— Вы хотите сказать, что я никогда не должна носить их, Чарли?

— Никогда, если хотите, чтобы я не курил.

— Я никогда не буду носить серег. Итак, заключим договор.

Чарли не предполагал, что Роза так поступит, и был очень удивлен, когда она поспешно вынула из ушей свои любимые серьги и подала их ему:

— Я больше люблю моих двоюродных братьев, чем серьги, а потому даю обещание и сдержу свое слово.

Это было сказано с таким добродушием, что смуглые щеки Чарли окрасил румянец.

— Стыдись, Принц! Оставь ей висюльки, пусть носит, если они ей нравятся, и не заключай глупого соглашения! — воскликнул Арчи с негодованием.

Но Роза решила показать тетушке, что она может употребить свое влияние на пользу мальчикам, и повторила:

— Это решено, и будет так. Я говорю серьезно. Пусть каждый из вас носит на часах по сережке, она будет напоминанием о нашем договоре. Я же не забуду его, потому что не смогу носить серьги, даже если бы и захотела.

Говоря это, Роза дала каждому мальчику по серьге, а они, видя, как честно она поступает, охотно повиновались. Когда уговор состоялся, Роза протянула руку обоим кузенам, которые выглядели отчасти довольными, отчасти сконфуженными своей ролью в этом деле.

В эту минуту в комнату вошли доктор Алек и миссис Джесси.

— Что это! Вы, кажется, собираетесь танцевать? — спросил дядя Алек, с удивлением глядя на трио.

— Нет, дядя, мы организовали лигу против курения. Не хотите ли присоединиться к нам? — сказал Чарли, между тем как Роза подошла к тете, а Арчи бросил обе сигары в камин.

Взрослые были очень довольны таким решением проблемы и горячо благодарили Розу, будто она совершила по меньшей мере подвиг во имя отечества. Она оказала услугу мальчикам, заставив их побороть дурные привычки.

— Мне бы хотелось, чтобы Роза повлияла и на Уилли с Джорджи, — сказала миссис Джесси, садясь на диван между двумя читающими, которые вежливо спустили ноги с дивана, чтобы дать ей место. — Я нахожу, что эти книги так же вредны для маленьких мальчиков, как курение для больших.

— А я полагал, что эти книги в моде, — сказал доктор Алек, придвигая большое кресло и усаживаясь в него вместе с Розой.

— Курение тоже в моде, но оно вредно. Я не сомневаюсь, что у сочинителей этих народных повестей были хорошие намерения, но мне кажется, они ошибаются. Их девиз: «Будь терпелив — и станешь богатым», хотя надо бы: «Будь честен — и станешь счастливым». Я сужу далеко не опрометчиво, Алек. Я прочитала целую дюжину этих книг. В них в самом деле много интересного и нужного для мальчиков, но есть и дурное. Да и другие родители, с которыми я говорила об этом, согласны со мной.

— Нет, мамуля, ты слишком уж строга. Мне очень нравятся эти книги, они просто-таки отменные! — возразил Уилл.

— Это интересные книги, и умом не приложусь, чем они могут навредить, — прибавил Джорджи.

— Да ведь ты только что продемонстрировал нам один из главных недостатков подобных книг. Это их язык, — кротко ответила мать.

— Многие люди говорят грубовато и с ошибками, и если бы герои книг говорили правильно и хорошо, то не было бы так смешно, — запротестовал Уилл.

— Мальчики, которые чистят сапоги на улице, не могут знать грамматики, и если б маленький газетчик не употреблял подчас крепкого словца, то это было бы ненатурально, — объяснил Джорджи, и оба мальчика тут же выступили в защиту своих любимых авторов.

— Но мои сыновья не чистильщики сапог и не разносчики газет. И я не хочу, чтобы они употребляли грубые слова. Я допускаю, что книги эти могут быть полезны, но только они должны быть написаны иначе. Я не думаю, что они могут исправить мошенников, если те, конечно, будут их читать, но знаю наверняка, что они не принесут пользы порядочным мальчикам, которых они вводят в полицейские конторы, игорные и питейные дома и другие подобные сомнительные заведения.

— Некоторые из героев книг делаются очень хорошими, мама; они отправляются в море, совершают кругосветные путешествия, и им все удается.

