-Сегодня ночью будет пир для тех, кто жаден до чужих смертей, - наконец произнес он, вскинув голову и обводя взглядом круг людей, в центре которого мы оказались. – Я, господин этого щедрого стола, приглашаю разделить со мной трапезу.

По тому, как затряслись соглядатаи, роняя свое оружие, как захрипели их легкие, я поняла, что слова эти – часть колдовства, начавшегося в миг убийства. У одного за другим подламывались колени, и я видела, что ноздри обезумевших жадно раздуваются. Только двое изо всех попятились, в ужасе жмурясь и зажимая рты.

-Мое угощение не для вас, - Хорвек повернулся к ним, утирая губы рукавом некогда белоснежной рубашки. – Уходите и забудьте.

Больше всего я хотела поступить так же, но продолжала стоять и смотреть на то, как ползут к луже крови люди, превратившиеся в уродливое подобие пиявок.

-Что с ними? – спросила я лишь для того, чтобы узнать, превратился ли Хорвек в безумное чудовище, помнит ли меня?..

-Лучше бы тебе на это не смотреть, Йель, - ответил он удивительно спокойным и привычным голосом, не отводя взгляда от камней, залитых кровью. – Это старое колдовство, а чем старше магия – тем страшнее выглядит.

-Что ты сделал с ними? – с ужасом я наблюдала за тем, как лижут окровавленную мостовую существа, лишь отдаленно напоминающие людей.

-О, ничего особенного, если разобраться, - Хорвек мягко, но неумолимо заставил меня повернуться спиной к ужасному зрелищу, и теперь я слышала только голодное урчание и шорохи. – Служба господину Эдарро не так уж легка, и не каждый годится ему в помощники. Туда идут разные люди, но доверенными слугами становятся только те, кто любит смерть и жестокость – как и сам господин королевский племянник. Некоторые из них это хорошо скрывают, а у других получается из рук вон плохо, но правда в том, что все они больше всего на свете любят убивать, хотят крови и смерти. Я подарил им возможность первый раз в жизни показать свое истинное лицо, и они охотно откликнулись на мое приглашение. Ты сама видела, что двое не поддались колдовству – должно быть, принадлежат к иной породе или же не успели войти во вкус. А души этих, - он указал себе за спину, - теперь принадлежат мне, и я распоряжусь ими так, как они того заслуживают.

-Что ты с ними сделаешь? – я не была уверена, что хочу это знать. – Эти люди обезумели и от того не стали добрее, ведь так? Разве можно насытить такой голод… Сейчас они вылижут мостовую досуха и набросятся на нас!

-О нет, им будет не до того, - Хорвек повернулся к тому, что называл пиршеством и издал странный гортанный звук, на который обезумевшие люди Эдарро ответили покорным скулежом. – Гости мои! Слушайте, что говорю вам я, щедрый господин вашего стола! Один из вас сейчас пойдет к Эдарро, королевскому племяннику, и скажет, что я, чародей с пустошей, жду его у дома Белой Ведьмы. Тот, кто скажет ему это – останется жив. Остальные умрут, таково мое слово и мое проклятие. Яд уже растекается по вашим жилам, торопитесь!

Я, не удержавшись, повернулась и увидела, как люди Эдарро, едва приподнявшись с колен, с гримасами боли хватаются за животы, скалят окровавленные зубы – видимо, что-то жгло их изнутри все сильнее.

-Пойдем, - сказал мне демон, враз потеряв интерес к своим жертвам. – Пусть они решают, кто из них достоин спасения.

-Он убьет остальных и останется жить?

-Тот, кто принесет Эдарро мое послание, останется жить? – переспросил Хорвек и рассмеялся. – Не думаю.

И он направился в ночную темноту, прочь от фонаря – мне не оставалось ничего другого, как покорно ступать за ним шаг в шаг. За нашими спинами раздавались хриплые крики, стоны, вой, но я не оборачивалась, и без того зная, что там происходит. В окнах окрестных домов мелькали блики огня, слышались приглушенные возгласы – проснувшиеся в поздний час люди с опаской подходили к окнам, чтобы узнать, что за чертовщина творится нынче на улицах Астолано, а затем прятались за занавесками, торопливо приказывая слугам и домочадцам покрепче запереть входные двери.

