Затар сфокусировал внимание на корпусе азеанского истребителя и выбрался из корабля-меча. Он и раньше выходил в Пустоту, но никогда — при таких условиях. Теория была та же самая, но риск гораздо выше. Лорд проявлял осторожность, чтобы не смотреть в Пустоту, пока двигался к вражескому кораблю, провел поддерживающий канат к одному из оружейных портов и использовал его, как якорь. «Если пилот сейчас придет в себя… может произойти неприятность», — подумал Затар. Он поискал рычаг, открывающий дверь, а когда того не оказалось на том месте, где Затар ожидал его увидеть, он на мгновение впал в панику. Разве не предполагается, что азеанская технология — зеркальное отражение браксанской? Затем кайм’эра вспомнил принцип противоположности, перебрался в дальний конец корпуса и поискал там. Мгновение спустя он нашел рычаг. Приложить усилие, тогда высвободится защитный механизм… Все оказалось подобно тем кораблям, на которых его готовили. Через минуту истребитель раскрылся. И Затар смог проникнуть на борт.

Пилот сидел, скорчившись в дальней части корабля, кровь текла из глаз, ушей и рта. Биосканер указывал на то, что он умер недавно. Затар посмотрел повнимательнее и понял, что на самом деле пилот — женщина, и затем увидел еще кое-что, от чего его кровь в его жилах застыла, и увиденное вывело его из равновесия больше, чем все силы Пустоты вместе взятые.

Дрожащей рукой Затар дотронулся до повязки, украшавшей шлем пилота. Поскольку силовое поле заканчивалось на поверхности шлема, Затар без труда смог снять нить.

Красно-серебристая. Он мгновение смотрел на нее, затем заткнул за страховочный ремень. Потом, дрожа, обратил внимание на компьютер. То, что он увидел, то, о чем гласили эти цвета, просто поражало, Затару потребовалось отогнать от себя эти мысли, чтобы зафиксировать внимание на том, что требовалось сделать.

Он знал компьютеры и немного знал азеанский — и был готов, насколько возможно, к подобной ситуации. Тем не менее, лорду потребовалось долгое время, чтобы убедить направляющий разум истребителя принять соединение с кораблем Затара, в основном потому, что он не знал код пилота. Но, в конце концов, у Затара все получилось. Истребитель принял его указания — или, скорее, указания Сезала — и даже когда Затар пробирался назад на свой крошечный корабль, фактор риска уже значительно снизился.

Наконец Затар оказался внутри, включил силовое поле и передал Сезалу: «Все в порядке». Он положил руку на страховочный ремень, под которым была надежно спрятана красно-серебристая нить, и подумал, не соврал ли он Сезалу.

Голос Первого Меча прозвучал странно. Он казался ошарашенным тем, что произошло.

— Идем на соединение с «Сентирой», лорд-командир. У меня для вас готов вектор курса.

Затар посмотрел на дисплей — и поморщился. Да, им придется значительно уменьшить скорость. Будет не так плохо, как по пути сюда, но и не прогулочный полет.

— Принято, — сказал Затар. — Начинай.

На этот раз у него было много поводов для размышлений.

Вначале пришла боль. Затем свет: тени на блестящем фоне, медленно принимающие цвет и форму. Постепенно его сознание вернулось и вместе с ним — вечно присутствующее браксанское беспокойство.

— Где я… кто здесь? — горло саднило и слова прозвучали глухо, еле слышно. Раскаленные докрасна иголки прознали конечности, огонь бушевал к каждом суставе. Перед тем, как утратить сознание, Затар думал, что, вероятно, не может страдать сильнее. Он ошибался.

— Февак, сын Сераса, главный врач «Сентиры», — голос был низкий и тихий, с нервной дрожью. Разве браксаны не убивают тех, кто видел их слабость? — Вы находитесь в медицинском отсеке, в отдельной палате. Вы что-нибудь видите?

Перед тем, как ответить, Затар сделал глубокий вдох и заставил себя говорить уверенным тоном, несмотря на боль:

— Да.

— Хорошо, — ровно произнес врач. — Глазам нанесены кое-какие поверхностные повреждения. Но я считаю, что мы с ними справились.

