«Грязь, – отметил Ветеран комочки грунта на полу, опустив взгляд к квадратным носкам своих ботфорт. – Откуда?»
– Ровней! – послышалось за поворотом, вдалеке. – Нет, правей!..
Коридор за углом расширялся, образуя холл – просторный и почти пустой, если не считать двух диванов, поставленных, очевидно, для андроидов, потому что люди в голом холле не сидели никогда, и даже обойное панно с горным озером во всю стену не располагало к отдыху. Сейчас диваны были сдвинуты к окну и зачехлены, а посреди холла топтались Сапер и Домкрат с ящиком; в ящике колыхалось деревце с дырчатыми листьями. Здесь же присутствовали – менеджер-хозяйственник, пара оперов Адана, командир уборщиков, двое вспомогательных солдат из гарнизона Баканара и коридорный электрокар; все перечисленные (кроме электрокара) махали руками и давали противоречащие друг другу советы:
– Ближе к окну! Не так близко! Нет, вазон будет посередине!.. Где дизайнер по интерьеру? Куда он ушел? Сходите за ним, он заблудится в здании!..
– ДЕРЕВО, – важно пояснил Домкрат. – ДЛЯ ОЗЕЛЕНЕНИЯ. НАЗЫВАЕТСЯ МОНСТЕРРА ВЕЛИКОЛЕПНАЯ. СЕЙЧАС СНИЗУ ДОСТАВЯТ ЕЩЕ СЕМЬ ДЕРЕВЬЕВ.
– Я ВИДЫВАЛ ДЕРЕВЬЯ И ПОЛУЧШЕ ЭТОГО, – моргнул радаром Ветеран, минуя холл. Он, согласно приказу, шел к кибер-шефу на проверку памяти.
Легко сказать – «выспаться»! Человек – не киборг, он не может выключить мозг и лежать неподвижно, пока таймер не покажет время пробуждения. Человек медленно погружается в сон, а мысли, накопившиеся за день, и обрывки разговоров всплывают и бегут сами собой; появляется какая-то тревога, страхи; бродят в душе пережитые волнения, и вспыхивает перед глазами калейдоскоп лиц, образов, видений. Когда Хиллари понял, что не в состоянии остановить эту бегущую вереницу, он положил под язык пластинку снотворного, и поэтому утром был несколько заторможен, то и дело протирал глаза, зевал, и два раза по-быстрому сделал гимнастику, чтобы прийти в себя. Как ни совершенствуют снотворные, как их ни приближают по составу к эндорфинам – все равно искусственный сон не заменит естественный; мозг продолжает думать мысли и решать задачи, и чувствовал себя Хиллари таким же усталым и опустошенным, как вчера вечером, словно и не спал вовсе. Но работа есть работа, от нее никуда не денешься.
«Менеджерский час» у Хиллари был с 08.00 до 09.00 – поздней, чем у других начальников, но если бы он еще и вставал в пять утра, то тогда не нужно было б и ложиться, а постель пришлось бы поставить у стенда – и не раз уже бывало так, что или он, или Гаст, или Пальмер спали в так называемой «комнате психоразгрузки», которую переоборудовал в спальню еще прежний завлаб Томсен в разгар своего пылкого романа с симпатичной ассистенткой.
Первым делом Хиллари выслушал доклад Чака о том, как они чудесно устроились в дивизионе летучей полиции, с каким энтузиазмом их приняли, и что все в порядке, и все киборги на месте.
– Нам отвели две комнаты, сказали: «Сидеть и не высовываться», – а киборгов разместили в подземелье. Между нами восемь этажей и перекрытий, телефон не проведен, радарами пользоваться запретили – у них, видишь ли, какой-то комп завис; а мы-то тут при чем? «Это, – говорят, – ваши железные парни создали активный электромагнитный импульс типа „стоячей волны“. А мне кажется, это Этикет козни строит…
– Зачем? – чуть не простонал Хиллари.
– Чтобы полностью выйти из-под управления и командовать по-своему. Я же теперь его проконтролировать никак не могу, ни порядок наладить в отряде – если только мне жить и спать с ними вместе в подвале… так там даже света нет. Дивизион все деньги на сверхновые компы угрохал, а ремонт в подземном этаже не провели; там раньше что-то стояло, что – теперь и не поймешь. Все сняли, демонтировали и провода отрезали. Киборгам на это плевать, а мне там что – как йонгеру, на ощупь жить? А если боевой вызов? Мы их на грузовом лифте поднимать наверх должны! Каково, а? Зацени!
– Скажи спасибо, что хоть не на улице ночевали. Потерпи, Чак, это временные трудности. И не злись на Этикета, это уже превращается в манию; не переноси на него свои опасения. Киборг, он и есть киборг. Машина, всегда готовая к подчинению.
