– Я отпустил его, олух! Сварить живьём я могу тебя, Зуруф! Вы, что привыкли видеть меня палачом?! Это чёрный колдун сделал меня таким?! И я поддался этому наваждению! Я отпустил его, Зуруф! Пусть идёт с миром!

Зуруф опустив голову, отошёл от Вождя на своё место… Матос обвёл взглядом всех стоящих подле него… Его взгляд искал кого-то, но не найдя, как-то сник и поблёк…

«– …Не кому, совершенно некому довериться! – думал он, – Он ослепил меня, окружил своими людьми! Все кому я, действительно, мог доверять – мертвы или изгнаны! Последними были Поликарп и Сергий! Ну, чёрный маг, вернись только в лагерь! Не прав был Коста, говоря, что он погибнет в другой стране! Нет! Он умрёт здесь! И смерть его будет довольно мучительная и медленная, чтобы успеть рассказать мне все!»

Это решение было принято Матосом, без чьей-либо подсказки. Он поднялся со своего стула и вышел из шатра, сделав знак, никому не следовать за ним… Матос вышел наружу… Он огляделся, явно, высматривая кого-то… Вот его взгляд остановился, найдя то, зачем он появился на пороге шатра… Матос пошёл в направлении своего взгляда… те кто наблюдал за ним из шатра, увидели как он остановился рядом с солдатом, что обслуживал его лошадей… Он долго говорил с ним о чем-то, присев рядом,… наконец-то, они оба встали… Матос положил свою руку на плечо солдата и что-то сказал ему с улыбкой… После этого, солдат исчез, затерявшись среди толпы лагеря, уведя лошадь, что чистил до разговора… Матос направился к ставке… Он шёл, но лицо его изменилось… И это заметили все его наблюдающие в эту минуту… Оно стало открытым и на его губах играла улыбка… Вся свита была заинтригована произошедшим?… Матос же, подойдя к шатру, оглянулся, на его лице играло какое-то облегчение…

– Только бы успел! – вдруг сказал он вслух слова, совершенно непонятные для остальных…

Ночь. Ночные насекомые издают своими крыльями какие-то таинственные, свистящие звуки. Эти звуки, вперемежку с какими-то шорохами и тихим треском, наполняют неподвижный ночной воздух, по обе стороны дороги, которая пролегает меж крутых склонов предгорий Нахли. Дорога пустынна и наполнена только мраком ночи. Её петли отдыхают в нем, скрывая свои росчерки по земле Тунесса, на которых в дневное время животные и путники оставляют следы своего «заинтересованного марафона», торопясь в заданную точку Тунесса…

…И все же, ночной свист насекомых разбавляется стуком копыт и фырканьем задохнувшихся от бега лошадей. Из-за одного из бесчисленных поворотов выезжает конный отряд, он двигается не спеша, видимо давая лошадям отдышаться, после продолжительной скачки, и лошади фыркая, ловят своими ушами, их же собственные звуки, отражённые ночным эхом от крутых склонов. Их уши поворачиваются то в одну, то в другую сторону, ловя доходящие до них с разных боков звуки… Четвероногие друзья людей, все же настораживаются от этих звуков, кося своими глазами на своих седоков, но успокаиваются, наблюдая и чувствуя спокойствие своих седоков… Меж их седоками, протекает негромкий, спокойный разговор…

– …Я уже точно не помню, но где-то в этих петлях дороги есть селение, в котором можно остановиться на ночлег! Там должна быть большая таверна и вместительные конюшни! – Говорит один из всадников первой тройки отряда, видимо продолжая начатый ранее разговор.

– Мы уже в провинции Карфагена или ещё в Ливии? – спрашивает его сосед.

