Из зеркала на меня смотрела несколько осатаневшая физиономия начинающего забулдыги в той стадии стремительного запоя, когда водяра не расслабляет, а накачивает мышцы и мозги бешеной энергией, требующей бурного выхода. Слегка затекший левый глаз и лиловый, приятного дымчатого оттенка синяк во всю скулу свидетельствовали об уже достигнутых результатах, а правая сторона была открыта для новых свершений.

Что бы, интересно, сказала Ольга, если бы меня увидела?

Но я тут же запретил себе думать об Ольге. Не было Ольги. Не было Настены. Не было Затопина и Чесны, над подмерзшими отмелями которой уже, наверное, струилась поземка.

Ничего не было. Все это осталось в прежней жизни. И если повезет, будет в новой.

А сейчас не было ничего.

«И поэтому сегодня мы говорим „нет“. Поэтому сегодня мы призываем наших сторонников голосовать „против всех“. Мы больше не намерены нести ответственность за глупости, которые будут сделаны людьми, получившими мандат при нашем согласии».

Я оделся и даже причесался, хотя всклокоченная шевелюра гораздо больше соответствовала моему нынешнему имиджу. Я не спешил. Куда мне было спешить? Они не спешат, а мне тем более некуда.

В монолог Мазура вклинился Эдуард Чемоданов:

"Пресс-служба ЛДПР распространила сообщение о поддержке господина Антонюка.

Своим решением «Яблоко» фактически вручает ключи от губернаторской резиденции коммунистам. Полагаю, вы отдаете себе в этом отчет?

— Какой бы выбор ни сделали наши сограждане, это будет их выбор. Мы примем его так, как подобает настоящим демократам.

— Как, господин Мазур?

— Стиснув зубы, господин Чемоданов. Стиснув зубы".

Я вышел в гостиную, выключил телевизор, уселся в кресло и спросил:

— Ну? Чего надо? Выкладывай и вали.

Мой визави нахмурился.

Громила предложил:

— Окоротить его, Кэп?

Кэп. Значит, это и есть Кэп. Его я, честно сказать, не ждал. Думал, что пришлет кого-нибудь из своих подручных. Но явился сам. Значит, важное дело. Очень важное.

Я обернулся к громиле:

— Ты, педрила! Я тебе сейчас твой «магнум» в жопу засуну и выстрелю. Понял?

Окоротит он меня!

От такой наглости он даже перестал двигать челюстями.

— А нормально поговорить мы не можем? — спросил Кэп с легкой брезгливостью. — Как приличные люди. Нет?

Точно прибалт. Эстонец или латыш. Или литовец. По интонации чувствуется.

— Нормально, да? — переспросил я. — Это, блин, как? Ты вламываешься ко мне с двумя холуями, да? У одного громобой сорок пятого калибра с глушаком, у другого тоже какая-то пукалка, да? И третий небось в коридоре за дверью, мля! И хочешь нормально поговорить, блин?

Не густо у меня со словарным запасом. «Мля», «блин». Что там еще есть? А, вот что: бляха-муха.

— Давай говори. А то мне спать пора, у меня режим, — сказал я и добавил:

— Бляха-муха.

Он явно не мог сообразить, какой взять со мной тон. Из чего я заключил, что они не мочить меня пришли, а что-то выяснить. Скажем, так: сначала выяснить, а уж потом, может, и замочить. Недаром же глушачок прихватили. Понял-то это я сразу, а сейчас только убедился, что понял правильно. И решил, что пора сбавить обороты.

— Эй, шнурок! — обратился я к напарнику громилы, который вывалил на диван содержимое моей сумки и прослушивал аудиокассеты, по очереди вставляя их в плеер. — Ты сюда пришел кайф ловить? Принеси шефу выпить. Там, в мини-баре. Чтоб он не думал, бляха-муха, что здесь отморозки живут!

Тот вопросительно взглянул на хозяина.

— Что там есть? — спросил Кэп.

— Битлы. Би Би Кинг. Старье. Только это вот хрен знает что. — Он протянул боссу плоскую черную коробочку с маркой «Сони». — Дисплей, светодиод. Вроде пейджера.

Но не пашет.

— Это что? — спросил меня Кэп.

— Прям щас. Лекцию буду читать твоим холуям. Ты принесешь шефу выпить или ему самому идти?

Кэп повертел «соньку» в руках и положил на стол рядом с моим бумажником.

— Принеси. Хозяин угощает, неприлично отказываться.

