Харуф вопросительно посмотрел на Яхшу. Она одарила его одной из своих неопределенных улыбок и сказала:

— Ты ей тоже нравишься, Харуф, не нравится лишь твоя бедность.

В этот момент в чайной упала и разбилась пиала.

— У меня есть на примете другая девушка, которая не будет каждый день бить посуду, — задумчиво произнесла Яхша.

Фетинор с кислой миной перебирал принесенные портным ткани.

— И за такую дрянь ты просишь у меня двадцать серебряных нюфов? — возмутился он.

— Ткани первосортные! — оскорбился портной. — Вот тончайшие ханутские шелка, вот парча из Харанда, которая меняет цвет. Если ваша жена довольна и счастлива, то платье будет голубым, если грустна — лиловым, расстроена — фиолетовым, рассержена — красным. Ткань износостойкая, изготовлена на знаменитых текстильных мануфактурах. Очень качественный, магически обработанный материал.

Фетинор когда-то мечтал получить монопольное право на торговлю какой-нибудь магопродукцией и прекрасно знал о высоком качестве товаров, что производились на крупных мануфактурах в Харанде.

— И-и-и! Упаси меня Боги купить такую ткань! — замахал он руками. — Не иначе как ты хочешь превратить мою жизнь в кошмар, уважаемый Хизил.

— Отчего же, драгоценный Фетинор? — удивился портной.

— А ты представь, дорогой: мои жены что-то не поделят между собой, и будут ходить по дому в красных нарядах, злобные, как демоны мрака. Представил? А я, несчастный, весь измучаюсь, истерзаюсь, думая, что они обижены на меня. Душа у меня чувствительная, нежная, — прижал Фетинор руки к груди. — Женщины, они ведь существа неблагодарные, иной раз специально дуются, чтобы их одаривали. Да и какая только дурь им в голову не придет!

Хизил возвел глаза к потолку и тяжело вздохнул, нацепив маску сочувствуя и понимания. На самом же деле он испытывал досаду из-за того, что неправильно расхваливал свой товар. Ни Фетинор, ни портной не заметили, как мимо открытой двери прошла Тарума. Она подкралась на цыпочках к комнате, где отдыхала невеста, прислушалась, приоткрыла дверь и проскользнула внутрь. Удивительно, как бесшумно и пластично умела двигаться эта полная матрона, когда возникала такая необходимость.

Тамия проснулась от прикосновения чего-то холодного и подскочила на кровати, увидев склонившуюся над ней необъятную даму с металлическим предметом в руках. Тарума гордо выпрямилась, хмыкнула и вышла из комнаты.

Металлическим предметом, который спросонья Тамия приняла за кинжал, были ножницы. Ими старшая жена Фетинора в лапшу изрезала на ней одежду. Обиженная невеста выскочила следом, но, поскольку весовые категории у нее и Тарумы были разные, в драку не полезла. В самом деле, не душить же эту слоноподобную бабищу! Разве что сказать пару ласковых.

Невеста и старшая жена замерли в коридоре, испепеляя друг друга взглядами. И тут Тамия обратила внимание на перепалку своего свежеиспеченного жениха с портным, звуки которой доносились из зала.

Было бы у Фетинора больше времени, он бы торговался и торговался, но венчание, назначенное на сегодняшний вечер, не давало ему такой возможности. Наконец, он решился и остановил свой выбор на сатине. Хизил только руками развел после десятиминутного спора по поводу этой ткани, которой он прочил будущее ночной сорочки.

— Ну, хорошо, — сдался портной, — я сделаю двухслойное платье. Нижнее — будет из сатина с пышными рукавами, украшенными кружевом…

— Не надо кружева, — перебил Фетинор.

Портной скрипнул зубами, но смолчал.

— А верхнее платье из более плотной ткани, — продолжил он, — охватит изящную фигуру вашей невесты, чтобы оттенить все ее прелести. Я бы предложил для этой цели серебристый бархат.

— Нет, не подойдет, — помотал головой Фетинор. — Ты просишь за него слишком большую цену. Хотелось бы что-нибудь подешевле. Что у тебя еще есть?

— Мешковина, — процедил сквозь зубы Хизил.

В эту минуту на пороге появилась Тамия в платье из мало что скрывавших полосок ткани. Фетинор, Хизил и его подмастерье замерли.