-Ты хочешь встретиться с Эдарро? – я полагала, что после всего пережитого пара-тройка вопросов не ухудшат мое положение. – Рассказать ему о том, кто ты?

-Для начала. Еще вчера я бы сказал, что этого мне хватит с лихвой, - Хорвек улыбался, я была уверена в этом, хоть смутно различала впереди разве что его спину. – Но теперь оказалось, что Эдарро тоже может поведать нам немало интересного.

-О Лодо?

-Его высочество Лодо оказался едва ли не более скучным созданием, чем его светлость Огасто, - презрительно отмахнулся Хорвек. – Что о нем можно рассказать, кроме того, что принц был глуп, слаб и не видел дальше собственного носа? Я не потратил бы на разговор о нем и минуты.

-Однако на речь о нем ты не поскупился, - не удержалась я от шпильки, почуяв что насмехаются сейчас не столько над принцем, сколько над моим неразборчивым сердцем. – О ком же тогда ты будешь спрашивать?

-О том, кого боялась таинственная невеста Лодо. И куда подевалась так внезапно, - ответил Хорвек. Я почувствовала, как сердце мое царапнул невидимый острый коготок. Мы шли на встречу с тем, кто погубил красавицу с портрета – отчего-то я сразу поняла, что Хорвек решил задать королевскому племяннику самые верные вопросы - и самые опасные.

Улицы города были пустынными и тихими в ту ночь, хотя ее нельзя было назвать ненастной: луна исправно светила с небес, лишь изредка скрываясь за дымчатыми облаками, а ветер нес с моря теплую влажность, пахнущую солью и водорослями. Возможно, так совпало случайно, что праздные гуляки, пьяницы, нищие, и несчастные влюбленные дружно решили этой ночью, будто лунный свет неприятно ярок, а шум ветра в ветвях деревьев навевает слишком недобрые мысли, но я была уверена, что любой в Астолано чуял злое волшебство, расползающееся по городу, как гниль - оттого и не казал носа.

Я ничуть не удивилась, когда Хорвек, дойдя до уже знакомых мне развалин, направился к камню, около которого мы недавно вели беседу с мастером Глаасом. Ночные птицы, ничуть не испугавшись нашего вторжения, кричали на все лады, наблюдая за тем, как мы собираем хворост для костра. Ветки все еще были сырыми после недавних затяжных дождей, и будь мы обычными бродягами – огонь не разгорелся бы и до утра. Но Хорвек, не таясь, взмахнул рукой – и пламя тут же взметнулось едва ли не на высоту человеческого роста. Камень в его свете стал красноватым, словно его облили свежей кровью.

-Присаживайся, - он указал мне место напротив себя, и я покорно выполнила его просьбу-приказ, поняв, что сегодня нас должен разделять огонь.

-Мы будем ждать Эдарро? – только и спросила я. Ответь он, что сегодня мы увидим призрак Белой Ведьмы или же услышим стук старых костей короля Виллейма, решившего покинуть королевскую усыпальницу – я бы не удивилась. Но Хорвек кивнул, показывая, что я все поняла верно.

Огонь, пылавший так, словно угли со всех сторон раздували невидимые бесы, обжигал, но не мог меня согреть. Я все думала о Харле, которого не повидала напоследок. Жив ли он был, когда господин Антормо вошел в спальню? Решился ли художник взять за руку мальчишку? Хватило ли колдовской силы в костях, которым полагалось лежать у этого самого камня?..

От Харля мои мысли сами по себе перешли к Мике, оставшемуся совершенно одиноким этой ночью среди снегов ведьминской души. Не вышло ли так, что я, пытаясь спасти одного, забыла на время о другом и, тем самым, погубила его?.. Пламя начало слепить меня, и я, щурясь, видела лишь пронзительный свет, который постепенно становился все ярче, все белее… Искрящаяся белизна, обжигающая не жаром, но холодом…

-Проснись, Йель! – окликнул меня Хорвек, не поднимаясь с места. – Сегодня ему придется обойтись без твоей помощи.

Я поняла, что задремала, и начала безжалостно щипать свои озябшие руки, чтобы более такого не случилось. Но сон брал свое – я то и дело ловила себя на том, что голова клонится то вбок, то вперед, словно у тряпичной куклы.