– Да, плохо получилось… Мальчишка, наверное, заснул на посту. А собаки молчали – ветер дул на хьюггов.

– Где он, кстати? Я не видел его в лагере.

– Сбежал, наверное. Но скоро вернется, конечно.

– И что будет?

– Как обычно: заставят мальчишек выворачивать ему суставы и ломать кости. Нужно, чтобы они знали, что бывает с теми, кто спит в дозоре.

– Но так-то зачем?!

– А как? Ты, конечно, забыл время до своего первого рождения? Забыл, как сильно хочется спать на рассвете?

– Неужели нельзя как-нибудь по-другому?

– Можно медленно поджаривать на огне, можно, не убивая, выпустить кишки, можно подвесить за руки на дерево – так он долго не умрет, но будет мало кричать.

– Брр! Но…

– Давай, Семхон, ты сначала вспомнишь, что заставляло тебя в детстве не спать на посту, а потом скажешь, что это тебе не нравится, ладно? Тебе приходилось бывать на стоянке Людей, которую накануне посетили охотники за головами? Ты, наверное, забыл, что они делают с детьми и женщинами? Я напомню…

– Не надо! Я вспомню сам! Не надо… Не сейчас… Скажи лучше, зачем им головы? Точнее – мозг.

– Хм… Некоторые считают, что так они забирают силу врага, другие думают, что они надеются таким образом стать Людьми. Если встретишь человека, который разговаривал с хьюггами, – расспроси его.

– Это надо понимать так, что среди Людей таких нет?

– Конечно! А как ты себе это представляешь? Ну, можно как-то общаться с собакой, с женщиной, но с хьюггом?! Они же ничего не понимают! Они же – хьюгги!

– А знаешь, старик… – Семен помолчал, колеблясь, говорить или нет. – А знаешь, старик, ведь я разговаривал с хьюггом. Помнишь историю о том, как они приходили за головой Черного Бизона? Перед тем как начать драться, я говорил с вожаком. И мы понимали друг друга. Нет, не в том смысле, что он смог объяснить мне, почему не уйдет без боя, а я ему – почему не отступлю, но мы говорили! Примерно так, как с Бизоном, когда я еще не вспомнил язык Людей.

– Что ж, – пожал плечами Художник, – я слышал о Людях, которые могли говорить с животными – подманивать их на бросок копья. Хьюгги, конечно, глупее животных…

– Нет, – не согласился Семен, – по-моему, мы просто разные. Может быть… Прости, старик, я, наверное, сейчас скажу глупость! Может быть, когда-нибудь Люди смогут договориться с хьюггами? Как смогли договориться, к примеру, с собаками? Они ведь живут рядом и не нападают, правда?

Похоже, мысль для старика была новой, и он надолго задумался. Потом сказал:

– Нет, Семхон, это бессмысленно. Ты понимаешь, почему собаки живут рядом и не нападают?

– Расскажи, ведь я еще ребенок!

– Дети не ломают кости врагам, как ты! – усмехнулся Художник. – Но слушай. Давно-давно, когда у Людей еще не было луков, они ходили на охоту лишь с копьями и топорами. Охота была трудна и опасна, они могли убивать лишь больных и ослабевших животных, на их стоянках всегда было мало мяса. По степи бродили стаи диких псов. Они доедали туши животных, убитых волками и тиграми. Когда было мало еды, они осмеливались нападать на ослабевших и раненых оленей и буйволов, отбивать у стад детенышей. Люди часто сражались с ними из-за добычи.

– Два претендента на одно и то же место в трофической цепи, – усмехнулся Семен.

– Что ты сказал?

– Нет, ничего, извини! Продолжай, пожалуйста!

– Потом Люди научились делать большие луки и стрелять из них. Стрела летит далеко, но даже искусный охотник не всегда попадает в цель. Раненый олень или буйвол уйдет в степь, и охотник не побежит за ним, если сможет убить другого. За подранком пойдут псы. Они загонят его и съедят. А потом придут туда, где охотники разделывали туши, и съедят все, что оставили Люди.

– В общем, собаки поняли, что возле Людей кормиться лучше, чем подъедать остатки за волками и тиграми, да?

– Конечно! Они знают, что если охота будет удачной, им достанется много еды. Иногда они даже помогают Людям: обходят стадо, пугают его и гонят на засаду. Собаки умные животные.

– Значит, те, кто бродит вокруг лагеря, это просто собачья стая, которая кормится возле вас? У других Родов, на других стоянках – свои стаи, да?

– Ну-у… Это, наверное, не совсем стая. В стае должен быть сильный вожак, которого все боятся и слушаются, а у собак таких нет.