— Посмотри, мой будущий муж, что со мной сделали в твоем доме, — печально сказала Тамия.

— О, красавица моя, — засуетился Фетинор, укутывая невесту в покрывало, наспех сдернутое с дивана, чтобы скрыть ее прелести от любопытных глаз. — Какое варварство! — погрозил он кулаком в сторону коридора. — Сейчас я велю принести тебе другую одежду.

Когда жених вышел, Тамия обратилась к портному:

— Пусть будет серебристый бархат, уважаемый, — она заговорщически улыбнулась. — Вы так долго и громко спорили, что разбудили меня, и вот что я обнаружила!

Тамия распахнула покрывало и еще раз продемонстрировала изрезанное вдоль и поперек платье, отметив, как залился краской подмастерье и как маслянисто заблестели глаза портного. «Занятно быть женщиной», — улыбнулась девушка-трансформ.

— О, такое случается, — сочувственно сказал Хизил, разглядывая не столько жалкие останки платья, сколько то, что они кое-как скрывали. — Ревность старых жен.

— Если вы не сторгуетесь, — вздохнула Тамия, — то мне придется ходить голой.

Заметив испарину на лбах зрителей, она сжалилась и запахнула покрывало.

— Серебристый бархат, — кивнул портной, облизав пересохшие губы. — И шелк. В подарок. Грех рядить такую красоту в сатин.

— Благодарю, — прошептала Тамия и вышла из комнаты. В коридоре она бросила полный торжества взгляд на трясущуюся от злости Таруму и гордо прошествовала к себе в комнату.

— Надо же, получилось! — сказала Тамия отражению в зеркале. — Если менестрель не актер — грош ему цена, — улыбнулась она. Покрутилась перед зеркалом. — Вот это тело! Вот это я понимаю! А лицо! Так, стоп. Это уже что-то нездоровое.

Тамия поправила парочку локонов, томно облизала губы. В это мгновение в комнату вошел Фетинор. Вид невесты воспламенил его еще в зале — теперь же, наедине, он решил не дожидаться ночи, выронил принесенную одежду и бросился к Тамии. Фетинор повалил ее на кровать, придавил своим упитанным телом и начал задирать обрезки подола.

Девушка закричала и принялась отбиваться. До трансформации Тамерону не составило бы труда скрутить купца в бараний рог, благо он поднаторел в трактирных драках, но частично измененное тело было слабым.

Купец разозлился и ударил непокорную девицу по лицу. В чувство Тамию привел жуткий хриплый визг, словно в комнате резали свинью. Фетинор сидел на полу, привалившись к стене, в его глазах застыл ужас, лицо побагровело. Тамия резко села и опустила подол. В эту минуту Фетинор затих. Навсегда.

Дверь в комнату распахнулась. Ввалились жены, слуги, дети и портной с подмастерьем. Как только выяснилось, что отец семейства скоропостижно скончался, все взоры обратились к Тамии.

— Убийца! Змея! — заорала Тарума, тыча указательным пальцем чуть ли не в несостоявшуюся невесту.

Старшую жену оттащили подальше. Заплакали дети, запричитали остальные жены, тело Фетинора вынесли из комнаты, а дверь заперли на ключ. Через несколько минут на окне захлопнули ставни, которые, оказывается, запирались не только изнутри, но и снаружи.

Тамия так и осталась сидеть в погрузившейся в сумрак опустевшей комнате, тупо глядя в одну точку, ошарашенная.

Во дворе же кипела жизнь. Портной взял на себя роль распорядителя — ибо не женское это дело, а сыновья Фетинора еще слишком малы, слуги же должны знать свое место. Он отослал только что вернувшегося Харуфа за судьей, а кухарку — за двоюродным братом почившего, купцом Зазибелем.

Тамия поднялась, посмотрела на суету за окном через щелочку и почувствовала, что вот-вот расплачется от бессилия и страха за свое будущее. Трансформация тела, даже частичная, влекла за собой изменение сознания. Когда-то давно мальчик по имени Тамерон прослушал на эту тему несколько лекций. Надо сказать, он много чего прослушал, то есть — совершенно не усвоил.

Спустя какое-то время за Тамией пришел Харуф и проводил ее в зал. Девушка-трансформ отметила, что у выхода стоит представитель охранки. «Интересно, что наплели безутешные родственники?» — подумала она.