Офицер оказался военным атташе при посольстве Франции. Как его занесло на это мероприятие, Диана так и не поняла. Посольство же в Риме, до Больцано не ближний свет. Он что-то начал говорить про друга-журналиста, у которого атташе гостил, и который получил приглашение на это мероприятие. Диане, после того, как в КГБ ее научили быть подозрительной, совсем не понравилось, что военный атташе Франции по какому-то невероятному стечению обстоятельств оказался у них в офисе. Она не верила в такие совпадения и поинтересовалась, кто именно из присутствующих является его другом. Но ему, видимо, надоели её расспросы, и он поинтересовался, что у неё за акцент? А услышав, что она из Москвы, ухватился за эту тему и начал вспоминать русских писателей. Начал для разминки с Толстого, затем начал восхвалять Достоевского с его тайнами русской души. Диана принялась лихорадочно вспоминать французских писателей, но смогла вспомнить только Александра Дюма. Улучив момент, высказалась о нём, как о самом популярном авторе Союза, мол, его читают даже больше, чем Толстого и Достоевского.

Француз совсем не ожидал такого, для него это заявление стало настоящим откровением. Он расплылся в удивленной улыбке, оживился.

И именно в этот момент рядом оказался Фирдаус с хмурым выражением на лице. Ему и говорить ничего не надо было, ясно, что приревновал ее к военному… Диана с радостью передала ему атташе, прокомментировав на арабском, что он стоял тут один, ей пришлось его развлекать как хозяйке…

Отойдя от них, Диана залпом выпила остатки шампанского в своём бокале и взяла ещё один.

Они там в КГБ серьёзно думают, что я смогу вот из этого офицера вытянуть какую-то важную информацию? Да он мне так и не ответил, как он здесь оказался! А я должна у него выяснить какие-то военные тайны французской или итальянской армии и НАТО? Спросить, к примеру, сколько танков на ближайшей военной базе? Да он тут же потребует меня арестовать! Они там, в Москве, в своём вообще уме⁈

Диана глянула на сжатую в руке визитку, что успел сунуть ей француз. Подполковник Ансель Косельни. Нет уж, Ансель, я не дам тебе посадить меня в тюрьму, даже если ты еще раз попадешься на моем пути!

Жена с Ульяной обменялись адресами. Михаил и Ульяна Столяровы оказались жителями Свердловска. Разговорились уже на тему этого славного города. Миша инженер Уралмаша. Ульяна художник на ювелирном заводе. Галия как про это услышала, так прямо рот открыла от удивления, подумала, что она там занимается тем же, что и Ксюша на ЗИЛе. Но оказалось, что все еще серьезнее. Ульяна художник-ювелир. Тут уже и я заинтересовался.

— Какая интересная профессия, — восхитился я. — Первый раз сижу за столом с ювелиром. Это, значит, в твоих изделиях щеголяют наши женщины?

— Ну, несколько женщин точно щеголяют, — рассмеялась Ульяна. — По моим эскизам делали несколько спецзаказов. А вообще, новые изделия в массовое производство редко запускают…

Галия начала расспрашивать её о работе с нескрываемым любопытством. К ним присоединилась хозяйка. Михаил с Ильёй вышли на улицу на перекур, прихватив свой бокал, вышел с ними. Мы уселись на террасе и говорили обо всём. Когда встречаешь нового человека это всегда так интересно, целый новый мир…

Когда мы вернулись, Илья, с сомнением глядя на Галию, заметил, что она замёрзнет в таком виде к вечеру, и мы с ней стали собираться в гостиницу переодеваться. Договорились со Столяровыми, что они подойдут ко входу Ореанды и мы вместе поедем на такси в ресторан.

У Галии выбора большого не было, поэтому переоделась она довольно быстро и возилась с причёской, когда позвонили снизу и сказали, что нас ожидают в вестибюле на первом этаже товарищи Столяровы.

Галия расстроилась, что не успела навести красоту, как хотела.

— Дорогая, это же морской берег, ветер, тут всё равно, всю твою укладку растреплет сразу, как выйдем из такси.

И я оказался прав. Стоило нам выйти на балкон, тут же вечерний ветер растрепал волосы нашим спутницам. Прическа погибла, жена сразу успокоилась и просто наслаждалась видом.

