Я пропустил вперед Лену и неохотно потрусил следом. Если только ЭТО можно было назвать бегом.

Под ногами пружинил толстый слой старых игл. Кроссовки временами скользили, под ними рассыпались в пыль давно сгнившие ветки. Обросшие мхом завалы вырастали на пути едва ли не на каждом шагу, перебираться через них – настоящая мука.

Никогда не любил ельники!

Воздух стал влажным, тяжелым и затруднял дыхание. Деревья теснились вокруг, враждебные, подстерегающие. Мертвые переплетали свои ветви с живыми, протискиваться сквозь их колючий заслон становилось все сложнее и сложнее.

Мы двигались, словно в жидком киселе, удушливом и плотном. От земли поднимались ядовитые испарения. Мох прямо на глазах становился толще, взбирался на деревья все выше, а вспучившиеся корни мертвых деревьев коварно бросались под ноги.

Скоро мы почувствовали близость болота. Мох все чаще прогибался под ногами, наверх прорывалась желтая, отвратительно пахнущая вода. Комары тучами висели в воздухе и наполняли его немолчным звоном. Под ногами хлюпало, чавкало, дышало. Тут и там появились никогда не пересыхавшие лужицы, покрытые ряской.

Мы не переговаривались, слишком устали. Бездумно продирались сквозь ельник, стараясь не выпускать из поля зрения спину бежавшего впереди товарища, и почти полностью повторяли его маршрут. Спотыкались, временами падали. Невнятно бормотали проклятия, неизвестно в чей адрес. Вскрикивали, когда едва ли не нам на головы рушилось мертвое дерево, и спешили дальше.

Лес казался нескончаемым. Мы как-то забыли о словах Вована, что ельник тянется довольно узкой полосой. С трудом поверили собственным глазам, когда один за другим вывалились на открытое пространство. И замерли, потрясенные: перед нами простиралось огромнейшее болото.

Оно тянулось до самого горизонта.

Зеленые заплаты перемежались бесчисленными водными зеркалами, в них отражалось опрокинутое небо. Горбатые, заросшие мхом кочки выглядели спинами диковинных животных. Крохотные островки с жалкими заморенными деревьями казались пародией на примыкавший к болоту величественный ельник…

Мы растерянно всматривались в чудовищное болото, пытаясь не думать – как мы его пересечем. Мы чувствовали себя слабыми и ничтожными. Мы ничего не стоили вне города и привычных благ цивилизации. Особенно остро это ощущалось здесь, на краю мира.

Не верилось, что за страшным, нескончаемым болотом что-то есть. Оно внушало нам нестерпимый, почти животный ужас. Вздыхало, ворочалось перед нами, пускало зловонные пузыри и ждало…

Лилька испуганно выдохнула:

– И мы туда пойдем?! Не хочу!!!

Казанцев поддержал ее:

– Может, обойдем?

Серега хмуро буркнул:

– В какую сторону идти предлагаешь? Сам же карту помнишь, дома еще смотрели – оно длиннющее.

– Но мы раньше через эту жуть идти не собирались! – возмущенно закричала Лилька.

– Правильно, мы бы его обошли, – Лена сочувственно улыбнулась.

– Так и сейчас обойдем, что нам мешает?!

– Отсутствие компаса, – мрачно сказал я. – И рюкзаков с палатками и жратвой. Мы же несколько дней подряд собирались по лесу тащиться, типа – путешественники, блин, юные туристы-натуралисты…

– Ну да, мы раньше не спешили, – Лена завороженно смотрела на бескрайнее буро-зеленое полотно. – А теперь нам бы побыстрее к реке выйти и к лесничеству…

– Речка, помню, по ту сторону как раз, всего-то около километра от болота, – пробормотал Серега.

– А само болото?! – истерично взвизгнула Лилька.

– Километра два-три шириной, кажется, – Серега пожал плечами. – В некоторых местах поуже будет, в некоторых – пошире, вот только где что…

– А если здесь как раз самое широкое место?!

– По закону подлости? – фыркнул Серега. – Да запросто!

Казанцева перекосило. Лилька хлюпнула носом. Орлов вкрадчиво заметил:

– Предлагаете неделю тащиться по лесу? Без еды и воды? И без компаса? А что, если мы окончательно заблудимся? Или вы знаете лучшее место для переправы?

