В темноте кожа Рэйчел отливала молочным серебром, а сама она казалась совершенно безмятежной. Однако Люк знал, что это лишь видимость. На самом деле она была целеустремленной и решительной особой. Так о ней отзывалась Стелла в один из тех редких случаев, когда она говорила не только о своей драгоценной персоне.

Он знал, какое чувство движет ею сейчас. Она была решительно настроена уничтожить его, Люка Берделла. Эта мысль показалась ему настолько смешной, что он чуть не расхохотался, продолжая деловито стаскивать с Рэйчел верхнюю часть одежды. У нее были узкие плечи, придававшие ей странно беззащитный вид.

Люди пытались уничтожить Люка еще до его рождения, начиная с родителей его матери, пытавшихся заставить дочь сделать аборт; затем за дело взялся его так называемый папаша; потом бандитские группировки в тюрьме, свора юристов, и наконец, пылавшая праведным гневом молодая девица, спавшая мирным сном под его бесстрастным взглядом.

И никто ничего не добился. У него был дар выживания, он исчезал, как только дела начинали принимать опасный оборот. Но сейчас исчезать еще рано. У него в запасе несколько часов в обществе его новой игрушки. А если она завтра что-нибудь и вспомнит, то подумает, что это был всего лишь эротический сон, о котором лучше забыть.

Его пальцы медленно прошлись по плоскому животу и достигли завязок на ее штанах. Какая гладкая, бархатная кожа, подумал он и склонил голову, чтобы попробовать эту кожу на вкус.

Ей вновь приснился сон, где смешалось все — и кровь, и насилие. В том сне был ангел, он страшно кричал, стальными пальцами сжимая шею Рэйчел, перекрывая ей дыхание, забирая жизнь, а где-то вдали раздавались звуки флейты.

Глаза не хотели раскрыться, хотя она отчаянно пыталась вырваться из паутины сна. А кровожадное существо, оседлавшее и душившее Рэйчел, вдруг превратилось в падшего ангела, дитя света и тьмы, его длинные волосы темным водопадом окутали лицо Рэйчел. Она знала, что по-прежнему находится в опасности, но руки уже не причиняли боль, они касались шеи с заботой и лаской. И эти прикосновения несли с собой исцеление.

Падший ангел оказался мужчиной, Люцифером, низвергнутым с небес за то, что возжелал много власти. Он был согласен царствовать в аду, лишь бы не прислуживать в раю. Тогда где же она сейчас находилась — в аду или чистилище?

Он коснулся ее ртом, и она задрожала во тьме, душа звала к борьбе, а тело ломило от боли. Ее руки безвольно вытянулись вдоль тела, их сдавили сильные руки, а сам он склонился над ней, заслонив собой даже тот скудный источник света, который освещал помещение. Ее то знобило, то бросало в жар, в то время как он — надежный оплот целебных сил и спокойствия — источал прохладу и ласку. Он был всем, чего она желала, к чему отчаянно стремилась ее душа.

Он дарует ей любовь. Он дарует ей покой. И станет причиной ее погибели.

Бобби Рэй Шатни зажег сигарету, прикрыв ее ладонью, чтобы ветер не погасил спичку. Был поздний вечер, снаружи стояла темень, хоть глаз выколи, и если бы кто-нибудь выглянул в окно, он непременно заметил бы огонек от его сигареты и сразу помчался бы докладывать об этом Люку, как и подобает маленькой лицемерной шестерке.

Он подозревал, что Люк вовсе не удивится. Тот знал обо всем. Когда он смотрел на Бобби Рэя, то видел всю его подноготную. Люку было известно, что его подопечный питает слабость к куреву и девкам, любит причинять боль, мечтая при этом об искуплении грехов. Он знал, что Бобби Рэй готов ради него умереть. Или отнять жизнь у кого-то другого.

Он даже не нуждался в приказах Люка — между ними существовала особая магическая связь. Бобби Рэй чувствовал, когда Люк хотел кого-то наказать ради блага остальных членов общины. Бобби Рэй все делал только ради Люка. Каждая затяжка сигаретой, каждая девка, которую он поимел, каждый убитый человек — все делалось исключительно ради Люка, с его негласного разрешения. А в награду он получал молчаливую благодарность и одобрение своего пастыря. И такое положение дел вполне устраивало Бобби Рэя.

