Джоэл пожал плечами.

— Нет, правда. Я попытаюсь загладить свою вину. Обещаю.

— Наверное… мне не очень хочется знать, что ты имеешь в виду.

— О, тебе понравится, — оживилась она. — Я уже кое-что придумала.

— И что же?

— Придется потерпеть! Не буду портить сюрприз.

— Отлично. — Сюрприз от Мелоди. Просто чудесно.

Они добрались до станции, но не стали заходить внутрь, а, расположившись в уютной тени деревьев, стали дожидаться Фитча. Мелоди пыталась поддерживать разговор, но Джоэл отделывался односложными ответами.

Его мысли крутились вокруг торопливого наброска и устрашающих слов под ним. Чарльз Кэллоуэй понимал, что умрет, но все равно оставил как можно более подробные заметки об увиденном. Это было благородно — пожалуй, более благородно, чем все, совершенное Джоэлом за целую жизнь.

«Кто-то должен положить этому конец, — подумал он, прислонившись спиной к стволу дерева. — Нужно что-то сделать».

Дело не только в студентах или Армедиусе, над которыми нависла опасность. Убиты обычные люди. И если правы Фитч и Хардинг, похищения угрожали стабильности самих Соединенных Островов.

«Все снова сводится к тем странным меловым рисункам, — подумал Джоэл. — К тому странному узору. Если бы только я мог вспомнить, где видел его раньше!»

Покачав головой, он посмотрел в сторону Мелоди. Она сидела на пятачке травы неподалеку.

— Как тебе удалось? — спросил он. — Я имею в виду меловика.

— Я просто утратила над ним контроль.

Джоэл одарил ее пристальным взглядом.

— В чем дело?

— Ты явно лжешь, Мелоди.

Она что-то проворчала и, шлепнувшись спиной на траву, уставилась вверх, на кроны деревьев. Джоэл заключил, что она, скорее всего, решила проигнорировать вопрос.

— Я не знаю, как это делаю, Джоэл. В школе все время объясняют, как отдавать приказы меловикам и что у них нет своей воли, как у заводных механизмов. Но… в общем, я не слишком хорошо разбираюсь в управляющих глифах.

— Как же тогда ты заставляешь меловиков так хорошо подчиняться?

— Это происходит само собой. Мне… ну, по-моему, они просто понимают меня и то, чего я хочу. Я объясняю, что мне нужно, и они это выполняют.

— Объясняешь?

— Ага. Шепчу тихонько. Похоже, им нравится.

— И они способны передавать тебе информацию?

Мелоди пожала плечами — необычный жест лежа.

— Они не умеют разговаривать. Но то, как они движутся вокруг меня, то, что они делают… ну да, иногда мне кажется, что я их понимаю. — Она повернула голову набок и посмотрела на Джоэла. — Наверное, это все мое воображение? Мне просто хочется, чтобы с меловиками все получалось, раз уж с другими линиями ничего не выходит.

— Не знаю. Уж я-то точно ничего не могу сказать тебе по поводу меловиков. С моей точки зрения, они, возможно, и правда тебя слушают.

Эти слова ее определенно успокоили. Мелоди улыбнулась и, пока не подошел профессор Фитч, лежала, наблюдая за облаками. Судя по всему, Хардинг собирался остаться в особняке, чтобы продолжить расследование. Джоэл обнаружил, что рад вернуться в Армедиус. Целый день у него не было во рту ни крошки, и теперь в животе урчало.

Поднявшись на пустую платформу, они стали дожидаться следующего поезда.

— Ситуация начинает меня сильно беспокоить, — сказал Фитч.

Джоэл кивнул.

— Дикие меловики, — продолжил профессор. — Неизвестные рифматические линии… Думаю, мне, скорее всего, придется засадить за малоизвестные рифматические книги и тебя. Где-то в них обязательно должно найтись упоминание об этом.

Джоэл оживился, его охватило волнение. Но оно тут же поблекло под гнетом обстоятельств. Он взглянул на Мелоди. Она стояла позади, слишком далеко, чтобы услышать их разговор. После того как ее поймали на слежке, ей было заметно не по себе в присутствии Фитча.