Мы молчали. Никто из нас не мог набраться смелости предложить идти вдоль болота: а вдруг и правда заплутаем? И как-то так получилось, что мы дружно уставились на Вована. Даже Лилька с Казанцевым смотрели на него со злостью и… надеждой.

Наше внимание Кузнецова отнюдь не порадовало. Он бросил на нас быстрый взгляд и угрюмо сказал:

– Полчаса на отдых. Всем. А мы с Сашком займемся шестами.

Лилька упала на землю и умоляюще прошептала:

– Пить хочется…

– Недавно пила, – безжалостно отрезал Вован.

– Как же, недавно!

Кузнецов сухо заметил:

– За завтраком.

Мы молчали, старались не смотреть на Лильку. Если честно, напиться мечтали все. Думаю, Вован тоже.

Только какой смысл ныть? Воды у нас все равно нет.

Кузнецов кивнул мне и двинулся обратно к ельнику. Я с завистью посмотрел на друзей: больше всего на свете мне хотелось поваляться в траве, я в жизни не ощущал себя до такой степени выжатым.

Спорить с Вованом я не стал. Ясно ведь – без жердей в болото не сунешься. Я хмуро усмехнулся: и эти мизерные знания – из книг, не из опыта. Никогда я раньше на болота не ходил, даже за клюквой. Да и сейчас, будь моя воля, ждал бы вертолета здесь, на берегу.

Я трус, да-с…

Себе-то врать бессмысленно.

Вован безжалостно сломал живую осинку и протянул мне нож:

– Садись. Очистишь ее от веток. А я поищу другие.

– Что тут искать, смотри – сколько поваленных. И голых полно, почти без веток. Давай возьмем их, делов-то…

– Не пойдет, – возразил Кузнецов.

– Почему?

– Труха одна. Смотри.

Вован поднял с земли почти идеально выглядевший шест, оперся на него, и тот мгновенно хрустнул, переломившись пополам. Кузнецов брезгливо швырнул обломки мне на колени:

– Живое дерево нужно. Лучше – осина. Она гибкая. И желательно ствол – в руку толщиной, чтоб вес держал. – И ушел.

Я обреченно вздохнул и склонился над будущим шестом. Уставшие руки подрагивали и с трудом удерживали нож.

Я упрямо среза?л ветку за веткой. Утешал себя – мы не первые и не последние, кто лезет в болото. А если учесть, что многие идут туда добровольно, за морошкой, например, или клюквой, то чем мы хуже?

Солнце поднялось выше, и я перебрался в тень. Почти полная тишина угнетала. Иногда казалось, что я внезапно оглох.

Изредка с громким бульканьем прорывались из глубин пузыри зловонного болотного газа, и я нервно вздрагивал. Ребята, видимо, задремали, они даже не переговаривались.

Время от времени я бросал взгляд на лежавшую в траве Лену и вяло думал: «Пустячный поход обернулся серьезным испытанием. И ладно бы – для нас, а то и для девчонок тоже. Чем все закончится, непонятно. Хорошо бы сегодня же выбраться к реке…»

По нашим расчетам, от Чистой за день можно дойти до хутора. Если без рюкзаков и лишних привалов. А уж там все будет просто.

Мои неспешные размышления прервал неожиданный треск. Будто кто-то продирался сквозь ельник, безжалостно ломая сухие ветки.

Но кто?!

Вован бродил совершенно в другой стороне, я прекрасно его со своего места видел. Поэтому насторожился. Вскочил и напряженно уставился на деревья.

Сердце внезапно зачастило. Голову кружила безумная надежда: вдруг ТАМ лесник или просто какой-нибудь ненормальный турист? Не одни мы по лесам бродим, лето же, дураков полно, кому тоже дома не сидится…

Треск становился громче. Неизвестный ни осторожничать, ни скрывать свое присутствие не собирался. Ломился сквозь заросли, как лось.

Шум услышал и Кузнецов. Глаза его заблестели, он в несколько прыжков оказался рядом. Сунул мне в руку очищенный от веток шест. Сам перехватил поудобнее только что сломанное деревце и нехорошо ухмыльнулся.

– Ты чего? – пролепетал я.

– Да так. Вдруг это те самые шутники, что наши рюкзаки утром стянули? Ну, я им тогда…