Улыбка женщины казалась одновременно лукавой и насмешливой. Линг сняла пластиковые перчатки и отвернулась от глейвера, лежащего на лабораторном столе с датчиками на черепе. В помещении было несколько столов на подмостках, за которыми при свете ярких ламп работали люди, г'кеки и уры. Они выполняли простые механические задания, которым их научили, помогая своим нанимателям исследовать образцы разнообразной экосистемы Джиджо.

Ларк оставил свой рюкзак у входа. Но теперь снова поднял его.

– Я уйду, если хочешь.

– Нет, нет. Останься. – Линг пригласила его пройти в лабораторию, которая была перемещена в тенистый лес в ту самую ночь, когда Ларк последний раз видел прекрасную женщину из отряда чужаков. Тогда же черная станция погрузилась под землю, подняв фонтан земли и сломанной растительности. Причина обоих этих действий была по-прежнему неясна, но старейшины считали, что это имеет отношение к насильственному уничтожению одного из роботов пришельцев. Это событие его брат должен был непосредственно наблюдать.

Затем свидетельство Рети, девушки из-за гор, подкрепленное ее сокровищем – необычной металлической машиной в форме джиджоанской птицы. Осталась ли эта машина от буйуров, как полагают некоторые? Если так, то почему такое небольшое устройство так встревожило могущественных пришельцев? Или это как кончик красного панциря квуэна, безобидный на первый взгляд, торчащий из песка, часть гораздо большего, чем кажется? Теперь птица лежит в пещере, безголовая и немая, но Рети клянется, что видела, как она движется.

Ларку было приказано вернуться на Поляну до того, как брат сможет подтвердить этот рассказ. Он знал, что можно не беспокоиться. Озава достаточно подготовлен, чтобы ухаживать за ранами Двера. Тем не менее полученный приказ вызвал у него негодование.

– Я вам понадоблюсь для еще одной экспедиции? – спросил он у Линг.

– После того как ты меня бросил в прошлый раз? Мы нашли следы людей, когда добрались до места, где вышел из строя наш робот. Туда ты бросился? Странно, как ты нашел дорогу.

Он надел мешок на плечо.

– Что ж, если я тебе не нужен… Она провела рукой перед его лицом.

– Не важно. Пошли. Есть много работы, если хочешь участвовать.

Ларк с сомнением посмотрел на лабораторные столы. Здесь действовали все три расы из Шести на Джиджо, которые обладают хорошей координацией движений рук и зрения. Снаружи работали нанятые пришельцами хуны и квуэны: ведь простейшие безделушки чужаков означают для примитивных туземцев неслыханные сокровища. Только треки не встречаются вблизи пятнистых палаток, так как кольцеобразные заставляют чужаков нервничать.

Работа сипаев. Именно это презрительное выражение использовала Лена Стронг, когда сообщала Ларку новости и передавала приказ в плотине, где правит Зубы-Острые-Как-Нож. Старинное земное выражение, означающее работу аборигенов на могущественных посетителей, которые расплачиваются бусами.

– Ну, не надо так хмуриться. – Линг рассмеялась. – Тебя стоило бы заставить раскрашивать нервные ткани или чистить клетки длинномордых… Нет, подожди. – Она схватила Ларка за руку. Все следы насмешливости исчезли. – Прости. Я действительно хочу кое-что обсудить с тобой.

– Вон там Утен. – Ларк показал на дальний конец палатки, где его коллега биолог, рослый самец-квуэн с серым панцирем, разговаривал с Ранном, одним из двух мужчин-чужаков, высоким массивным человеком в облегающем мундире.

– Утен знает невероятные подробности о том, как различные виды реагируют друг на друга, – согласилась Линг, кивнув. – А это нелегко на планете, на которую много эпох подряд примерно каждые двадцать миллионов лет вторгались из космоса. Учитывая ваши ограничения, вы достигли поразительных результатов.

А знает ли она, насколько на самом деле глубоко уходят их знания? Мудрецы не разрешили продемонстрировать его подробные схемы, а Утену приходится придерживать все свои пять ног, чтобы сотрудничать, оставаясь необходимым и в то же время не говоря ничего лишнего. Однако и такие проявления проницательности местных жителей производили на пришельцев большое впечатление. Но это лишь показывает, как мало они ожидали от аборигенов.

