— Храбрость без осмотрительности справедливо считают глупостью, — усмехнулся Лукка Савелли. — Ты убедился в этом на собственном опыте.

— Я убедился лишь в том, что зря полагался на вас, — возразил Джованни ди Вико.

— Не надо спорить. Расскажи лучше, почему ты все-таки надумал явиться в Рим? — примирительно спросил у префекта Пьетро Агабито.

— Что же мне оставалось? — пожал тот плечами. — Продолжать сопротивление после падения Ветралла? Жители моих городов не желают сражаться против римлян. С одними наемниками много не навоюешь.

— Но гарнизон ветральского кремля еще держится.

— Через день-два осадные баллисты разрушат их стены. Римляне ворвутся и туда. По крайней мере, я сохраню свои имения. Таковы были условия…

— Полагаешь, Риенцо сдержит обещание?

— Пока он не нарушал слова. У меня нет оснований не доверять ему.

— Правда ли, что ты каялся при всем народном собрании? — подливая себе вина, спросил Лукка Савелли.

— Я принес присягу, как и остальные. — Ди Вико косо взглянул на барона.

— И тем не менее попал сюда!

— Трибун обещал освободить меня, когда вернется с армией после взятия ветральского кремля.

— Связи Рима с Тосканой теперь усилятся, — нервно теребя аккуратно подстриженную клином бородку, сказал граф дель Ангвилера. — Мало кто осмелится здесь противиться трибуну. — Он с опаской оглянулся на дверь и, понизив голос, продолжал — Синьору ди Брачча пришлось бросить семью и бежать из собственного замка. Почти все города Римской области признали суверенную власть Рима. Их примеру последовало герцогство Сориано. Говорят, лишь Никколо Гаэтано граф Фонди отказался подчиниться новому правительству.

— Одному Гаэтано долго не продержаться, — задумчиво сказал Джованни ди Вико. — Хотя граф доблестный рыцарь и войск у него не мало.

— Хуже всего, что среди нас нет единства, — со вздохом согласился Бертольдо дель Ангвилера. — Особенно эти Орсини. Думают лишь о себе.

— Придет время, и они поймут, с кем им по пути, — поднимая кубок, уверенно произнес Лукка Савелли. — В Авиньоне тоже рано или поздно спохватятся.

Барон выпил вино и спокойно достал из стоявшей перед ним объемистой корзины румяно поджаренную курицу…

— Хорошо, хоть разрешили родственникам носить снедь, — вздохнул Пьетро Агабито. — Прошлый раз приходилось есть невесть что наравне с ворами.

— Э… Воры! Честные! Все перепуталось, — теребя бородку, пробормотал старый граф. — Теперь воры ходят в судейских тогах.

— Скоро все вернется на свои места, — сказал Лукка Савелли. — Сумасброд трактирщик неизбежно вызовет общее недовольство. Пока еще чернь живет мечтами. Ждет от него то, чего он дать не может.

— Полагаете, они покинут трибуна? — выразил сомнение бывший сенатор.

— Навоз останется навозом, чернь — чернью, — обгладывая куриную ножку, усмехнулся барон. — Эти собаки взбунтовались, потому что вообразили, что им недостает свободы. Но едва они окажутся на свободе, их тотчас потянет к хозяину.

— Однако они могут выбрать иного господина, — тихо произнес Джованни ди Вико. — Риенцо вполне подходит для такой роли. Из него получился отличный правитель.

— Из Колы вышел трибун, — возразил Лукка Савелли. — То есть тот, кто служит толпе и защищает ее интересы. Он может повести ее за собой, захватить замок, город, даже целую страну, но никогда из него не будет настоящего правителя.

— Это почему же? — удивленно поднял брови префект.

— Да именно потому, что правитель — это тот, кто правит другими, кто заставляет других служить себе, а не прислуживает сам. Чернь всегда следует за тем, кто ее соблазняет, кто ею пользуется и потом топчет. Если ей дают слишком большую волю, она тотчас начинает проявлять недовольство и ищет себе нового господина. Поэтому самый бесталанный из нас может быть лучшим государем, чем Кола.

Барон бросил на стол обглоданную кость и снова наполнил кубок вином. Разговор смолк. Слышалось только похрапывание одного из узников да мерные шаги караульного за дверью.

Осадные орудия
Римский трибун<br />(Историческая повесть) - i_040.jpg
Римский трибун<br />(Историческая повесть) - i_041.jpg
Римский трибун<br />(Историческая повесть) - i_042.jpg
Римский трибун<br />(Историческая повесть) - i_043.jpg

Римский трибун<br />(Историческая повесть) - i_044.jpg

Глава VII

ТРИУМФАТОР

Римский трибун<br />(Историческая повесть) - i_045.jpg
ощий юркий школяр, взобравшись на верхний карниз над центральной аркой римских ворот Дель Пололо, звонким, срывающимся голосом декламировал стихи:

К тебе взываю я, герой,
Могучий духом, твердый в деле
Служения стране родной!
Ты нас ведешь к высокой цели.

Он заглянул в помятый листок и, рискуя свалиться на головы толпившихся внизу горожан, во все горло продолжал:

Тебе судьбою жезл вручен,
Чтоб указать для Рима снова
Затерянную в тьме времен
Стезю величия былого.
Где гражданина я найду,
Чтоб был с тобой душою равен?
Наш век печален и бесправен
И к доблести таит вражду.

— О чем он? Что читает? — расспрашивала стоявших вокруг дородная торговка с лотком на плече. — Вроде молитвы нараспев тянет.

— Какая молитва! Это новая канцона, — отозвался старый ремесленник в измазанной глиной рабочей куртке. — Петрарка написал ее в честь нашего Колы.

— Тише! Дайте послушать канцону! — раздались сердитые возгласы.

Над примолкшей толпой вновь зазвучал голос юного чтеца:

И если римскому народу
Обресть назначено судьбой
Былую славу и свободу,
Он должен их найти с тобой!
И эти стены вековые,
Что будят и любовь, и страх,
Благоговение в сердцах,
Напоминая дни былые.
И те могилы, где лежат
Герои, чуждые забвенья,
Все, что теперь развалин ряд,
Все от тебя ждет возрожденья…

Взглянув на дорогу, школяр вдруг запнулся и радостно замахал руками. При этом он сильно покачнулся и едва не рухнул вниз, заставив взвизгнуть дородную торговку.

— Едут, едут! Я вижу их! — воскликнул он.

Все разом повернулись к берегу Тибра, откуда должно было появиться римское войско. Вдали над лесом поднялось чуть заметное сероватое облако пыли. Постепенно оно становилось все больше, двигаясь к городу. Вскоре со стороны реки из-за бугра показались всадники, ехавшие походным строем во всю ширину дороги. Над их рядами виднелись развернутые боевые знамена.

Тысячи римлян и римлянок, собравшихся у ворот Дель Пополо, с волнением следили за приближением воинов. Бурная радость от сознания первой крупной победы, одержанной их армией, смешивалась с глубокой тревогой и беспокойством за близких. Почти каждый ждал отца или сына, мужа или брата. В торжественном молчании люди готовились к встрече.

Недалеко от центральной арки среди горожан стояли Нина, Лоренцо и маленькая Маддалена. Тут же были сестра Колы Ирена, старый нотарий Франческо Манчини и жена художника Чекко. Теснившийся вокруг народ с уважением поглядывал на родственников трибуна, уступая им лучшие места у дороги.