— Ага.

— Чё? Просто так? Мне тогда тебя арестовать нужно, — почесал лоб полисмен.

— Я похож на человека, который посреди ужина вилки в людей втыкает? — наивность собеседника поражала до глубины души.

— ...

— Ну вот и я думаю, что не похож. И вообще, давно у вас Фёдор Филиппыч рэкет на поток поставил?

— Нет, что ты! Никакого рэкета и бандитизма. Только вчера с северного переулка, у здания суда висельников сняли с пяти столбов. Беспредельщики. Но отребью всякому пыл поумерило, — с какой-то гордостью, будто сам вешал, ответил мне Андрей.

— Тогда какого хрена Ворон и его люди в открытую им промышляют? — ничего не понял я и решил задать вопрос в лоб.

— Так где? В городе? Ни в жизнь не поверю! — с таким же удивлением вылупился на меня собеседник.

— За городом, на своей территории. Что-то там трындели, что выкупили её, — в памяти всплыли обрывки брошенных фраз.

— Вот тебе и ответ. Их территория — что хотят то и делают. Конечно, в пределах незапрещённого, — назидательно сообщил мне полицейский.

— Если это так, то чёрта они на меня в городе бочку катят? Пытались гоп-стопнуть на своей земле, получили по хлебалу. Дальше зачем на рожон лезть? — всё ещё не догонял я.

Андрей окинул взглядом вопящих и чуть ли не брызгающих слюной крикунов, которые, казалось бы, о нас и вовсе забыли.

— Ну... Я тебе сейчас не как полицейский скажу: у них сила и оружие. Кто против них пойдёт? Обиды они влегкую могут запомнить надолго. И спросить в два счёта. Не надо было вам ругаться.

— Ага, власть оружия, значит. Власть сильных. Знакомо. Тогда зачем ты их остановил? Пусть бы атаковали меня, заткнули бы стальной цензурой громкую и недовольную глотку...

— Ты или дурак, или прикидываешься. По-хорошему меня благодарить нужно, что я тебя спас, — с недоумением уставился на меня Андрей.

— Не меня ты спас... Не меня. Хотя, признаюсь, если бы я их всех прикончил — делать в Бобруйске больше нечего было бы. Пришлось бы сваливать. Так что, будем считать, что ты молодец.

Страж правопорядка мазнул по мне неверящим взглядом и посчитал мою реплику за понты и выпендрёж.

Я же тем временем продолжил размышления.

— В любом случае такие порядки в окрестностях города... Как к Филиппычу на приём попасть?

— Тебя туда никто не пустит. Тебя не знают. Мало ли, что у тебя на уме...

В этот момент Колян окончательно слетел с катушек, швырнув в лицо Ворону двенадцать серебра.

— ДА ПОДАВИСЬ ТЫ, СУЧАРА! Я ЖЕ ПОЙДУ К ФЁДОР ФИЛЛИПЫЧУ И ОБЬЯСНЮ, ПОЧЕМУ МОЯ АРТЕЛЬ ИЗ-ЗА ВАШИХ ГРАБЕЖЕЙ НЕ СМОЖЕТ ПОЙТИ ЗАВТРА В ВИСЛОВЕЦКИЙ ЛЕС! ПУСТЬ ИЩУТ НОВУЮ НА НОЧЬ ГЛЯДЯ ИЛИ РАЗВЕДКУ ПЕРЕНОСЯТ! А ЕЩЁ ЛУЧШЕ ТВОИХ ЖЕ ПУСТЬ С ПОСТОВ СНИМАЮТ И В ЖОПУ МИРА ОТПРАВЛЯЮТ РАБОТАТЬ! — Колян явно перекрутил слова и ситуацию, ведь ещё совсем недавно он радовался возможности работать, снимая первые сливки в этой самой «жопе мира».

— Всё, отбой Андрюх. Я с Коляном пойду. Уж его-то пустят, — попрощался с полицейским, двинувшись следом за быстро удаляющимся Николаем. — Да стой ты, ёпта...

— А, Дмитрий? Прости, что втянул тебя в это.

— В смысле? Это ж я тебя втянул. Забудь о тех бабках, это мелочи. Ты к главе меня провести можешь?

— Да я что-то погорячился. Не уверен, что меня сейчас пустят. Уже поздно... А тебя-то и подавно, ты даже не в артели.

— Да ну! Если он не конченый придурок, а он на такого не похож, то должен пахать сутками, как Папа Карло. Пошли. И это, принимай меня в артель свою. Если вакансия ещё в силе, — напомнил Коляну о его же предложении.

