Наконец в гневе он подошел к мсье Гаспару Лалуету.

— Почему вы мне это сказали? Не надо было говорить!

— Я считал, так будет честнее и лучше…

— Та-та-та! Я бы и сам заметил, но только потом, когда это уже не имело бы такого значения! Послушайте! Представьте, что вы ничего мне не говорили, хорошо? А я ни о чем не знаю! Туговат на ухо, вот ничего и не слышал!

— Как вы хотите! Я вам ничего не говорил, мсье постоянный секретарь, а вы ничего не слышали.

Мсье Патар вздохнул.

— Невероятно! — сказал он. — Никогда бы не подумал.., глядя на вас.., слушая вас…

Мсье постоянный секретарь снова вздохнул.

— И что уж вовсе удивительно, вы ведь говорили как настоящий ученый! Теперь-то я могу вам сказать, мсье Лалует… Нам было немного не по себе, когда мы вошли в эту лавку, но вы нас покорили, буквально покорили своей эрудицией! И вот оказывается, вы не умеете читать!

— Я полагал, мсье постоянный секретарь, что вы об этом ничего не знаете!

— Ах да, извините! Но я просто не в силах.., теперь я всю жизнь буду думать только об этом… Академик, который не умеет читать!

— Ну вот опять, — улыбнулся мсье Лалует. И мсье Патар тоже улыбнулся, но улыбка у него вышла весьма жалкая.

— Все же это поразительно… — сказал он вполголоса. Мсье Лалует робко заметил, что в жизни следует привыкать ко всему, и добавил:

— А все-таки, если для того, чтобы стать академиком, надо быть ученым, я доказал некоторым из этих господ, что знаю гораздо больше их.

— Ну да! Вы нам говорили о греках, римлянах, подщечках, абаке и даже о Витрувии. Где же вы узнали все, о чем нам рассказали?

— В толковом словаре «Лярус», мсье постоянный секретарь.

— В иллюстрированном? — воскликнул бедный мсье Патар, удивление которого перешло в крайнее изумление.

— Потому что в нем есть картинки. Они мне очень помогают, так как из-за своего невежества я не разбираюсь в этих странных маленьких закорючках, называемых буквами.

— А кто же помогает вам учить наизусть словарь «Лярус»?

— Сама мадам Лалует. Такое решение мы приняли вместе в тот день, когда я надумал выставить свою кандидатуру в Академию, — Но тогда, мсье Лалует, вы поступили бы лучше, выучив наизусть весь академический словарь.

— Я думал об этом, — усмехнулся мсье Лалует, — но вы бы сразу узнали текст.

— Да-да, верно, — согласился мсье Ипполит Патар.

На мгновение он задумался.

Столько ума, прозорливости и смелости действительно заставляли задуматься. Постоянный секретарь знал людей из Академии, которые умели читать, однако они и в подметки не годились мсье Гаспару Лалуету.

Мсье Гаспар прервал его размышления.

— Я пока еще сижу на букве «А», — сказал он, — но скоро с ней покончу.

— Ах так? Вы еще на букве «А»!

— Ведь это же к букве «А» относятся слова «абажу» («подщечка») и «абака», мсье постоянный секретарь… Благодаря им я имел честь покорить вас.

— Да! Да! Да! Да!

Мсье Ипполит Патар встал и открыл дверь на улицу. Грудь его вздымалась, будто он пытался вобрать в себя сразу весь воздух столицы. Он посмотрел на улицу, на прохожих, на дома, на небо, на церковь Сакре-Кер, воздавшую к небу крест, и по вполне понятной ассоциации подумал обо всех тех, кто тайно нес свой крест здесь, на земле. Ситуация никогда еще не была столь ужасной для мсье постоянного секретаря.

— До скорого, дорогой коллега, — сказал он. И ступил на тротуар, открывая свой зонтик, хотя дождя не было и в помине. Сделав над собой героическое усилие, он принял решение и обернулся к человеку, не умевшему читать. Мсье Патар был уже не в состоянии о чем-либо думать. Не решаясь идти открыто, он прятался как мог.

Не успела за мсье постоянным секретарем закрыться дверь, как мадам Лалует бросилась к мужу.

— Ну что, Гаспар? — буквально простонала она.

— Все в порядке. Он сказал: «До скорого, дорогой коллега».

— Значит, он все знает?

— Теперь он все знает.

