Наверно, странно смотреть на голубое небо, когда он привык к лиловому. На карнизах домов ворковали голуби, на подоконниках стояли кадки с цветами, и город казался сонным, мирным, как островок полного, невероятного покоя. Миролюбивые жители, которые и мухи не обидят. Мы все ему наверняка кажемся легкой добычей, как стадо откормленных, сытых овец. Я обернулась, искоса взглянула на демона и почувствовала, как шевелятся волосы на затылке. Он смотрел на меня, уставился напрямик, и в его глазах не было ничего человеческого. Помню, когда я была маленькой, в наш город приехала ярмарка, и родители повели меня смотреть представления. Повсюду были клоуны, играла музыка, я обожралась сахарной ваты и мороженого до колик в животе, а потом мы купили билет в зверинец. У тигра, который смотрел на меня через прутья клетки, был такой же напряженный, нечеловеческий взгляд знающего свою силу хищника.

В груди стало холодно-холодно и как-то совсем пусто. Делхассе, наверно, ближе к зверям, чем к людям, хоть и умеют говорить. Подвид разумных животных. Догнать, вонзить когти, уничтожить. Нет, он не хотел убивать бедную кошечку, с ней он, наоборот, чувствовал звериное родство. Милый демоненок хотел убить меня. Жаждал.

Я медленно поднялась и осторожно направилась к двери, очень аккуратно, словно несла себя, как треснувший кувшин.

— Уже уходишь? Я тебя так пугаю, козявка?

Я злобно обернулась. Делхассе крался за мной медленно, наслаждаясь каждым своим движением. Я было дернулась убежать, а потом заставила себя остаться. Он не может мне сделать ничего. Его держит клятва. Он просто не может. Со стороны если посмотреть — самый обычный человек, непримечательный, в коричневом сюртуке и с темно-каштановыми волосами, слегка расслабленный, мрачноватый, но явно предвкушающий веселье. Шаг за шагом он подходил ближе ко мне. Думаешь, я боюсь тебя, придурок?

— Ты мне ничего не сделаешь, — пробормотала я. — Не имеешь права. Можешь хоть два своих эхиала кругами ходить и пальцем прикоснуться не сможешь. Ходи, ходи, пожалуйста. Ну я вот прям очень испуга-а…

Он кинулся вперед, сжал мое лицо в тисках длинных, нечеловечески сильных пальцев.

— Такие маленькие, такие слабые… — Он заглядывал в мои глаза с яростью и недоумением, запрокинув мою голову, приблизив свое лицо к моему. — Такие хрупкие… и не верите в это, думаете, это шутка, игра. Вся ваша жизнь игра, порхаете, как эти пестрые волшебные лоскутки, дотронешься — сломаетесь. И все равно продолжаете нарываться. Вся ваша мощь, вся ваша сила по сравнению с нашей — ничто. Вы глупые зверьки, ослепленные, ничтожные…

Я боялась пошевелиться. Я стояла уже на цыпочках, а делхассе все тянул меня вверх. Он водил пальцем по лицу, медленно, будто изучал, повторял линию бровей и скул. Я как та кошка, мелькнуло в голове, забавный зверек для него. Чуть крепче сожмет пальцы, и я уже буду мертвым забавным зверьком. Его пальцы были сухими и жесткими, словно раскаленными от внутреннего пламени и, казалось, прожигали кожу, вплавлялись в нее, как пыточные клещи. Мы застыли друг напротив друга, и мое дыхание казалось мне оглушающим. Я пыталась дышать потише, словно, если я не буду издавать звуков, делхассе забудет обо мне совсем. Я слышала, как по улице бредут, переговариваясь, прохожие, звенит колокольчик тележки, которую толкает торговец. Я раньше не замечала всех этих звуков. От тишины в комнате веяло смертью.

— Отпусти! Я приказываю тебе, отпусти!

Делхассе усмехнулся, разжал руки, хотя я была свято уверена, что он свернет мне шею. Я медленно отступила, прислонилась к стене, еще чувствуя на лице касание его рук, как нестираемую метку.

— И не приближайся ко мне! Понял?

— Пока ты можешь приказывать, козявка. Пока.

Нужно было стоять и делать вид, что мне не страшно, а у меня тряслись колени, и я держалась за стену так, словно она была моим единственным другом. Нет, это даже не страх, это что-то большее. Безмерный ужас. Демон вернулся обратно на диван, погладил кошку, вызывая у меня неприятные ассоциации.

