Это и превращало их в своеобразную замкнутую систему. Деформировало их внутренний мир, превращая в монстров, но взамен давало удивительную живучесть вида. В случае Всемирной Катастрофы крысы станут едва ли не последним видом живых существ. Крысы пережили бы даже людей, если бы те уничтожили себя, но не смогли бы уничтожить планету.

И крысы были единственным видом на Уровне Животных, до кого не доходили импульсы Особенного Животного. Взывать к ним для Росомахи было равносильно, как взывать к черной бездне, где исчезает даже посланный луч света.

КЕХА, убедившись, что Росомаха не в силах проникнуть сквозь прутья, отправилась за крысами. Она привлекла их особым запахом, а когда отобрала четыре крупные особи, парализовала их волю, чтобы спокойно доставить на поляну. Это снова вернуло КЕХА в прежнее изможденное состояние, но теперь это было лишь временным шагом назад, после которого последуют многочисленные шаги вперед. Да, теперь все должно измениться и очень скоро.

Первым шагом на пути к будущему могуществу КЕХА стало следующее: она скормила крысам беременную белку. И это наблюдала Росомаха.

У Особенных Животных почти отсутствовал инстинкт самосохранения — им это было не нужно. Нечто подарило им неуязвимость, взамен же того, что было у остальных сородичей, дало Особенным Животным ЛЮБОВЬ и СВЕТ. Любовь ко всему живому. Любовь ко всему живому было настолько мощным, что Особенное Животное было готово жертвовать собой ради одного — единственного листика, высохшего на цветущем дереве. Особенное Животное ПРИНИМАЛО боль любого существа, чью смерть Оно наблюдало. Особенно, если это была насильственная смерть.

Для Росомахи мученическая смерть белки, тем более с ее не родившимися бельчатами, стало сильнейшим потрясением. Чтобы не потерять разум и вообще способность передвигаться, Росомахе пришлось растерять собственную энергию, которую Она использовала, неся Благую Весть.

Это и стало для КЕХА очередной порцией пищи.

КЕХА окрепла и теперь направила свои действия в сторону людей — благо человеческое пристанище находилось рядом.

Мучения людей принесли бы Росомахе более сильную боль. В отличие от животных, чье подсознание, связывавшее их со Всем Сущим, дарило им успокоение, давало надежду, что все будет хорошо, и предупреждало их заранее о приближавшейся смерти, давая время смириться, у людей этого не было — над подсознанием доминировал разум. Из?за чего их ужас был чудовищен.

Все это знала КЕХА. Знала и понимала, что Росомахе видеть смерть людей — значит, мучиться еще сильнее, чем наблюдая гибель животного. И, значит, красноватое свечение будет более ярким и насыщенным, более продолжительным.

Чтобы выжать из этого максимум, КЕХА решила выкрасть ребенка — это подействует на Росомаху сильнее, чем смерть взрослого человека. Все это теперь было для КЕХА несложным делом.

Уже одной белки хватило, чтобы получить главный козырь в противостоянии с людьми. КЕХА вернула такую трансформацию собственного тела, при которой человеческий глаз улавливал ее образ с опозданием. Ее тело опережало то, что видели люди. Иногда этот разрыв составлял считанные секунды, иногда доходил до полуминуты.

Отдав украденного ребенка крысам и подпитавшись от Росомахи, КЕХА вернула себе уже забытое обоняние, более сильное, чем у многих животных. Она также вернула себе острейший слух, избавилась от усталости, наступавшей на нее в прошлом так часто.

И еще КЕХА сотворила кучу в углублении — пристанище для паучков. Благодаря растущей Силе КЕХА связала паучков с человеческим пристанищем и могла контролировать людей с помощью насекомых. КЕХА смогла изолировать целый поселок! Теперь, как и паучки в углублении, люди в поселке не могли разбежаться.

Но и это было лишь началом. Теперь для КЕХА не существовало ограничений. Она создала систему, благодаря которой ее Сила могла расти до бесконечности. Посадив в клетку крыс и Росомаху, разделив их так, чтобы они не могли добраться друг до друга, КЕХА создала РАВНОВЕСИЕ! Но РАВНОВЕСИЕ СВЕТА и ТЬМЫ противоречило Природе. Есть либо одно, либо другое. Либо СВЕТ превращает ТЬМУ в самого себя, либо ТЬМА поглощает СВЕТ. Одно из двух должно уничтожить оппонента.