Затар вспомнил неровные, бессистемные вспышки света, которые почти возвращали его в сознание, и кивнул. Ему было больно двигаться.

— Что-то еще? — спросил он.

— Минимальные внутренние повреждения. Мы со всем разобрались. Больше всего пострадали глаза. Я хотел бы проверить вашу чувствительность, как только вы будете готовы.

Для браксанов считалось приемлемым получать ранения в бою, и никакого позора лечению не приписывалось, но теперь битва закончилась и было непозволительно валяться в постели дольше необходимого и тратить слишком много времени на выздоровление. Собрав волю в кулак, Затар заставил себя сесть; боль была такой жгучей, что возвращение во тьму доставило бы удовольствие. Но он мог различить лицо врача и с радостью отметил его удивление.

— Как вы оцениваете мое теперешнее состояние? — спросил Затар.

— Если честно, то как невероятное, — пораженно выдохнул доктор. — Вы не должны были остаться в живых, не то что придти в сознание, — в его голосе послышался благоговейный трепет.

«Хорошо, — подумал Затар. — Отсюда информация распространится по всему кораблю».

— Ваше тело — один сплошной кровоподтек, как снаружи, так и внутри. Я думаю, мы справились с худшим, но вы достаточно долго будете чувствовать дискомфорт.

— Я — воин, — ответил Затар. Пусть врач думает, что хочет. Теперь Затар видел комнату, быстро переделанную для его удобства. Его вещи постирали и положили рядом. За ними на крюке висел свободный черный халат из какого-то мягкого по виду материала.

— Вам не повезло с одеждой, — продолжал врач. — По этой причине пилоты одеваются так, как вы видели. Под давлением, которое вы испытывали, каждая складка одежды становится подобием абразива. Я рекомендовал бы более свободную и мягкую одежду, пока вы поправляетесь.

Теперь Затар полностью сфокусировал взгляд и увидел, что случилось с его телом. Темно-пурпурные полосы шли по ногам, рукам и корпусу и длинные ссадины — теперь уже зарубцевавшиеся — отмечали места, где складки толстой шерстяной материи вошли в плоть. Ему придется провести какое-то время, подвергнувшись насильственной регенерации, если лорд хочет избавиться от шрамов.

Он сделал глубокий вдох, пытаясь собраться с силами, и заставил себя подняться на ноги. Если бы он был один, то определенно бы упал, в присутствии же другого человека Затар не мог себе этого позволить. Ему потребовались все силы и воля, чтобы сохранять равновесие, в то время как комната плыла перед взором с головокружительной скоростью.

— Как Сезал? — осведомился он.

— В плохом состоянии, но выживет, — сказал врач. — Он был подходяще экипирован для такого полета и он вовремя вернулся. Кое-какие повреждения, но мы все в состоянии вылечить. Я велел ему оставаться в постели какое-то время. Вам же я не могу приказывать, — сухо добавил он.

Затар сосредоточился на том, чтобы добраться до одежды — руки горели, комната качалась, но главное было — сохранить лицо. Затем Затар добрался до места назначения и каким-то образом сам, без посторонней помощи облачился в плотно прилегающие одежды. Было бы гораздо менее болезненно надеть халат, но это для браксана считалось неприемлемым.

— Сколько времени прошло после сражения? — спросил кайм’эра.

— Вы оставались без сознания два дня, — тихо сказал врач. — Частично из-за снотворного. Херек неоднократно интересовался вашим самочувствием. Он захочет с вами встретиться, как только вы сможете его принять.

— Конечно.

Рядом с кроватью стояла стеклянная баночка. Врач поднял ее и открыл.

— Я подумал, что вам это может понадобиться.

Белила для кожи. Матовые, без блеска — хорошо. Затар обычно пользовался более прозрачной косметикой, но эта скроет произошедшие на лице изменения. Один взгляд в зеркало дал ему понять, насколько он плох, и лорд нанес на кожу толстый слой белого крема — как для собственного спокойствия, так и для спокойствия всех остальных. Получилось идеально: если учесть косметику на лице и одежду, то Затар выглядел поразительно не пострадавшим.