— О, летунчик, и ты пришла! — Риалис наконец завалилась внутрь. За ней вошли Ильдар и эльф. — А я за ребятами сходила, задержалась немного.

Наверно, что-то такое она прочла у меня на лице, что ей захотелось оправдаться. Не удивлюсь, если за последние полчаса я успела поседеть. Я смотрела, как они расходятся по комнате, кто куда, и ни один рядом с демоном не сел, даже Риалис. Мне было смертельно холодно, и жидкий лед тек в моей крови. Жутко холодно.

— Нам снятся сны, демоненок, — нервно хохотнула Феолески. Эльф положил руку ей на плечо. На одну бешеную секунду на ее лице мелькнуло выражение вселенского счастья и так же быстро скрылось. Словно на нее упал солнечный луч. Алдан то ли не замечал, то ли предпочитал не замечать. Окружающая жизнь казалась мне все более запутанной.

— Нам снятся отрывки из твоей памяти, делхассе, — сказал эльф. Ильдар кивнул. Похоже, на этой неделе все видели интересные сны, кроме меня.

— И что вас не устраивает? — Через пару секунд, обдумав заявление, демон изобразил искреннее недоумение. — Вы должны гордиться, что оказались посвящены в то, что знаю я. Вам, жалким козявкам, подобного никогда не пережить. Почему я не вижу радости? — Он оглушительно захохотал. Это чудовище вообще любило раскатисто посмеяться, даже не испытывая веселья. Просто так, чтобы услышать собственный голос. Я пристально смотрела на него и все ждала, когда он и на других уставится этим взглядом хищника, но демону то ли надоело, то ли теплые чувства вызывала у него только я.

— Ты дал клятву не вредить нам, и я приказываю тебе прекратить вмешиваться в наше сознание во имя богов Равновесия.

— А я и не вмешиваюсь, ушастый мальчик. Но если хочешь, поясню. Вы настолько примитивны, что просто не можете сопротивляться моему сознанию. У делхассе существует наследственная память, и возможно, связавшись со мной клятвой крови, вы получили какие-то наши способности в дар. Чем вы недовольны? Это великая честь для таких недоразвитых малявок, как вы. Где радость? Только не говорите, что хотите меня оскорбить.

— Я хочу спросить, делхассе. Когда клятва будет разорвана, сны прекратятся? Отвечай честно, это приказ.

Он молчал почти полминуты, наслаждаясь напряженной тишиной. На самом деле существовали заглушки, амулеты против телепатии. Ничего, и без него разберемся. Так что зря этот дебил корчил из себя всесильное, повелевающее судьбами существо.

— Думаю, прекратятся. Но вы первые наглые людишки, которые додумались вызвать меня. Поэтому, чем это грозит и чем закончится, я не знаю. А пока наслаждайтесь снами. — Он снова хохотнул. Эльф морщился так, будто у него болели зубы. Я подумала о том, что, возможно, они пошли сюда все вместе потому, что видели во снах что-то настолько ужасное, что просто не могли выдержать общество делхассе наедине.

— Пошли, ребята. Сами разберемся, — недовольно фыркнула Феолески. Я трусливой серой крыской юркнула за дверь первой. — Эй, Ильдар, — сказала Риалис, — я завтра закончу, и тогда будет твоя очередь загадывать желание. Чем скорее разберемся с этим, тем лучше.

— Могла бы сделать это и раньше, — недовольно отозвался некромант уже на лестнице.

— А ты мог бы вторым в ритуале участвовать. Сам же мне очередь уступил.

— А что с твоим отцом? — спросила я. Мы вышли из провонявшего табаком и старьем дома, и я все еще боялась обернуться, словно демон может смотреть нам вслед.

— Чернуха. — Ильдар сказал это коротко и почти обыденно.

— Твой отец тоже некромант?

— Да, — буркнул он, засунул руки в карманы и, слегка сутулясь, ушел вперед. Ильдара трудно было назвать общительным человеком, и похоже, он не любил, когда ему сочувствуют. Я плохо знала его. Настоящим в нем были его молчаливость, его трагичная история, его тщательно отглаженная рубашка со строгим воротником, впивающимся в шею, и холодные черные-черные, как остывший кофе, глаза, словно знающие все горе этого мира. Я не любила чужое горе. Я его боялась и старалась избегать.