Так называемое РАВНОВЕСИЕ, которого на самом деле не существовало, было на руку ТЬМЕ. ТЬМА постепенно поглощала СВЕТ. И это тоже противоречило Природе, ведь Природа, создавшая саму себя, и была сущностью СВЕТА.

Энергия Росомахи таяла, и это не могло продолжаться до бесконечности — в какой?то момент Росомаха должна была умереть, тем самым, нарушив заложенное самой Природой: смерть от старости. Все это пошатнуло бы каркас Уровней примерно с такой же силой, как если бы люди взорвали бы десятки атомных бомб. С той лишь разницей, что Всемирная Катастрофа растянулась бы на большее время, чем при множественных взрывах. И КЕХА это устраивало — ей оставалось всего лишь несколько сотен лет жизни.

Когда Росомаха погибнет, Сила КЕХА станет небывалой. Она как бы заберет ту мощь, благодаря которой Природа и создала Особенное Животное, дав Ему неуязвимость. КЕХА извратит сущность Природы.

Теперь для КЕХА не было пути назад. Как любая деятельность порабощает того, кто действует, так и система, подарившая фальшивое РАВНОВЕСИЕ, поработила КЕХА. Пожиная то, что не сеяла, КЕХА рисковала лишиться всего, если система нарушится. Скорее всего, нарушение системы грозило ей смертью. Либо спячкой до самой смерти.

Понимая, что Природа сопротивляется, и могут возникнуть различные случайности, КЕХА спешила и старалась действовать максимально эффективно. Она перешла на беременных женщин. Скармливая крысам живой плод, она наносила Росомахе чудовищный вред. Именно человеческие зародыши были для Росомахи самой главной надеждой на восстановление Уровней Людей и Животных. И, погибая, приносили Ей боль продолжительней, нежели погибающий ребенок.

Силы Росомахи таяли.

Особенное Животное приближалось к грани, за которой уже не сможет удерживать жизнь в собственном теле!

— Как же освободить Росомаху? — прошептал доктор Левин. — Сломать клетку и выпустить Ее?

Стефан вздрогнул, заморгал, оглядел комнату. Казалось, он сам погрузился в транс, слушая монотонный, с паузами, монолог Ивана. Невероятно, но что?то такое действительно произошло.

Можно подумать, что гипнотическое состояние Ивана передалось всем присутствующим в комнате. Во всяком случае, Стефан в какой?то момент перестал воспринимать слова Ивана и будто сам очутился в некоей реальности, которую и описывал загипнотизированный.

Сколько же прошло времени?

Наверное, немало — солнце заглядывало в переулок с юга. И лишь вопрос Левина вернул Стефана в прежнее состояние. Детектив испытал сильнейшее впечатление от той картины Мироздания, что передал им Иван.

— Нет, — прошептал Иван.

По его лицу скользнуло неудовольствие, но это быстро прошло.

— Нужно… сломать внутреннюю перегородку… в клетке, — заговорил Иван. — Чтобы разрушить… систему КЕХА, надо… уничтожить крыс. Пусть сначала Росомаха убьет крыс… И только… потом ее нужно освободить.

Иван вздрогнул, поморщился.

— Если Ее выпустить сразу, Она может умереть, и… ничего не изменится. Сначала… крысы…

Иван снова вздрогнул, и теперь лицо его исказилось. Спина выгнулась.

Левин не медлил. Он резко встал и быстро сказал:

— Спокойно, Иван. На счет "пять" ты выйдешь из гипноза. Раз! Два…

Иван закричал, его подбросило на диване, но Левин продолжал счет, уперев ему в грудь руки. Доктору помогали Стефан и Мария. Иван побледнел, с губ полетели клочья слюны, спину выгибало так, словно его снизу пронзали копьем.

И все?таки при слове "пять" Иван замер, тело его расслабилось, и он вышел из гипноза. Мария уже отирала его лицо полотенцем, терпеливо не позволяя ему встать.

— Мы не узнали про этот чертов муравейник в яме, — прошептал запыхавшийся Стефан.

Левин покосился на него и тихо сказал: