Сара сделала долгий выдох, словно извергая всю тяжесть, накопившуюся в душе. Она слишком строга к своим родным, не такие уж они и плохие. Взять, к примеру, суд: то, что Сара была под судом по подозрению в убийстве Уильяма, никак не отразилось на отношении к ней со стороны близких. Они ни словом, ни жестом никогда не проявляли недоверия к ней, не выказывали сомнения в ее невиновности. Они не боялись показываться с нею рядом. Одним словом, в их поведении не изменилось ровным счетом ничего.

Ну, конечно, они считают ее невиновной.

И пусть все идет своим чередом.

Но нельзя все оставить так, как есть. Например, нужно решить, что же делать с домом Анны. На то, чтобы отстроить его заново, Саре было жаль денег. Да и не хотелось возводить дом на этом проклятом месте. Наверное, Дрю был прав, когда предложил сровнять его стены с землей.

Отныне ей придется все решать самой. Времена, когда можно было уклониться от ответственности, прошли навсегда. Потому у нее и состоялся перед обедом разговор с глазу на глаз с Доббсом. Начиная с этой ночи, она попросила его набрать людей — столько, сколько он сможет, — и взять под охрану остатки дома Анны, не допуская появления там бродяг и цыган, любивших разбивать свои кибитки на развалинах.

Сегодня вечером ей надо будет найти силы для того, чтобы сделать наконец дело, которое нельзя больше откладывать.

Сара повернулась от окна, и взгляд ее упал на туалетный столик. Там, придавленный серебряной заколкой, лежал свернутый лист плотной белой бумаги. Она догадалась о том, что это, еще до того, как взяла его в руки.

Ее имя было написано на верхней стороне листа медным пером, которым всегда пользовался Уильям. Дрожащими пальцами Сара развернула листок. Внутри было написано всего два слова:

"ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!”

Дождь прекратился, но с листьев продолжали сыпаться крупные капли, и Сара не пожалела о том, что накинула плащ. Время от времени она оглядывалась назад, на уснувший дом. В его окнах не горело ни одного огонька. Сама Сара старалась держаться ближе к деревьям и прикрывала телом огонь фонаря, который она держала в руке. В другой руке, в правой, она сжимала старый отцовский пистолет. Он был тяжелый, неудобный, но с ним она чувствовала себя гораздо уверенней. Навряд ли у нее хватило бы смелости покинуть свой дом в такую ночь, если бы не полученная записка.

После всех событий минувшего вечера Сара действовала бесстрастно, словно подчинившись року. Еще немного, и она узнает истину. Правда, она не знала, чем это сможет ей помочь. Если окажется, что это не Уильям, значит, записку написал кто-то другой, и этот другой находится где-то рядом. И этот “кто-то” всей душой ненавидит ее.

Подозрения терзали ее душу. Когда схлынула первая волна ужаса, Сара постаралась спокойно обдумать: а кто, собственно, мог положить эту записку на ее туалетный стол? Выходило, что это был кто-то из слуг или из членов семьи.

Сара была рада тому, что в момент, когда она нашла записку, рядом с нею не было Макса. Он бы так просто это не оставил. Он бы бросился по горячим следам и искал до тех пор, пока не докопался бы до правды. Сара смертельно боялась узнать эту правду. Наверное, не нужно было привозить сюда Макса, она совершила ошибку. Надо было отказать ему, и пусть поступает как хочет. Что бы он сделал? Начал вновь писать о ней в своей газете? Но есть вещи и пострашнее, чем газетная статья. Макс хочет доказать ее невиновность, очистить ее имя от подозрений, но может и вовсе уничтожить, если докопается до истины.

Где-то рядом хрустнула ветка, и Сара испуганно замерла на месте. Медленно подняла она ствол пистолета, целясь в темноту.

На тропинку выбежал барсук. Он не испугался Сары, внимательно окинул ее своими маленькими блестящими глазками и беззвучно скрылся в темноте.

Только теперь Сара перевела дыхание. Она прекрасно понимала, чем и насколько сильно рискует. Но то, что должно быть сделано, должно быть сделано. Затем она и вернулась сюда.

О том, что она подошла к дому Анны, Сара догадалась по запаху. Жасмин и одичавшие розы продолжали цвести, хотя дом давно был брошен хозяевами. Мысленно Сара представила себе этот дом таким, каким он был в те времена, когда служил еще просто летним коттеджем и его не перестроили для Анны.

На нее нахлынули воспоминания.

Ей восемь лет, и она стоит на вершине стены, ограждающей этот дом. “Я король в замке! Я король в замке!” — кричит она и падает вниз. Ей больно и хочется плакать, но Анна успевает разреветься еще раньше, и вместо того, чтобы плакать самой, Саре приходится утешать сестру.

От этой картины прошлого на глаза Сары навернулись слезы.

Тот летний домик часто отдавали в аренду, но, когда в нем никто не жил, он становился местом игр для нее и Анны. Они знали здесь каждый уголок, но ни с кем не делились своими секретами.

Страх холодил сердце, и Сара задержалась, чтобы немного успокоиться. Пути назад нет. Эта мысль заставила Сару собраться с духом, и она осторожно двинулась вперед, сквозь густые заросли. Дойдя до высокой железной калитки в стене, открывавшей вход сад, она остановилась. Висячий замок на ней был сломан.

Свет фонаря едва достигал стен дома. В полутьме не было видно повреждений и следов разрушения, но дом был темен и тих, как могила.

Сара отогнала от себя мрачные мысли, набралась решимости и быстро проскользнула через калитку в сад. Небольшие холмики земли отмечали те места, где когда-то были разбиты цветочные клумбы. Почти все они были перекопаны: здесь полиция искала тело Уильяма. И сад, и дом они обыскали чрезвычайно тщательно, но так ничего и не нашли.

Воспоминания рвались наружу, но Сара решительно загоняла их назад, в глубину памяти. Сейчас она старалась не вспоминать ни о чем и ни о чем не думать. Подойдя вплотную к дому, она поднялась по ступеням и ступила в черную пасть холла. Здесь Сара остановилась и, подняв повыше фонарь, принялась рассматривать следы пожара, превратившего уютный домик в обгорелые развалины.

Дом не только обгорел, но и местами обрушился. Закопченные балки потолка свисали до самого пола и стояли наискосок, словно крышки черных гробов. Не было больше изящной лестницы, что вела на второй этаж: о ней напоминали теперь лишь зазубренные, почерневшие обломки. Сара подняла голову вверх. Крыша была высоко, и свет фонаря едва достигал ее, но и по смутным очертаниям Сара догадалась, что та прогорела во многих местах, и теперь сквозь эти отверстия можно было увидеть ночное небо. Прямо напротив входной двери чудом сохранился большой камин, сложенный из камня, с большими карманами по краям.

Все в памяти Сары сохранилось так живо, словно случилось только вчера.

Они с Анной играли в прятки, и Сара решила спрятаться в одном из каминных карманов. Однако Анна подходила все ближе и ближе, и тогда Сара решила подтянуться наверх. Она ухватилась за прутья решетки, торчавшие у нее над головой, и в этот момент ее нога повисла в воздухе.

Плита, служившая частью каминного пола, отъехала в сторону, открывая отверстие в полу.

Конечно, им доводилось слышать о тайниках, которые устраивали в старых домах в те времена, когда по всей Англии полыхали войны, но те тайники были совсем крошечными. Тайник же, открытый Сарой, оказался похож скорее на небольшую комнату.

Эту тайну они с Анной не доверили никому. Во-первых, отец дал бы им взбучку за то, что они лазили в камин, а во-вторых, это же так сладостно — обладать тайной, которая известна только им двоим.

Своей тайной они с Анной так ни с кем и не поделились до самого сегодняшнего дня.

Сара принялась осторожно пробираться к камину через завалы обгоревших балок. Подойдя почти вплотную к нему, она вскрикнула от отчаяния. Сквозь балки она могла пробраться к углу камина, но не к тому, который был ей нужен.

По иронии судьбы, прямо в камин рухнули две массивные балки.

Сара положила пистолет, поставила рядом с ним фонарь и попыталась пролезть внутрь камина, но смогла просунуть только одно плечо. В такую щель мог бы пролезть только ребенок.