— Так ты же даже не городской... Как я тебя приму? — чуть притомозил тот.

— А что нужно-то?

— Прости, никак не запомню, что ты тут впервые. Нужно не так уж и много: подойти к городскому знаку у ратуши и прописаться через интерфейс Системы.

— Показывай дорогу. А затем к шэфу на приём веди. Главное — покажи мне, где он сидит, остальное я уже сам сделаю. Блин, жарко в нём... — перекочевал с головы в руку шлем, на который озирался каждый второй встреченный житель.

— Многолюдно тут вечером... Все у бочек столпились... — приходилось лавировать среди толпы снующих туда-сюда людей, в при этом стараясь ни в кого не врезаться.

— Так ведь пожарная опасность... Уже три пожара случилось. Запретили костры в домах жечь.

— А были такие дебилы?

— Ты даже не представляешь сколько... — закатил глаза Николай.

— Мда уж...

Прописка прошла практически как по маслу. Очередь оказалась небольшой, всего пять человек. Каждому хватало до десяти секунд времени, дабы прописаться и освободить дорогу к камню следующему.

*Внимание! Вы являетесь главой собственных земель и Источника Варрикейн. Вы можете установить временную прописку в городе Бобруйск, скрыв свой первоначальный статус*

*Да/нет*

Естественно, я согласился.

Мы прошли дальше мимо ратуши и практически уткнулись в ограждение центральной площади. Свернув налево, продолжили путь вдоль забора. То и дело попадались охранники с красными повязками, что отваживали желающих сигануть через забор на ту сторону.

— Это, наверное, площадь Ленина? — спросил спешащего «босса», что десятью минутами ранее отправил мне приглашение в артель.

— Да. Все так говорят. Но местных здесь никого. Пару белорусов было, но они Бобруйска никогда не видели.

— Понятно.

— И ты это, уровень свой не называй... Пожалуйста.

— Боишься, что меня тут же переманят?

— Не без этого, — честно признался Николай, на правах начальника получивший базовую информацию о своём новом подчинённом.

Но, кроме невыбранного имени, невыбранного класса и уровня, босс ничего бы не увидел. И это хорошо. Я бы сильно разочаровался в Системе, если бы та совершила глупость, полностью передав мои данные без разрешения и специальных системных сообщений.

— Мы пришли...

— Хоромы, конечно, зачётные... Офисное здание?

— Наверное. Парк рядом, места много, красота, — вздохнул Николай и побрёл в сторону контрольно-пропускного пункта.

Там, недолго посражавшись с охранниками на тему рабочего времени и приёма, он добился своего и вошёл на территорию следом за делегацией из двадцати бунтующих женщин, одетых весьма экстравагантно.

Я проводил взглядом их достоинства и притормозил попытавшегося было их обогнать Николая.

— Не спеши... Успеем. Лучше насладись природой. Слышишь, как птички чудесно поют?

— Эмм... Нет.

— Ну так прислушайся. Закат минут через пятнадцать, а там уже ничего не увидишь... И не услышишь. Не спеши, — ещё раз объяснил я ему и потопал следом за делегацией, любуясь волшебными формами этих ночных бабочек.

В здание мы попали прямиком за поднимающими бунт воинствующими леди, пристроившись в сторонке на этаже перед приёмной главы города.

— Сколько это будет продолжаться! — завела одна.

— Мы требуем к нам уважения! — подхватила вторая.

— Открывай, трус! — потребовала третья.

— Поставил наместницу, отвечай за её разгильдяйство! — подытожила четвёртая.

Чем дольше тянул глава города, тем воинственней становились дамы. Наконец он открыл дверь и тяжело вздохнул. Становилось понятно, что мужик только недавно открыл глаза, причём не по своей воле.

Вой начался с новой силой, но был в момент заглушен давящим басом Филиппыча, который потребовал либо соблюдать порядок, либо «выметаться отсюда к чертям собачьим».

— Кто от вас говорить будет? — спросил он, обводя глазами дам и с удивлением замечая в углу нас.

Мы с Колей одновременно замотали головами, давая понять, что никакого отношения к делегации проституток, а это были именно жрицы удовольствий, не имеем.

— Говорить буду я!

— Слушаю тебя, Оксана. Можем сделать это в моём кабинете?

— А ты там один?

— Только с вечернего собрания ушли все. Охрана, Тень и ещё...

— Понятно. Значит, глава «Саблезубых» у тебя? Отлично! Это же из его людей эта вертихвостка со своим хахалем! Просто замечательно! — она чуть ли не оттолкнула Филиппыча, мужика сорока с лишним лет с короткой бородкой и уставшими глазами.