Вот насчет новенькой он сомневался. Он не знал, что Люк надумал с ней сделать. Этот коротышка Кальвин чуть ее не угробил, глупо, конечно все получилось, но чего еще ожидать от жалкого бывшего зека? Если глупый недомерок вознамерится предугадывать пожелания Люка, то беды не оберешься.

С тех пор, как Альфред прикончил Стеллу, ее дочь превратилась в реальную угрозу. Стелла ненавидела собственное дитя, чувство, хорошо знакомое Бобби Рэю. Самое меньшее, что он мог сделать — это завлечь ее сюда, в Санта Долорес. Ради Люка и Стеллы он сделал все в точности так, как велела Кэтрин.

Дерзкими словечками и задраным кверху носом Рэйчел напомнила Бобби Рэю его старшую сестру, Мелани. Он убил Мелани первой, до того, как остальные члены семьи вернулись домой. И при этом он славно позабавился!

Прикрыв глаза, он глубоко затянулся сигаретой, затем выпустил дым и стал за ним наблюдать. Тот клубился, медленно обретая форму. Он смотрел на дым, ожидая некого знака свыше. Как ему быть?

Облачко дыма медленно растаяло в душной ночи Нью-Мексико, но ответа он так и не получил. Бобби Рэй выругался и погасил сигарету. Ему нужно дождаться знака свыше, а ждать он не любил. Может, она знает ответ и подскажет, как ему поступить. Он отделился от каменной стены и двинулся к западному крылу реабилитационного центра. Он знал, что найдет ее там.

Люк ждал, наблюдая за тем, как Рэйчел открыла глаза, затем нахмурилась, стараясь сфокусировать зрение и понять, где она, черт побери, находится и как сюда попала.

Интересно, удастся ли ей вспомнить то, что случилось потом, подумал он с кривой усмешкой, и снова сел прямо, скрестив ноги. Рэйчел и так ненавидела его лютой ненавистью, но если она вспомнит, что он вытворял с ее возбужденным, чутким на ласки телом — девица просто лопнет от злости.

Когда она повернула голову и заметила Люка, ее глаза подозрительно сощурились. Хотя его наполовину скрывала тень, она бы не перепутала его ни с кем другим. Нервным движением руки она дотронулась до груди, но поясок снова был на месте, надежно скрывая ее прелести.

— Зачем я здесь нахожусь? — сердито спросила она все еще сиплым голосом.

— Для исцеления.

— Чепуха!

— Пару часов назад ты слова не могла вымолвить, потому что твое горло было покалечено. Повреждения такого рода невозможно вылечить за короткий срок без особого лечения.

— Чепуха! — снова повторила она.

— Интересно, возможно ли повернуть процесс вспять, — проворчал он себе под нос. — Ты мне больше нравишься немой.

— Еще бы, — по тому, с какой осторожностью она перевернулась на бок, Люк понял, что тело у нее затекло и все еще болит. — Тебе нравится, когда все твои женщины молчат и послушно кивают головой.

— Все мои женщины? А ты одна из них? — поддел он ее с легкой усмешкой.

Как он и предполагал, услышав его слова, Рэйчел тут же попыталась сесть и еле сдержалась, чтобы не застонать от боли.

— Мне казалось, ты дал обет безбрачия.

Он наблюдал за ней, размышляя над тем, с какой стороны к ней подступиться. Его язвительные насмешки выводили Рэйчел из себя — если бы другие их слышали, то изумились бы поведению святого мессии.

Но он устал быть святым. И ему нравилось, как она вставала на дыбы от каждой его колкости. Кроме того, попробовав греховный вкус ее тела, он лишь раздразнил свой аппетит. Ему было мало духовного порабощения, которым он довольствовался с остальными последователями. В случае с Рэйчел ему требовалась полная капитуляция с ее стороны. На меньшее он не рассчитывал.

— Но ведь на самом деле ты в это не веришь, правда, Рэйчел?

От удивления она широко раскрыла глаза.

— Не хочешь ли ты сказать, что из тебя не такой уж святоша, как все здесь думают?

— Святых не бывает, особенно среди тех, кто возомнил себя таковым. А ты как считаешь?