– Но почему? Разве так бывает?

– Ты еще не понял? Псы, которые вырастают большими и сильными, становятся агрессивны и… у них хорошая шкура. Мальчишки убивают таких из луков. Надо же им в кого-то стрелять, пока их не берут на настоящую охоту. Иногда убивают и взрослых сук, чтобы играть с их щенками. Но собаки, как и волки, без вожака жить не могут. Они считают своим вожаком кого-нибудь из людей. Нашими собаками командует Перо Ястреба – он вырастил много щенков, и они слушаются его, а вслед за ними и все остальные. Хорошо, что Перо не погиб.

– Ну, вот видишь! Когда-то Люди дрались с собаками из-за пищи, а потом как-то смогли договориться и живут вместе. И всем хорошо – тем и этим. Неужели нельзя так с хьюггами?

– О, Семхон! У тебя нет памяти, но ум твой на месте! Подумай о том, что говоришь, когда произносишь слова «хьюгг» и «человек»! Никто ведь не называет их животными, то есть существами с другой внутренней сущностью. Они ведь не животные, они – НЕлюди. В том и беда, что их внутренняя сущность такая же, как у нас, но она как бы перевернута, обращена спиной, вывернута наизнанку. Как огонь не может гореть в воде, так и Люди не могут жить вместе с нeлюдями.

– Хорошо, допустим, что это так. А почему нельзя договориться, условиться не нападать друг на друга? Вы же воюете даже не из-за еды, а… непонятно из-за чего. Неужели Люди не смогут обойтись без скальпов хьюггов, а те – без человеческих голов?

– Как это?! Хотя мысль интересная… – Старик опять надолго задумался. Потом покачал головой: – Нет, пожалуй, обойтись не смогут. А если смогут, то будет еще хуже.

– Но почему?

– Воин должен сражаться, убивать врагов, правильно? Без врагов нет и воинов. Но воинов не может не быть, пока живет Племя. Если мужчины не смогут больше снимать скальпы с хьюггов, значит, им придется убивать воинов других Племен. Повод найдется всегда – так было не раз. Нет уж, пусть все будет по-старому…

Теперь задумался Семен. Все было логично, просто и… безвыходно. По крайней мере, сейчас в голову ему ничего не лезло. Он решил оставить этот вопрос на потом и спросил:

– Ты же видел бой, старик? Почему все сражались так странно? Вот, скажем, хьюгги. Их было больше. Они вполне могли сначала прикончить всех воинов-лоуринов, а потом заняться нашим лагерем. Вместо этого они, по сути, дали себя перебить в поединках. Что стоило им напасть вдвоем-втроем на Бизона и сразу убить его? А потом спокойно добить остальных воинов?

А наши? Я видел, как погибал Желтое Копье. Перо был рядом – и не помог ему. Когда я дрался с последним хьюггом… Я же чуть не погиб, а они были рядом и не помогли. Разве это правильно?

– Мне странно слышать твои вопросы, Семхон. Почему дождь падает с неба, а не из-под земли? Почему вода мокрая, а огонь горячий? Наверное, потому, что так устроен Средний мир! Как воин может разделить с кем-то свою победу? Или поражение? Бизон считает тебя своим другом – как он смог бы смотреть тебе в глаза, если бы убил врага, с которым ты сражался?!

– Понятно… А если бы я помог кому-то одолеть противника, то это было бы смертельной обидой, да?

– Думаю, тебя бы простили – ты же еще не воин. Но тебе придется им стать и ты должен научиться убивать и снимать скальпы.

«Черт, – подумал Семен, – все у них шиворот-навыворот! Вместо того чтобы… Хотя с другой стороны… Следует ли считать военное искусство достижением цивилизации? Может быть, не им у нас, а нам у них следует поучиться? Да, снятие скальпа, с нашей точки зрения, выглядит некрасиво и жестоко. Покажи эту процедуру крупным планом по телевизору, и народ будет плеваться. Зато тот же народ с восторгом смотрит общий план какого-нибудь сражения, когда наступающие цепи противника перемалываются артиллерийским и пулеметным огнем, – это выглядит эффектно! Может быть, следует пожалеть о том, что наша цивилизация утратила традицию снятия скальпов? Вот, к примеру, отдал ты команду: „Батарея, огонь!“ А потом пойди и оскальпируй тех, кто погиб под твоими снарядами. И сдай трофеи тому генералу, который отдал тебе приказ. Только пусть он их носит в связках поверх мундира. Или передаст главнокомандующему – пусть тот носит. И так во всех армиях. Может быть, тогда бы уменьшилось количество нулей в цифрах потерь, а?»