влюблённые бежали в космос. Они скитались в поисках подходящей маленькой милой планетки. Из-за интриг друга героя, влюблённого в обоих, влюблённые по очереди отравились в результате несчастного случая. Маклифф уловил связь сюжета с пропагандистским антикатолическим произведением Шекспира о Ромео и Джульетте, где причиной смерти молодых людей стал католический монах. Маклифф неоднократно пытался привлечь внимание друзей к книге, но попытка устроить чтение новых глав провалилась. Во время гуляния Айдем и Маклифф наткнулись на лежащего на газоне Берсерка. Подобрав его и простившись с Дейлом, они домчались на гравитационных платформах до транспортёра, где их ждали остальные.

Не бритые, не причёсанные, стонущие от боли в мышцах, они влезли в челнок и поместили бесчувственного Берсерка на сидение.

— Спасибо за отпуск, — сказал Маклифф.

Капитан-командор, выбритый, в отглаженной форме, весь в звёздочках, нашивках, надписях, ответил:

— Вы жаловались, что ноль-переход — тяжелая процедура. Футбол и похмелье — вот нагрузка. С удивлением отмечаю, что все здесь, а не в камере заключения.

— Это хорошо, — Уайтгауз откинулся на спинку сидения.

— Челнок, приказ, летим в Штаб флота, платформа 23, - отдал команду ягд Цкуголь.

— Приятного полёта, — отозвался челнок женским голосом, поднялся над стоянкой, разворачиваясь и понёсся к пункту назначения.

Скосив глаза, Уайтгауз наблюдал за уносящимися пейзажами. Ему представился его первый полёт на учебно-тренировочном самолёте Цессна-172. Как и тогда, ему казалось, что это последний полёт и после него жизнь кончится, ничего больше не будет. Леденящее душу ощущение сменилось дремотой, он уснул.

Количество транспорта стало увеличиваться. Среди застройки были видны серые коробки зенитных батарей с торчащими стволами орудий. Громоздились купола и башни эмиттеров защитного поля, попадались поля покрытые камуфляжной плёнкой, похожие на озёра воды. В этих образованиях отражались облака и куски белёсого неба. Появились высотные дома, не то, чтобы небоскрёбы, но на фоне пространств, застроенных двухэтажными домами, эти семиэтажные административные корпуса из стекла смотрелись внушительно. Несколько сооружений, похожие на части человеческого скелета, отображали здешние представления о красоте и эстетике.

Транспортные челноки влетали и вылетали из скрытых под поверхностью путепроводов, едва не касаясь друг друга. Было понятно, что манёвры согласуются с движением других челноков, как если бы это были вагоны одного поезда, или пчёлы одного гнезда. Всё происходило буднично и быстро. В вышине виднелись боевые кораблей охранения. Несколько крупных зданий правительственного квартала, были закрыты дополнительным защитным полем. Облака, водяные пары воздуха и пыль постоянно сгорали на нём, создавая мерцающий полог.

— Чего-то тут всё напряжённо с охраной, — заметил Дыбаль.

— Из-за технологии ноль-перехода, на далёкой от фронта Тератонне нельзя расслабляться, — ответил Берсерк, — врагу телепортироваться с большой точностью трудно, есть риск из-за вращения Вселенной и её линейного движения попасть куда-нибудь в район спутников, где придётся иметь дело с минными полями, кораблями охранения или прямо к прямо в грунт. Но, если предатель поставит радиомаяк на Тератонне, то враг получит конечную точку перемещения, и сможет прыгнуть прямо в место установки маяка.

— Разве при такой плотности камер, микрофонов, всепроникающих возможностей сканеров мозговой деятельности, могут быть шпионы? — заинтересовался Айдем, — не чихнёшь без того, чтобы это не увидели и не услышали. У вас в пробке шампуня микрочип сообщает об остатке и полезных свойствах.

— Есть средства сокрытия информацию, её маскировки, искажения. Шпион может иметь такие устройства в своей голове, под кожей, и действовать довольно долго, прежде чем его обнаружат. Разве разведка и контрразведка могла когда-нибудь где-нибудь исчерпывающе победить одна другую?

— Странно, почему вы о «Кровуре» ничего не знаете, охотитесь на него, как слепые на волка? Где разведка Натоотвааля? Почему она не работает? — Айдем поморщился.

— Какая разведка, если они даже не знают, как сверчки выглядят, — фыркнул Уайтгауз, — была бы нормальная разведка, «Кровур» не смог бы появляться неожиданно и наносить флоту оглушительные потери. Была бы разведка, пару раз выскочил бы «Кровур» на готовые к стрельбе линкоры, минные поля и всё, конец.

— Какие мастера стратегии! Земля — родина талантов! — сказал ягд Слепех, — за то время, как Натоотвааль освоил половину Вселенной, люди только бутафорские модули на Луну сбросили и сказали, что была настоящая высадка и придумали систему, когда сто семей эксплуатируют восемь миллиардов разумных, одухотворённых существ. Девочек берут в шлюхи и официантки, а мальчиков берут в шлюхи, шофёры и солдаты.

— Ха-ха! — ягд Гаредда засмеялся, словно закаркал ворон, — везде должно быть как в Натоотваале; общество от каждого берёт по способностям, а даёт каждому по потребностям, плюс прибавка за заслуги.

— Это только на словах, — сказала Шиела, — всегда находятся негодяи, желающие унизить других.

— Зато у нас свобода! — возразил Айдем, — а у вас фашизм!

— Плюнь на них, Дик, — толкнул его локтём фон Конрад, — тебе не всё равно?

— Обезьяны голос подали! — разыгрывая удивление, произнёс ягд Слепех, — сейчас ещё одну звезду получат.

— Хватит, — вмешался ягд Цкуголь, — меня не устраивает, ягд Слепех, что вы унижаете солдат.

— Злее будут, — ответил тот, — их же за это ценят, за дикость.

Челнок закончил спуск над куполом с рядами растений, похожих на клёны, и нырнул под свод. Когда челнок поравнялся с одной из площадок, и металлические захваты зафиксировали его, женский голос объявил:

— Полёт закончен, приятного дня.

Двери открылись. Охрана на площадке — высоченные натоотваальцы в боевых скафандрах и экзоскелетах, похожие на средневековых рыцарей, выдвинула навстречу прибывшим прозрачную противовзрывную преграду.

Всех проверили на наличие оружия. Сначала это сделали миниатюрные роботы, затем охрана. Команду «Кондрерха» повели по ярко освещённым золотым коридорам. Везде были видны глазки оптических устройств, дула пулемётов, штралеров, датчики механических поражающих устройств. Ещё раз проведя досмотр, их ввели в зал для торжественных приёмов. Стеклянный купол терялся в дымчатой выси. Над ним сияла имитация солнечного неба и громад планет-спутников Тератонны. Стены и пол были глянцевыми, голубовато-серого цвета, с золотыми и платиновыми вкраплениями. Рельефные изображения на стенах повествовали о сражениях, открытиях планет, о строительстве городов и научных прорывах. Громадные окна уходили вверх и смыкались с куполом. В них отображалась панорама океана с бирюзовой водой, каменистыми и песчаными островами, городами, заводами, растущими из воды. Количество и размеры спутников и солнц панорамы отличались от того, что было видно над куполом. Среди барельефов выделялось изысканностью панно вокруг главной двери. Двупольная главная дверь была огромной, как ворота аэродромного ангара. На панно среди изображений планет, была одна очень похожая на Землю; хорошо просматривался оттиск ступни Африка, челюсть Гибралтара, клюв Сахалина.