— Я читала о них, Джорджи, и хотя они лучше других, но я недовольна этими выдумками, как я их называю. Посудите сами, естественно ли, что мальчики в пятнадцать или пусть даже в восемнадцать лет командуют кораблями, побеждают пиратов, ловят контрабандистов и достигают такой славы, что адмирал Фаррагут[18] приглашает их к себе обедать и говорит, например: «Благородный человек, вы делаете честь своей стране». Или, если герой служит в армии, то он участвует во множестве опасных приключений, и все, разумеется, оканчиваются благополучно. Под конец он отправляется в Вашингтон по приглашению президента или главного командира для получения всевозможных наград. Если же герой просто честный мальчик и добывает себе пропитание трудом, то непременно вместо того, чтобы составить себе состояние после нескольких лет усиленного труда, он вдруг делается богачом, потому что его усыновляет какой-нибудь миллионер, которому он возвратил потерянный бумажник. Или же богатый дядюшка является из-за моря как раз вовремя, или замечательный мальчик зарабатывает несколько долларов, а потом, спекулируя, быстро делается богачом, да таким, что Синдбад из повести «Бриллиантовая долина» просто жалкий бедняк по сравнению с ним. Ну, естественно ли это?

— Конечно, люди, о которых говорится в этих книгах, особенно счастливы и умны, — ответил Уилл, разглядывая картинку, на которой маленький, но очень добродетельный юноша дрался с пьяным великаном, а под картинкой была изящная надпись: «Неустрашимый Дик прошибает голову пьянчуге Сэму».

— Эти книги дают детям ложные представления о жизни и труде и знакомят их со злом и низостью, о чем они могли бы и не знать; и учат добиваться одного — богатства или суетных почестей, которые часто не стоят времени, потраченного на их приобретение. Мне кажется, что некоторые из этих писателей могли бы писать недурные, правдивые и полезные рассказы, в которых были бы хорошие герои, хотя и с недостатками, как и у всех людей. Я просто не могу видеть в библиотеке толпы мальчиков, читающих такие глупости. Произведения эти очень слабы, чтобы не сказать вредны. Это дурные книги для умов, которые жаждут пищи, и мальчики останавливаются на них лишь потому, что не находят ничего лучшего. Моя лекция кончена; теперь я хотела бы услышать ваше мнение, джентльмены, — с пылающим от волнения лицом сказала тетушка Джесси и замолчала.

— Мне очень нравится Том Браун, мама, и мне бы хотелось, чтобы мистер Хьюз написал еще одну такую же хорошую повесть, — заметил Арчи.

— В книге про Тома Брауна ты и не найдешь ничего подобного.

— Но в моей книжке так интересно рассказывается про другие страны! — воскликнул Уилл.

— Описания автор, вероятно, заимствовал из путеводителей, и я думаю, только они и имеют какую-либо ценность. Остальную же часть книги составляют приключения мошенников. Они-то вас и интересуют, — ответила мать, откидывая рукой волосы, падающие на лицо. Она не любила читать нотации и поэтому выглядела расстроенной и смущенной.

— Во всяком случае, мама, те места, где описывается путешествие по морю, прочесть небесполезно. Мы учимся, как надо управлять кораблем, а опыт приобретем, когда выйдем в море, — заметил Джорджи.

— В самом деле? Значит, вы можете объяснить мне, например, вот эти слова, — и миссис Джесси зачитала несколько фраз из той же книги. — «Ветер зюйд-зюйд-вест, и мы можем подняться на четыре румба и лечь в бейдевинд в шесть румбов от ветра. По мере того, как наше судно подходит, будем выбирать фок- и грот-мачты, отпустим наветренные брасы и подтянем подветренные».

— Конечно, я бы мог, если б не боялся дяди. Он знает гораздо больше, чем я, и будет смеяться, — начал Джорджи, явно смущенный вопросом.

— Ведь ты знаешь, что мы не можем, так зачем же обманывать? — заявил Уилл, переходя на сторону неприятеля, к величайшему отчаянию Джорджи. — Мы и наполовину не понимаем морского языка, мама, и мне кажется, что и все остальное в книге может быть неправильным.