– Можешь также сказать ему, что на этот раз я намерена выиграть.

Беседка пустовала. Правда, шахматная доска была разложена на маленьком столике. Может, он устал ждать и вернулся в «Три бочки»?

Джульетта пробежала пальцами по короне черного короля, удивленная внезапным чувством разочарования. Это, часом, не острое помешательство? Ее возмущало присутствие этого человека, и она сожалела об этом пари. Вместе с тем она разочарована. Почему? Потому что, несмотря ни на что, хочет играть в шахматы? Хочет помериться с ним силами? Нервический смех слишком стремительно приближался к слезам.

Она подняла глаза на шумящую зеленую листву над головой. Лето взметнуло все вокруг. До недавнего времени Джульетта была вполне-довольна своей жизнью. При всем ее однообразии. Она даже гордилась своей твердостью и мужеством. Хоть не без помощи мисс Паррет, но она вновь обрела достоинство и научилась находить удовлетворение в работе – то, чего никогда не представляла себе в девичестве. Это потребовало неимоверных усилий. Но вдруг обнаруживается, что все эти трудно завоеванные приобретения развеялись! И все потому, что одному красивому проходимцу захотелось развлечься! Какой абсурд!

Тряхнув головой, Джульетта пошла на кухню. Она побеседовала с новыми служанками, тремя солидными, степенными женщинами. Сара и Бетти могли выполнять любую работу, начиная от кухни до коровника, Кейт заметно от них отличалась.

– Я ваша горничная, мэм, – сказала она, делая книксен. – Я буду заниматься вашей одеждой, вашей комнатой и всем, чем вы пожелаете.

Джульетта заставила себя скрыть удивление.

– Вы недавно наняты? Или прибыли сюда из дома мистера Грэнвилла?

Кейт снова присела.

– Я не умею правильно выражаться, мэм, – сказала она. – Но вы увидите, что я обучена так же хорошо, как любая другая горничная.

Горничная! Оторвал от своей жены? Сестры? Любовницы?

После нескольких коротких указаний Джульетта отослала женщин устраиваться. Положим, по его расчетам, она не станет смущать их подробным собеседованием. Но приходило ли ему в голову, что она может вообще отправить назад такую подмогу? Нет, даже горничную прислал! Нужно иметь чуть ли не отвагу, чтобы заставить себя вновь войти в роль, о возвращении к которой она уже не помышляла.

Но Джульетта любила сама кормить своих кур. С корзиной в руке она прошла через двор и увидела Олдена Грэнвилла, прислонившегося к плетню курятника.

У нее перехватило в горле.

Мужчина стоял в полутени деревьев, совершенно неподвижно. Изящный и гибкий.

Золотые и красные вензеля на рыжем атласном жилете словно перекликались с кончиками ленты, которой сзади были перевязаны волосы. Камзол, нацепленный на согнутый указательный палец, был перекинут через плечо. Другая рука сдвинула полу жилета. Общему впечатлению ненавязчивой утонченности противоречили лишь висящая сбоку небольшая шпага и упругая сила в осанке, говорившая о том, что человек знает, как пользоваться оружием.

Словом – милорд, как вчера едва не проговорился один работник. Бесшумный источник беспокойства, вторгшегося в ревностно охраняемое святилище.

Джульетта двинулась вперед, прижимая к себе корзину. Как, однако, при виде этого человека ускорился пульс! Мужчина был красив. Без сомнения, распутник, ищущий случая позабавиться над ней. Но выяснять его личность совершенно ни к чему. Ведь его, равно как и его служанок, через неделю здесь уже не будет.

Пусть он выколупывает лакомое зернышко, прячущееся под ореховой скорлупкой! Пока он занимается этим, можно попытаться извлечь из его самонадеянности какую-то забаву для себя, а расходы целиком списать на него.

Мужчина поднял взгляд. В первую секунду его глаза выглядели погасшими, но потом вспыхнули, и улыбка озарила лицо. Восторженная улыбка, как при встрече со своей возлюбленной, возвратившейся после долгого путешествия. Казалось, он вот-вот вскинет руки, чтобы заключить Джульетту в объятия.

У нее дрогнуло сердце.

