Она оглянулась и недоверчиво посмотрела на мужа. Уже полностью одетый в строгий серый костюм, белую рубаху. Непослушные волосы красиво уложены. До чего же красив! Но не об этом сейчас.
- Обещаешь? – не верила она. Утро же, полчаса назад проснулась. Зачем ей спать?
- Обещаю.
- А ты не будешь специально усыплять меня.
- Не буду. Считается, только если ты заснешь сама.
Скинул пиджак, расстегивая рубашку, таинственно смотрел на нее, увидев ее удивленный взгляд.
Андрей Рихтер довольно улыбался и снова надевал пиджак. Нащупал телефон и сфотографировал мирно спящую жену. Она раскинула руки по подушкам, волосы мило растрепаны, губы приоткрыты, простынь едва прикрывает обнаженное тело, еще пахнущее их спором и его победой. Отправил ей фото, предварительно выключив на ее телефоне звук. Не хватало еще, чтобы она проснулась сейчас и с победной улыбкой заявила, что выиграла. По этой же причине не стал целовать ее перед уходом, а обувь надел в холле, не в комнате.
Ее состояние волновало его все больше. Вливание в нее его энергии давало положительный эффект, не вызывая привыкания, но она быстро расходовала эту силу, к тому же ходила как одурманенная. Не годится.
Куда сильная волшебница (а она была сильной, порталы держит практически так же долго, как и он сам) могла девать свои силы? Училась она много и старательно, но этого было мало. Чтобы так уставать, нужно было держать портал несколько часов. Лоран и Шарлотта на этот вопрос тоже не могли ответить. И все трое стали опасаться за состояние девушки, потому что помнили ее сложное восстановление этим летом.
Он садился в автомобиль, хотя сейчас ему хотелось лежать рядом с Мирой, проводить пальцами по ее спине и чувствовать, как откликается на его ласки ее еще сонное нежное горячее тело.
Но в Министерстве магии (будь оно неладно!) в субботу (как будто других дней недостаточно!) назначили срочное (а когда было иначе?!) совещание. Поэтому Андрей гнал по портальной дороге, хотя к его опозданиям относились снисходительно, потому что ГАМ находилась дальше других. Но он не любил пропускать важную для Академии информацию, потому что очень много дорогих ему людей находилось тут. Но как можно было упустить шанс проучить хорошенькую фурию? Ему – никак.
Успел. В Министерстве его встречали такие же хмурые Главы Академий, которые были достаточно изобретательными, творческими людьми, чтобы провести субботний день за другим, более приятным занятием.
«Я этого так не оставлю!» – писала хорошенькая фурия.
«Очень на это надеюсь» - раззадорил ее в ответ. Пусть мстит ему, когда он вернется.
На совещании ректоров говорили о мерах безопасности (это передать Медведю), новых нормативных документах и отчетах (пусть Орлов-Вышеславцев радуется), перечне дисциплин, которые необходимо ввести со следующего семестра (бред, а не дисциплины, отчитаются, как надо, будут проводить свои). И к чему срочность?
Оказалось, что срочность все-таки присутствовала. Совещание внезапно прервал какой-то незнакомый специалист Министерства с ежистым взглядом. Андрей напрягся, не любил таких людей. Еще более напрягся, когда его не представили, но поведение выдавало в нем человека, привыкшего к подчинению других. Такие говорят всегда спокойно, в споры не вступают, потому что знают, что их требования все равно будут выполнены не по-хорошему, так по-плохому.
- В Министерстве магии, - бесцветным, специально выработанным голосом говорил специалист, - готовится серия курсов для студентов-магов. Мы вышлем в Академии вызов на этих обучающихся. Задача ректоров – обеспечить их явку в назначенное время.
- В какое время будут проходить курсы? – уточнил ректор МАМ. На это специалист снисходительно посмотрел на спрашивающего, но ответил.
- Всю информацию мы вам направим.