В ресторане «Ласточкиного гнезда» посидели без эксцессов, наблюдали чудесный закат, вкусно поужинали, послушали живую музыку, мы с женой пару раз вышли на медленный танец… Короче, получили тридцать три удовольствия сразу.

Вернулись в Ялту также, на такси.

Москва. Выхино.

У Ганина в Выхино в своём доме жила престарелая тётя, ветеран труда, получившая в войну похоронки и на мужа, и на двоих сыновей. Навещал он её регулярно, раз в неделю, как минимум, за что тётушка нарадоваться на него не могла.

Он с осени забивал ей подпол овощами, картошкой, морковкой… Правда, тётушка сама уже спускаться по крутой лестнице в подвал не могла, и он каждый раз вынимал ей в ведре овощей на неделю.

Ещё раз в месяц он давал ей пятьдесят рублей к пенсии. Каждый раз одинокая пожилая женщина начинала плакать, и он стал незаметно оставлять их ей на кухонном столе, в вазочке перед уходом.

Ганин не просто так приезжал к тёте. Он у неё в подвале оборудовал тайник, в котором и держал все свои накопления.

Пусть дураки смеются, — думал он, — а надёжнее трёхлитровой банки нет ничего. Главное, хорошо спрятать.

И он прятал две трёхлитровых банки с пачками соток за банками с солёными огурцами и помидорами. Вложив в банки цветные картинки с этими самыми огурцами. В полутьме подвала разглядеть, что это не настоящие огурцы, было очень трудно.

Глядя на этот простенький погреб, никому и в голову не придёт здесь искать деньги, — был уверен Ганин. — Тем более те огромные суммы, что он здесь накопил.

Пока лежал в больнице, а потом разрабатывал сломанные ноги, к тете, естественно, он приезжать не мог. И уже начал потихоньку волноваться, что давно не видел свой тайник.

Посетив тётю в первый раз после такого перерыва, он привёз ей продуктов и лекарств. Затем слазил в погреб, убедился в сохранности двух своих кубышек. Словно камень с души свалился! С чувством глубокого удовлетворения набрал тёте овощей на неделю, и поднял ведро с ними из подвала в хату.

— Ну вот, тёть Зин, на неделю хватит. А я, может, ещё в понедельник заскочу, хлеба, молока привезу. Мышеловку в подвале поставил, заодно проверю.

— Ох, Макар, голубчик, тебе самому после переломов-то лазить в подпол трудно, — покачала головой Зинаида Мироновна.

— Это ничего, — ответил он, — врачи говорят, ноги разрабатывать надо. Они же лучше нас, ничего не понимающих в медицине, разбираются. Верно?

Он чмокнул её, как всегда, в макушку, и уехал.

Марьяна, пока он лечился, очень плодотворно поработала за него, и в понедельник он ждал от нее достаточно приличную сумму, которую нужно будет добавить к основному сокровищу… Ей он от нее даст процентов двадцать… нет, хватит и десяти, чтобы не входила во вкус.

В воскресенье мы с женой, сразу после завтрака в ресторане при гостинице, пошли искать Рыбокомбинат. Пришли к Дому торговли, а там где-то должен быть мост через речку, как объяснял мне вчера Илья…

Но искать ничего не пришлось. Мост был один, пешеходный с витиеватыми литыми перилами и вёл он реально к дворцу, на фасаде которого, под самой крышей, гордо красовалась надпись «Ялтинский рыбокомбинат». Мы прошли мимо фонтана в виде кита и оказались на высокой парадной лестнице.

Надо сказать, здание проектировал выдающийся архитектор. Производственный корпус квадратный с большим внутренним двором. Все службы внутри здания, все разгрузочно-погрузочные площадки во внутреннем дворе, а вокруг чистая, ухоженная, красивая территория. Причем никак не огороженная, доступная всем жителям города.

Вокруг статуи, красивые уличные фонари, стилизованные под старинные. Какие-то невероятные хвойные и не только растения, явно, специально тут посаженные когда-то.

— Ну самим же приятно здесь на работу ходить каждый день, — заметил я, задумчиво осматриваясь. — Почему же у нас если производственная территория, то обязательно обнесена жутким забором с колючей проволокой, а за ней грязь по колено и свалки?