Хиллари говорил четко, поставив голос на убеждение, буквально на внушение, хотя у него самого гвоздем засела мысль со вчерашнего дня – кто-то из киборгов выстрелил, чтоб ранить, и ему, Хиллари, вскоре предстоит читать память четверых (!) киборгов и подчищать ее. Хиллари было так противно, будто он объелся зелеными сливами, кисло-горькими и жесткими. Но еще не хватало, чтобы главный «кукольник» киборгофобией заболел и перестал доверять подчиненным киборгам! И Хиллари убеждал и убеждал Чака, пока тон голоса собеседника не смягчился и он не перешел на другое:
– А еще Доран! Меня тут притоптали все, и даже из манхлятника родня звонила… Ты смотрел вчера «NOW» – внеочередной выпуск про нашу катастрофу?
– Нет, сколько же можно мазохизмом заниматься?
– Доран – эта скотина и свинья…
– Еще скажи – козел.
Оба чуть улыбнулись на разных концах линии.
– …заявил, что Фанк – это Файри, и создал общество спасения.
– Откуда ему это стало известно?
– Из самых достоверных источников, – передразнил голосом Чак. – Поскольку мы все в полном составе загорали на улице, а другие наши не вылезают из застенков Баканара, значит – нас сдал кто-то из кибер-полиции, куда ушла сводка от Кирс. Я намекнул об этом Сиду – но у нашей контрразведки, сам знаешь, один ответ: «Все под контролем, не волнуйся». Было бы под контролем – и утечек не случалось бы!
– Спасибо, Чак, – голос Хиллари обрел прежнюю звучность, а в голове появилась привычная ясность и готовность к решительным действиям.
– Рад стараться. Конец связи.
А Хиллари уже набирал номер комиссара Райнера Дерека.
– Я тебе не помешал, Райн?
– Что ты… Здравствуй, Хил! Слушай, я тебе очень сочувствую. Такая невезуха! Выищется вдруг какой-нибудь поганый обормот…
– Да, Райн, – почти пропел Хиллари, – именно ТВОЕ сочувствие мне особенно дорого. И про обормота ты очень своевременно заговорил…
– Что такое? – насторожился Дерек, уже не раз встречавшийся с язвительностью Хармона.
– Как могло случиться, что Доран со вчерашнего дня знает о Файри?
– Не представляю, – честно сознался Дерек. – Я информацию по идентификации в общую сеть не давал. Об этом знают только два моих заместителя и я…
– Значит, – голосом, каким судья выносит приговор, подытожил Хиллари, – остается предположить, что либо ты, либо один из твоих замов работает на Дорана. А ты уверен, что не на мафию? Ведь если начать торговать информацией… не все ли равно, кому продать?
– Хил, – недовольно ответил Дерек, – а ты уверен, что кто-то не подсоединился к ВАШЕЙ сети?
– Уверен. Иначе Доран звонил бы мне на мой служебный номер, а не на автоответчик домой. Итак, Райн, пока ты мне не назовешь имя того, кого ты уволил, я с тобой сотрудничать не буду. В служебных делах, разумеется; по жизни мы останемся хорошими друзьями.
– Хиллари!.. – возопил Дерек, но хороший друг уже отключился.
– Здравствуй, Хиллари, – голос Кэннана, мягкий и спокойный. – Я уверен в тебе, ты все сможешь преодолеть.
– Спасибо, – Хиллари улыбнулся, чувствуя себя так, словно он – еще ученик, а Кэн ободряет его перед школьным состязанием по кибернетике. Кэннан, заботливая душа, не выдержал…
– С тобой хочет поговорить Эрла. Я не смог ей отказать, соединяю.
Добрая душа? Хитрец и сводник!
– Привет, Хил. Я все видела. Это было ужасно. Слушай, тебе это ничем не грозит? В смысле службы, ну и там… Я плохо понимаю ваши порядки…
– Здравствуй, Эрла, милая. Извини, что я не был на выставке.
– Какая тут выставка?! Хил, о чем ты? Я что, маленькая, ничего не понимаю?! Я за тебя беспокоюсь.
– Вообще-то могут и выгнать. У меня с генералом напряженные отношения…
– Ты только не отчаивайся, Хил. Будем рисовать вместе. Абстракцию любой дебил рисовать может, а два дебила – тем более. Даже обезьяны – и те рисуют! У тебя обязательно получится. Лотус и тебя пристроит, у него талант к маркетингу, а он себя художником вообразил. Сейчас гонит мои картины на повышение, как брокер на бирже; сразу по пяти трэкам говорит. Я устала от его домогательств!