Обратно в Глазов Рихтер ехал злой, как черт. В голове придумал с десяток планов, как и куда на это время отправить студентов. Читай книги на Книгочей.нет. Поддержи сайт - подпишись на страничку в VK. Вошел в квартиру (выходные с Мирой они проводили именно там) все еще возбужденный, бросил на пол портфель, туда же полетели шарф и кашемировое пальто. Но вовремя уловил запахи ужина. Остановился и успокоился. Не таким нужно ей показываться.
Тихо зашел. Стол сервирован, а Мира спит на диване в домашнем платьице, раскрытая книга покоится на ее груди. Значит, читала, пока ждала его. И уснула. Снова. Черт!
Сел на пол рядом с диваном и засмотрелся. Не думал, что вид спящей жены может так завораживать. Почувствовала. Ее ресницы дрогнули. Открыла глаза. Когда увидела его, улыбнулась и протянула руку, чтобы погладить его по щеке. Потянулся к ее ладошке.
- Ты пахнешь улицей. Мне нравится, - хриплым от сна голосом проговорила она. Его ждала хорошенькая фурия, а дождался слабенький уставший котенок.
- Ты пахнешь сном. Мне нравится, - ответил он, убрал книгу и положил голову ей на живот. Прикрыл глаза от наслаждения сладким моментом.
- Ты был прав, - со вздохом признает она. – Я еще слабая.
На самом деле он считает ее очень сильной. Слабые после события на Источнике не выживают. Слабые так отчаянно не ищут родственников черте где. Слабые своих ошибок не признают.
- Мы выясним, что с тобой такое, - говорит он и открывает глаза. Она все читает по его взгляду.
- Что-то серьезное в Министерстве? - она запускает пальцы в его волосы.
- Да, - и снова прикрыл глаза, отдаваясь ее рукам.
- Снова хотят к себе студентов?
- Да. На этот раз все серьезно.
- Что-нибудь придумаем, любимый.
И придумали.
Работать с Изольдой Дмитриевной было интересно, но сложно. Интересно, потому что знала она много и щедро делилась историями. Сложно, потому что редко, почти никогда, не говорила прямо, используя иносказание. И если Рихтер в своем объяснении высказывал тезис и выдавал аргументы в его пользу, то Золотая начинала рассказ с какого-нибудь случая из жизни, который оказывался предисловием к выводу, который Мира должны была сделать сама.
- … а потом, несколько лет спустя, я получила от него письмо о том, что Саша жив и здоров, что помнит мои уроки и что плетение действительно нужно было поверх класть, а не впаивать его в металл, - рассказывала Изольда Дмитриевна, а Мира пыталась в этот момент растворить часть предмета, как Андрей делал это со стеной между их комнатами.
Если конкретно, то студентке предстояло растворить часть стенки глубокой керамической чашки, сделать в ней отверстие, потому что ее куратор «решила на старости лет заняться вязанием, а клубочек так и норовит выпрыгнуть из чашечки». Причем дырочку нужно было сделать в виде цветочка, потому что «на старости лет хочется красоты вокруг».
В дверь кабинета, где проходило занятие, негромко постучали.
- Кого там еще принесло? – пробормотала Золотая.
- Изольда Дмитриевна, - осторожно заглянула Роза, - милорд просит всех студентов и преподавателей спуститься в актовый зал. – И уже совсем несмело прибавила, - сейчас.
- Ну, если просит, отчего не подойти? – пробубнила куратор.
Роза радостно закивала и вышла. Появление Золотой в Академии придало многим ее обитателям толчок, если не для развития, то для изменения. Вот и Роза под влиянием нового преподавателя стала надевать одежду, с более подходящими ее возрасту длиной подола и глубиной декольте. И пахло от нее сейчас более нежно, уже не хотелось задержать дыхание.
- Что Андрюша снова придумал? – возмущалась старушка, проворно спускаясь в подвал, где находился актовый зал.
Для всех объявление ректора оказалось неожиданностью: Васюта и Белый, раскрасневшиеся и вспотевшие, явно были выдернуты из боевого зала, Белка и Вилка сидели в фартуках для занятий Лакомба, сам профессор тоже не успел переодеться.
Что за срочность?
Рихтер выглядел спокойным, но когда увидел Миру, кивнул на сиденья в первом ряду перед собой, она присела именно туда.