— Смутные времена, — покачал головой профессор. Рельс задрожал — приближался поезд. — Смутные времена…

Некоторое время спустя они мчались через водные просторы обратно в Армедиус.

«Когда именно европейцы впервые столкнулись с дикими меловиками — вопрос довольно спорный», — гласила книга.

Джоэл сидел под окнами кабинета Фитча, прислонившись спиной к кирпичной стене. Вопрос довольно спорный — это еще слабо сказано. Позади целая неделя штудирования книг, но пока ему так и не удалось найти хотя бы два источника, не противоречащих друг другу в том, когда же все-таки были замечены первые дикие меловики.

После того как состоялся первый контакт ацтекских кораблей и представителей Старого Света, путешественники устремились через океан на запад, и большинство из них относилось к ведению записей довольно небрежно.

Многие из ранних исследователей, например, Жак Картье или печально известный Франсиско Васкес де Коронадо, действовали от имени европейских государств, однако на самом деле жаждали личной славы и обогащения. Это было время географических открытий и изучения новых территорий. Американские острова представляли собой неизведанные земли, которые можно было завоевать, подчинить и, как надеялись, использовать.

В то же время в Азии разгоралось пламя войны, империя Чо-Сен начинала демонстрировать силу. Многие предприимчивые люди осознали, что, если удастся закрепиться в Новом Свете, есть шанс обрести независимость и избавиться от гнета — неважно, реального или воображаемого — европейских правителей.

Получив отпор во владениях могущественных южно-американских империй, закаленных многолетней борьбой с меловиками, европейцы обратили свой взор на острова. Поджидающие там опасности оказались для них неожиданностью — в ту эпоху ацтекские государства не стремились к общению с внешним миром и не жаловали чужеземцев.

Конечно, в ранних записях упоминалась прежде всего Башня Небраска. С древних времен Башня считалась одним из чудес островов, так как других рукотворных сооружений здесь не обнаружили.

Многочисленные исследователи описывали Башню, но, вернувшись позже на Небраск, эти же самые исследователи клялись, что она исчезла. Согласно их утверждениям Башня перемещалась по острову, и ее было невозможно застать на прежнем месте.

Понятно, что к этим записям следовало относиться с изрядной долей скептицизма. В конце концов, теперь Башня была неподвижной. Однако имелись и некоторые несомненные странности. Нигде на островах не жили люди, и можно было сделать вывод, что с Америкой явно что-то не то. Но кто-то ведь построил Башню на Небраске, кто-то раньше обитал на островах. Были ли это ацтеки?

Упоминая Небраск, ацтеки отзывались о нем не иначе как о скверне. До настоящего времени их записи не пролили свет на эту загадку. Когда меловики пытались закрепиться на их землях, ацтеки давали отпор с помощью кислоты, которую получали из местных растений. Они принимали беженцев с островов, но сами никогда не пытались исследовать северные территории. Эти предполагаемые беженцы почти пять столетий назад влились в ацтекскую культуру, а их истории устно передавались из поколения в поколение и спустя века оказались искажены. В легендах рассказывалось о разных ужасах, несчастьях и предзнаменованиях, о жестоко истребленных народах. Впрочем, эти истории почти не содержали подробностей и противоречили друг другу.

Тем не менее ранние исследователи Северной Америки утверждали, что время от времени встречали местных жителей. Более того, многие названия островов и городов происходят как раз из тех ранних записей. И снова возникают многочисленные вопросы. Были эти местные жители ацтеками или последними представителями какой-то другой культуры? Если, как утверждается в ацтекских легендах, на островах жили некие народы, где остатки их городов?

Некоторые из ранних поселенцев писали, что чувствовали почти сверхъестественную пустоту. Мертвую, мучительную тишину. Можно только заключить, что в историях ацтеков есть доля правды — что народы, жившие здесь раньше, были вынуждены искать убежище на юге. Или же пали жертвой диких меловиков, что едва не случилось и с нами.