– У вас тут наседка, – сказал он. – Очень свирепая клуша. Такого крика я не слышал даже за дверями гостиной графини Роксхэм.

Джульетта остановилась как вкопанная. «Но я помню леди Роксхэм, – хотелось ей сказать. – Эта особа и впрямь славилась своей крикливостью. И лентами!»

Но это только остро напомнило бы ей о том, чего она лишилась и что она леди. Вдобавок подобное откровение придало бы уж слишком интимный характер их встрече, словно они много лет были близкими друзьями.

Олден снова посмотрел на хохлатку, дав Джульетте возможность прийти в себя.

– Теперь она прячет цыплят себе под крыло, – заметил он, – и тем временем отпугивает меня гневным взглядом. Они не задохнутся?

– Если бы наседки были настолько глупы, – сказала Джульетта, – домашняя птица, как вид, не выжила бы. – Она намеренно произнесла это резким тоном.

– Ах да! – сказал он. – Я не поклонился.

– И тем проигнорировали подлинное назначение джентльменского приветствия – показать отсутствие угрозы, изначально заложенной в самой мужской природе. Почтительный поклон означает отсутствие оружия в руках. Склоненная голова показывает мирный характер намерений…

– Даже при наличии шпаги? А может, присутствие сущего очарования – одной только синевы и нежной кожи в солнечном свете – делает мужчину безоружным.

– Однако даже моя наседка умеет распознать опасность. Вы считаете, что ее поведение необоснованно?

– Слишком много беспричинного трепыхания. У меня нет намерения причинить ей вред.

– Это лисьи слова, – сказала Джульетта. Его глаза переполнились искренним весельем.

– По-вашему, я, как тот Рейнеке-лис из детской сказки, пришел охотиться за невинными цыплятами? Я никогда не стремился быть лисицей в курятнике. Я предпочитаю охоту.

– Я не уверена, что Тилли так думает.

– Тилли? – Его удивление выглядело неподдельным. – Ваша служанка? Какой вздор! Да ей не больше четырнадцати?

– Ей пятнадцать.

– Похвальное беспокойство, но абсурдное. С моей сторон ей ничто не угрожает. Я никогда не устраиваю переполох среди маленьких цыплят.

– Близость лисицы сама по себе всегда вызывает переполох, независимо от намерений. Разве любая молоденькая служанка когда-нибудь была ограждена от внимания распутника?

– Редко, – сказал он. – Здесь я с вами согласен. – Солнце поблескивало в его волосах. – Под этим обычно понимают, простая служанка приносит в жертву свою девственность за две ленты, тогда как горничная требует три. Однако я всегда придерживался правил оставлять служанок их возлюбленным. – Он повесил свой камзол на ближайшую дубовую ветку. – Вас это удивляет?

– Меня только удивляет, что вы ожидаете, будто я этому поверю. Скажете, что у вас никогда не было флирта со служанкам.

– Флирта? Мне знаком флирт с бабушками. Невинное времяпрепровождение, забавное для обеих сторон. Я полагаю, с вами говорим о более интимном. О женской благосклонности, которой я никогда не покупал. Тем более такими безвкусными вещами, как ленты.

Джульетта вытряхнула содержимое корзины через изгородь. Куры устроили драку, чтобы выхватить лучшие кусочки.

– Вы думаете, подобная благосклонность вам беспрепятственно гарантирована?

– Конечно, – сказал он. – Поскольку в обмен я беспрепятственно гарантирую свою.

– Но между мужчинами и женщинами в подобных вопросах существует неравенство. Женщины всегда отдают, мужчины – только берут.

– Это неправда.

– Разве?

Он наклонил голову.

– Я утверждаю это с полной уверенностью, мэм. Исходя гораздо большего опыта, нежели вы.

– Так вы никогда не совращали служанок?

– Никогда. – В голосе у него было чистой воды лукавство, густо приправленное мужским самодовольством. – Да и зачем мне это, если хозяйка дома всегда выражает готовность?

– Так уж всегда? – Джульетта засмеялась. Ей хотелось щелкнуть его пальцем по носу. – В таком случае вы безоговорочно соглашаетесь, что вы в самом деле распутник?