— Ну, как бы там ни было, — сказала Флоренс, посмотрев на записку, — тебе придется немного подождать. Ректор…

Дверь в офис с шумом распахнулась. На пороге появился Нализар, одетый в свой красный, до щиколоток сюртук рифматиста.

— Профессор Нализар? — произнес Экстон, вставая. — Чем я могу вам помочь?

Нализар устремился внутрь, изящно тряхнув светлыми волосами. Судя по всему, его сюртук не был сюртуком Фитча: слишком новенький, слишком подогнанный по фигуре. Джоэл еле слышно зашипел от досады. Получается, Нализар заставил Фитча расстаться с форменным одеянием перед всем классом, хотя его собственный сюртук спокойно дожидался своего часа.

— Мое внимание привлек тот факт, — заговорил Нализар, — что вы отправляете сообщения с обычными студентами, вмешиваясь в важный процесс обучения рифматистов.

Флоренс побледнела, но Экстон, казалось, ничуть не испугался.

— Иногда сообщения необходимо доставить в классы, профессор. Вы считаете, что нам лучше заставлять преподавателей-рифматистов наведываться в офис перед каждым занятием, чтобы проверить, не ждет ли их записка?

— Что за нелепость, — ответил Нализар, отмахнувшись. Его пальцы покрывала красная меловая пыль. — От вторжений на занятия никуда не деться. Однако я убежден, что в рифматическом кампусе не должны появляться посторонние. Неприемлемо, чтобы там околачивались обычные студенты.

— И что вы предлагаете? — ровно спросил Экстон. — Посылать с поручениями рифматистов? Как-то я попросил одного из них что-то сделать, но услышал в ответ, что его время «слишком ценно».

— Мисс Манс, пожалуйста, войдите, — рявкнул Нализар.

В офис проследовала девушка в белой юбке и сером свитере, на фоне которого ярко выделялись рыжие кудряшки. Мелоди, с которой Джоэл вместе посещал математику.

— Мисс Манс продемонстрировала вопиющую некомпетентность в простейшей рифматике, — сказал Нализар. — Подобное отсутствие желания обучаться представляет серьезную опасность как для нее самой, так и для тех, кто будет сражаться рядом. Решено подвергнуть ее наказанию: каждый день после дополнительных летних занятий она будет приходить в офис и выполнять ваши поручения в рифматическом кампусе.

Мелоди испустила тихий вздох.

— Полагаю, это вас удовлетворит? — спросил Нализар.

Экстон помешкал, но потом кивнул.

Джоэл же почувствовал, что закипает от злости.

— Вы поступили так из-за меня.

Нализар наконец обратил на него внимание и нахмурился.

— А ты у нас?..

— Столько хлопот ради того, чтобы держать одного-единственного студента подальше от ваших классов, — огрызнулся Джоэл.

Нализар смерил его взглядом и склонил голову набок.

«Пыль побери, — подумал Джоэл. — Он и в самом деле не узнает меня. Неужели ему настолько все равно?»

— Надменный мальчишка, — безразлично произнес Нализар. — Я должен пойти на такой шаг, чтобы студентов-рифматистов не беспокоили ни сейчас, ни в будущем. — C этими словами он с гордым видом покинул офис.

Мелоди присела на стул у двери, открыла тетрадь и начала очередной набросок.

— Поверить не могу, что он это сделал, — сказал Джоэл, опустившись на место.

— Не думаю, что ему есть дело именно до тебя, — проговорила Мелоди, рисуя. — Нализар помешан на контроле. Это просто очередной способ добиться своего.

— Ему нравится задирать других, — проворчал Джоэл.

— Мне кажется, он думает как солдат. И хочет сохранить разделение между рифматистами и остальными. Он сказал, что нам нужно осторожнее вести себя с обычными людьми. Что, если мы не будем держаться особняком, нас окружат подхалимы, которые станут мешать работе. И…

— Мелоди, милая, — перебила Флоренс. — Ты начинаешь заговариваться.

Мелоди моргнула и подняла взгляд.

— О.

— Погоди, — сказал Джоэл. — Разве тебе не нужно вернуться с Нализаром в класс?

Девушка скорчила гримасу.

— Нет. Я… Ну, он вроде как выгнал меня с занятия.

— Выгнал? — переспросил Джоэл. — С занятия? Что ты натворила?