– Спасибо, – ответил Ларк. – Большое спасибо. Линг вздохнула и на мгновение отвела взгляд своих темных глаз.

– Черт побери, могу я сегодня сказать что-нибудь правильно? Я не хотела тебя оскорбить. Просто… послушай, а что, если мы попробуем начать сначала, ладно? – Она протянула руку.

Ларк смотрел на нее. Что теперь ему полагается делать?

Линг левой рукой взяла его правую. Затем сжала ее своей правой рукой.

– Это называется рукопожатие. Мы его используем для выражения уважения, дружеского приветствия и согласия.

Ларк помигал. Ее рукопожатие теплое, крепкое, слегка влажное.

– О да… Я чи… слышал об этом.

Он попытался ответить на рукопожатие, но ощущение такое странное и слегка эротическое, поэтому Ларк выпустил руку быстрее, чем она ожидала. Лицо его бросило в жар.

– Это распространенный жест?

– Я слышала, что очень. На старой Земле.

Ты слышала? Ларк ухватился за эту беглую фразу и понял, что все начинается сначала – игра намеков и откровений, взаимные попытки угадать недосказанное.

– Теперь я понимаю, почему мы отказались от него здесь, на Джиджо, – заметил он. – Уры возненавидят это: для них руки гораздо более личное дело, чем гениталии. Хуны и квуэны способны раздавить руки, а мы раздавим щупальца г'кека, если попытаемся их пожать. – Пальцы его по-прежнему слегка покалывало. Приходилось сдерживаться, чтобы не посмотреть на них. Определенно пора сменить тему.

– Итак, – сказал Ларк, пытаясь сохранить деловой тон равного собеседника, – ты никогда не была на Земле? Одна приподнятая бровь. Затем Линг рассмеялась.

– О, я знала, что тебя не нанять за несколько устаревших биологических игрушек. Успокойся, Ларк: тебе будут платить ответами – некоторыми – в конце каждого дня. После того как ты их заработаешь.

Ларк вздохнул, хотя на самом деле условия показались ему удовлетворительными.

– Хорошо. А теперь скажи, что ты хочешь знать.

Аскс

Ежедневно мы стараемся смягчить трение между нашими фракциями, между теми, кто настаивает на сотрудничестве с непрошеными гостями, и теми, кто считает необходимым уничтожить их. Даже мои/наши субличности не приходят к единому мнению на этот счет.

Заключить мир с преступниками или сражаться с непобедимыми.

Проклятие или уничтожение.

А гости по-прежнему расспрашивают нас о других посещениях! Видели ли мы в последнее время, как с неба спускаются чужаки? Есть ли города буйуров, о которых мы еще не рассказали? Места, где могут сохраниться древние приборы, неподвижные, но готовые к действиям?

Почему такая настойчивость? Они, конечно, могут видеть, что мы не лжем – что знаем только то, что говорим.

Но правда ли это, мои кольца? Все ли Шесть в равной мере поделились с пришельцами, или кто-то удерживает важную информацию, которая необходима всем?

То, что мне приходят в голову такие мысли, еще раз показывает, насколько низко мы пали, мы, недостойные, презренные сунеры. Мы, которым предстоит упасть еще ниже.

В маленькой потрепанной палатке в глубине леса, на удалении от исследовательской станции, Рети бросилась на тростниковый матрац, колотя его обоими кулаками.

– Вонючки! Проклятые куски прогнившего мяса! Гниль, гниль, гниль!

У нее было достаточно причин, чтобы биться в гневе и жалости к себе самой. Этот лжец Двер рассказывал ей, что мудрецы добрые и умные. Но они оказались ужасными!

О, не с самого начала. Вначале ее надежды устремились ввысь, как гейзеры дома, в парящих Серых холмах. Лестер Кембел и другие казались такими добрыми, они успокаивали ее, смягчали страх наказания за грех предков, которые ускользнули на восток в запретные горы. И еще перед тем как начать ее расспрашивать, прислали врачей, чтобы позаботиться о ее ушибах и ожогах. Рети и в голову не приходило бояться незнакомых треки и г'кеков, которые растворили прилипшую мульк-жидкость, потом с помощью пены уничтожили в волосах на голове паразитов, с которыми она прожила всю жизнь. Она даже простила их, когда они рассеяли ее надежды на уничтожение шрамов на лице. Очевидно, даже у жителей Склона есть свои пределы.