— Тем лучше! Тогда, если вдруг однажды что-то и станет известно.., он не удивится… Ты свой долг выполнил, так что теперь дело за ним.

Они расцеловались. Они были счастливы.

— Добрый день, мсье академик! — сказала мадам Лалует.

— Все это ради тебя, — ответил мсье Лалует. В самом деле, ведь это ради нее решился он на этот шаг. Мадам Лалует вышла замуж за мсье Лалуета только потому, что он написал книги, и она так ему и не простила, что он скрыл от нее свое неумение читать. Когда же наконец он в этом признался, в семье начались душераздирающие ссоры. Затем мадам Лалует попыталась научить мужа читать. Это оказалось пустой затеей. Он был словно заколдован. С алфавитом дело еще как-то шло (буквы были большими), но мсье Лалует совершенно не мог одолеть слоги: б-а — ба, б-и — би, б-о — бо, б-ю — бю Слишком поздно, видно, он взялся за дело, и слоги совсем не оставались в его голове. А жаль, потому что в душе мсье Лалует был художником и любил все прекрасное. От огорчения мадам Лалует даже заболела и согласилась выздороветь лишь в тот день, когда мсье Лалует получил звание лауреата Академии. Тогда она вернула ему свою любовь.

И хотя с того дня прошли годы и мсье Лалует под нажимом жены демонстрировал свою любовь к литературе, между супругами продолжала существовать страшная тайна, отравлявшая все их существование: мсье Лалует не умел читать!

Как раз в это время и случилась эта история в Академии. По самому необычному стечению обстоятельств мсье Лалует стал свидетелем смерти Максима д'Ольнэ. Мсье Гаспар Лалует не был ни суеверным, ни дураком. Он счел естественной смерть страдающего болезнью сердца человека, который был очень взволновал трагической кончиной своего предшественника. Его удивило всеобщее смятение, и у него вызвали лишь улыбку все эти глупости о мести какого-то исчезнувшего колдуна. Он опять удивился, узнав, что смерть двоих кандидатов так потрясла умы, что более никто не осмеливался претендовать на кресло магистра д'Аббвиля. Лишь Мартен Латуш еще не отозвал свое прошение. И вот однажды мсье Лалует сказал себе:

«Это, пожалуй, забавно! Однако если они отказываются от кресла, то меня оно не страшит! Вот Элали удивится!» Элали было уменьшительным именем мадам Гаспар Лалует. Однако он был разочарован тем, что Мартен Латуш абсолютно спокойно принял известие о своем избрании на роковое кресло. И все же мсье Лалует пожелал присутствовать на заседании, посвященном принятию Мартена Латуша в Академию. В тот момент трудно было сказать точно, о чем он думал. Может быть, в глубине души мсье Лалует питал надежду (в которой он как человек благовоспитанный не мог признаться даже самому себе), что судьба, порою такая причудливая, преподнесет еще что-нибудь? Конечно, без доказательств трудно утверждать что-либо. Во всяком случае, мсье Лалует присутствовал при том, когда растрепанная Бабетта прибежала с известием о смерти своего хозяина.

Как бы человек ни был силен и крепок духом, существуют вещи, которые не могут не оказать на него влияния. Вот и мсье Лалует выбрался в тот день из толпы в смятении. Именно с этого момента он всерьез заинтересовался загадочной и таинственной личностью Элифаса. Что это за человек? Он расспрашивал людей, сведущих в колдовстве. Побеседовал с несколькими членами клуба пневматиков. Посетил мсье Рэймона де ля Бэйссьера. Узнал о секрете Тота. Попросил осмотреть ту самую шарманку. Затем совершил путешествие на поезде Варенна — Сент-Илэр и, хотя вернулся оттуда несколько ошарашенный странным приемом, оказанным ему, зато теперь не сомневался в бессмысленности египетских формул.

Он еще ничего не сказал об этом мадам Лалует, теперь же счел момент подходящим, чтобы раскрыть ей свои планы. Узнав о них, Элали была поражена, но, будучи женщиной решительной, с радостью их одобрила. Только посоветовала мужу действовать наверняка. Мадам Лалует была сама осторожность. Этот самый мсье Элифас де Сент-Эльм де Тайбур де ля Нокс мог быть где-нибудь поблизости. Так что следовало бы его разыскать или по крайней мере получить о нем какие-нибудь сведения.