— Мои круги оказались не достаточно хороши, — ответила она, демонстративно щелкнув пальцами. — И что такого в этих кругах? Все так и сходят по ним с ума.

— Кривизна линии Охраны жизненно важна для структурной целостности защитного периметра, — объяснил Джоэл. — Если круг далек от идеального, ты потерпишь поражение, как только к тебе подберется меловик. Рисование ровной окружности — первое и самое важное умение рифматиста!

— Пыль побери! — воскликнула Мелоди. — Ты говоришь прямо как профессор. Неудивительно, что все считают тебя таким странным!

Джоэл покраснел. Оказывается, даже рифматисты думали, что он слишком зациклен на рифматике.

Дверь в глубине офиса открылась, раздался голос ректора:

— Флоренс? Кто следующий?

Джоэл встал и встретился с ректором взглядом. Ректор, крупный мужчина с длинными висячими усами, нахмурился:

— Джоэл?

Флоренс пересекла комнату и вручила ректору записку от профессора Кима. Йорк прочитал ее и застонал так громко и гулко, что, казалось, по офису разнеслось эхо.

— Ну проходи.

Джоэл обогнул стойку. Флоренс ободряюще кивнула, и он, пройдя мимо нее, вошел в кабинет ректора. Комната была отделана благородной древесиной грецкого ореха, на полу лежал ковер цвета зеленой листвы. На стенах висели разнообразные дипломы, награды и благодарности. Ректор Йорк прошел к массивному, под стать ему самому, столу и жестом пригласил Джоэла занять стоящий перед ним стул.

Джоэл сел, ощущая себя карликом по сравнению с громадным столом и его устрашающим хозяином. Ему довелось побывать здесь только трижды, в конце каждого года обучения, когда он проваливал какой-нибудь предмет. Сзади послышались звуки шагов по ковру, подошла Флоренс с папкой в руках. Она передала папку ректору и, прикрыв за собой дверь, удалилась. В кабинете не было окон, но на стенах тихо крутились пружины в двух лампах.

Йорк начал внимательно просматривать документы в папке, и Джоэлу не оставалось ничего иного, кроме как сидеть и молча утирать пот. Шуршали листки бумаги. Тикали часы, жужжали лампы. Тишина растягивалась, обволакивала все вокруг, словно патока, и Джоэл засомневался, так ли хорош его план.

— Джоэл, — наконец произнес ректор необычайно тихим голосом, — ты понимаешь, какую возможность упускаешь?

— Да, сэр.

— Детям других работников не позволяют учиться в Армедиусе, — продолжил Йорк. — Я сделал для тебя исключение только ради личной услуги твоему отцу.

— Я понимаю, сэр.

— Я уже исключил бы любого другого студента. Знаешь, раньше мне приходилось выгонять даже сыновей кавалер-сенаторов. Я отчислил из Армедиуса внучатого племянника самого монарха. Но на твой счет я всегда медлил. Как думаешь, почему?

— Потому что учителя считают меня смышленым?

— Едва ли. Твои умственные способности как раз и есть причина для отчисления. Не слишком умный, но трудолюбивый ребенок симпатичен мне гораздо больше, чем обладающий огромным потенциалом, но тратящий его впустую.

— Ректор, я стараюсь, правда. Я…

Йорк вскинул руку, прерывая его.

— По-моему, в прошлом году у нас уже состоялся похожий разговор.

— Да, сэр.

Йорк помолчал пару секунд и вытащил листок бумаги. На нем было множество официальных на вид печатей — явно не направление на дополнительные занятия. Бланк на отчисление.

Джоэл ощутил прилив паники.

— Причина, по которой я дал тебе еще один шанс, Джоэл, заключалась в твоих родителях. — Йорк взял ручку с подставки на столе.

— Ректор, — проговорил Джоэл, — теперь я понимаю, что мне…

Йорк снова прервал его жестом. Джоэл чувствовал, как ректор сдерживает раздражение. Что делать, если он не позволит ему объясниться? Прошлой темной ночью безумный план казался толковым и смелым. Теперь же Джоэл беспокоился, что задуманное вот-вот пойдет прахом.

Ректор начал что-то писать.

— Я намеренно засыпался на этом экзамене, — сказал Джоэл.

Йорк поднял глаза.