Шнурок поставил на журнальный стол два пузатых бокала, свинтил крышку с бутылки виски и плеснул в бокалы примерно на палец. Немного подумал и чуток долил.

Видно, хорошо знал дозу хозяина. Кэп приподнял свой бокал.

— Прозит.

— Будь, — разрешил я.

Он прищелкнул пальцами и показал на мой бокал:

— А?

Ну никак не мог решить, на «ты» со мной или на «вы». «Вы» для меня было слишком высоко, а «ты» для него низко. «Ты» низводило его до меня. Джентльмен никому не говорит «ты». Он вообще не общается с теми, кому нельзя говорить «вы».

— Не пью" — объяснил я.

— Давно? — не без иронии поинтересовался Кэп.

— Минут пятнадцать, — встрял громила и захохотал.

Кэп усмехнулся, но глаза его по-прежнему оставались рыбьими.

— Мы немножко пошутили. Теперь хватит. На кого вы работаете?

Все-таки выбрал «вы»

— Ты Кэп, да? Не успел мои ксивы глянуть? Я начальник охраны вашего будущего губернатора, блин. Понял?

— Ну, задвинул! — восхитился громила. Вот еще какое слово есть: в натуре.

— В натуре, Кэп! — сказал я. — Я с тобой разговариваю? Или с твоим быком?

— Не мешайте, Симо’н, — вежливо приказал Кэп громиле. — Он в самом деле есть начальник охраны Антонюка.

У того даже пасть раскрылась. Симо’н. С такой-то мордой. Он был такой же Симо’н, как я Серж.

Кажется, я понял, кто мой собеседник.

Не знаю, правда ли, что самые добропорядочные жены получаются из проституток (не путать с блядями), но уверен, что самые респектабельные отечественные джентльмены образуются из ворья (не путать с бандитами). Раньше — из партийного ворья. Нынче — из обыкновенного. Но крупного. Столько нахапавшего в мутных водах экономической свободы, что вполне могли позволить себе не снисходить в житейскую грязь, где люди говорят друг другу плебейское «ты». Ну, разве что в крайнем случае. Когда ж… припечет. Как сейчас.

Вот таким и был этот Кэп.

— Итак, кто вас нанял? — спросил он.

— Не в курсе, — нагло соврал я.

— Так не может быть.

— Прикинь. Когда ты берешь человека для дела, он тебя знает?

— Какое дело?

— Щас. Так я тебе и сказал.

— Можно так. Можно не так. Вам придется сказать. Чем быстрей вы это начнете понимать, тем будет лучше для вас, так.

Он мне грозил. А? Этот тухлый судак мне грозил. И одновременно давал понять, что чистосердечным признанием я еще могу смягчить свою незавидную долю. В том смысле, что меня могут сразу пристрелить или сначала яйца отрезать.

— Не нужно, Кэп, — попросил я. — В ваших глазах я уже прочитал свой приговор.

— Как? — спросил он.

— В натуре, — подтвердил я.

— Я спрашиваю с другой стороны. Зачем вы увезли от моих людей господина Мазура?

— Так это были твои кадры? Иди ты! То-то, гляжу, фейсы знакомые! Это ты, педрила, рулил в «чероки»? А этот шнурок рядом сидел? Точно! Ну, драйверы!

Морду-то сильно расшиб?

— Кто, я? — огрызнулся громила. — Или ты?

— Не про тебя речь! Про тачку! Сильно, спрашиваю, в трейлер вмазался? Ремонту, блин, на пару штук, а?

— В «понтиаке» были тоже мои люди, — бесстрастно проговорил Кэп.

— Да?

Во блин. Мля. Бляха-муха. В натуре. Странные дела, Кэп. Оказывается, словарный запас напрямую связан с головным мозгом. Я только попробовал обходиться примерно двенадцатью словами, а уже мозги съежились. А ведь многим двенадцати слов на всю жизнь хватает. Ну, тринадцати. Не считая мата и междометий. Сколько же у них извилин?

Мой гость внимательно посмотрел на меня, но не ответил. Видно, посчитал мой вопрос риторическим.

— Я отвечу на все ваши вопросы. Но сначала вы ответите на мои, — предложил я. — Согласны?

— Вы ответите на все мои вопросы, так? — уточнил Кэп.

— Да, на все.

Он немного подумал и кивнул:

— Спрашивайте.

— Для чего вы приказали выкрасть Мазура?

— Я не приказал выкрасть. Я приказал пригласить. Я послал за ним автомобиль, достойный самого уважаемого человека. «Понтиак». Джип был послан для сопровождения.