– Нет. Мы ещё в Ливии. Да, вы это скоро сами поймёте, только мы выедем на главный тракт провинции! Давайте чуть ускорим шаг! Лошади уже отдышались! Мне кажется, тракт уже вон за тем конусом холма!…

Всадники ускоряются, взяв за основу движения средний темп хода лошадей и, вскоре, скрываются за ближайшим поворотом… Вот они вынырнули из-за холма и, действительно, их глазам открывается выезд на основой тракт провинции, проложенный карфагенянами для бесперебойного торгового движения… Они выезжают на тракт и движутся по нему с той же скоростью… Ещё, через несколько минут, их глазам открывается край какого-то селения… Селение выглядит довольно большим и располагается по обеим сторонам тракта… Всадники несутся по тракту в центр селения, где когда-то стояла застава карфагенян выставленная против племён пустынь. Она выполняла двойную задачу – патрулирование тракта от появления на нем разбойников и заслон от берберов, а также выполняла функцию почтовой станции. Но война, сделала заставу пустой, но её конюшнями пользовались путники и проходящие сейчас редкие караваны…

Отряд остановился на самом посту и спешился. Пока командиры отдавали приказы своим подчинённым. Из располагающейся рядом таверны, вышли люди узнать – будут ли гости селения требовать ночлега и ужина? Узнав, что прибывшие имеют намерение заночевать, они тут же отправились готовить и ночлег, и скорый ужин для гостей…

Один из всадников, тщательно, рассматривал таверну и подъезды к ней… на нем был тёмный плащ, отличный от плащей карфагенян и такие же тёмные доспехи, имеющие свет окислённого серебра… Он отошёл от всех в сторону и нагнувшись, что-то поднял из под своих ног… Долго рассматривал поднятый предмет и положив его в свою дорожную сумку, стал обходить таверну кругом… Выйдя, обратно на тракт он посмотрел по сторонам, особенно по обе стороны улицы… Ни движения, ни шума он не обнаружил и уже хотел повернуться в одну их сторон, но внезапно замер… Что он увидел? Он куда-то пристально всматривался?… Вот он, видимо почуяв что-то, как опытный охотник, пошёл вдоль забора. Не отрывая своих глаз с одной точки в сумраке ночи… Дойдя до угла забора дома, он свернул за него и продолжил путь по периметру… Двигался он осторожно, как на охоте подкрадываясь к своей цели… Наконец впереди, возникла возможность различить ещё одну завёрнутую в тёмную хламиду фигуру… Она, тоже движется медленно, то и дело оглядываясь… Но, преследующий, обладает какими-то необыкновенно профессиональными навыками слежки и фигура явно не чувствует за собой слежки… Звук его шагов равен дыханию ночи…

…Вот он делает рывок и настигает фигуру в берберской абе и, обнажая из под плаща лезвие меча, опрокидывает жертву на землю, приставляя к её груди жало меча.

– Кто тебя послал? И с какого места ты за нами следишь? Отвечай или, клянусь ночными гарпиями, станешь их добычей! Я тебя заметил ещё на въезде в селение и подумал, как скоро ты окажешься около нас? И ты, действительно, не заставил себя ждать долго! Отвечай или ваш кровожадный Решеф, будет пить кровь своего соглядатая!

– Ты, прав чужестранец, я действительно, спряталась за деревом, когда вы пронеслись по дороге, которую мне надо было перейти! Но на этом все мои злоумышления против вас заканчиваются! Я не слежу за вами! Я здесь живу! Но не далее, сегодняшнего вечера, здесь проехал отряд в плащах с оскалом змей и нам приходится сторониться и хорониться от таких разъездов!

– Тогда, что же ты, оказалась вместе нашей остановки? – не поверил тёмный воин, но все же убрал меч в ножны. Голос разговаривающего с ним человека, принадлежал женщине.

– Это просто случайность! Мне тоже было нужно попасть в таверну! Но увидев, что вы остановились на заставе, что напротив таверны, я решила на всякий случай, обойти лихо стороной! И войти в таверну с обратной стороны!

Воин поднял незнакомку, почти не почуяв её веса.

– Ну, хорошо! Прогуляемся вместе! – воин жестом пригласил незнакомку идти той тропой, что она шла…

– …Ты из таверны? – спросил он, идя рядом с ней.

– Нет. Я иду туда по делу! – ответила женщина.

– Странное время для делового посещения?! – выразил своё удивление воин.

– Для меня это привычное дело! – ответила незнакомка.

– Да, наверное! – почему-то согласился её спутник. Это заставило её замедлить движение и искоса взглянуть на него, – Ты, знахарка! Я это сразу определил! Что в таверне больные посетители?

– Ты очень догадлив! – Смотря на своего провожатого, сказала женщина, – Я чувствую в тебе какую-то большую силу, которая подпитывает тебя извне! Но не могу распознать её направление?!