– Готовы? – Арехин оглянулся на Таманского и Блинчикова. – Тогда пошли.

Они миновали распахнутые настежь шлюзовые ворота, и по прямой, как стрела, улице вышли на площадь. Поселок выглядел пряничным городком в шарике с протухшей и помутневшей водой. Невольно хотелось протереть френелевские линзы и прибавить изображению резкости.

– Чумов нет, – сказал Таманский.

Арехин подошел к дымящейся печке, которую кто-то выволок из дома и поставил здесь. В баллоне еще хватало газа.

– А з-зачем з-здесь печка? – спросил Блинчиков.

– Купол обогревают, – не моргнув глазом сказал Таманский.

– Да ну, – усомнился Блинчиков. – Они же д-должны п-понимать…

Арехин поднял руку, и Таманский тут же зажал ладонью рот Блинчикова.

– Ти-ше, – произнес он одними губами.

Арехин показал на ближайший дом. Таманский кивнул и потянул за собой Блинчикова.

Два пальца и один. Второй подъезд и первый этаж. Молодец, командир, что-то услышал. Вот он, Таманский, ничего не услышал. И стажер ничего не услышал. А должны – слухачи у всех нацеплены. Но слухач – это как автомат, уметь стрелять – одно, а вот стрелять метко – совсем другое. Ага, вот и он, кажется, что-то расслышал. Из-за этой двери? Вроде бы. А если минировано? Нет. Растяжек не видно… что же ты так топаешь, стажер, хвостом тя по голове… входим… как по писаному. Один осматривает, другие страхуют… что это? Вот черт! Вот черт!

Блинчикова тошнило. Громко. С вывертом. Не раз и не два. Но ни Арехин, ни Таманский ничего ему не говорили. Они смотрели.

– Паша, это что же такое?

Арехин не ответил, наклонился над трупом. Точнее, не трупом. Нарезкой трупа. И не одного.

Такое только в боевиках увидишь, мелькнуло у Таманского. Резня бензопилой. Но тут не бензопилой орудовали, а чем-то более аккуратным, хотя результат такой же – где рука, а где нога…

Арехин поскоблил пальцем пол, встал, протиснулся вдоль стен, стараясь не наступать на тела, что-то выискивая.

Таманский внезапно разозлился. Он и сам не понимал источник своей злости. То ли оттого, что они вляпались в историю, которая грозила оттянуть их возвращение в Управление на весьма отдаленный срок, то ли от Блинчикова, который с видом токсикозной девственницы стоял у входа в комнату и держался за косяк рукой, точно боялся упасть.

– Знаешь, чем их порезали? – сказал Арехин. – Паутиной. На стенах следы остались. Понимаешь, что это такое? Обыщите весь дом, может, кто живой все же остался.

Таманский и Блинчиков, не говоря ни слова, вышли, а Арехин смотрел на побоище и пытался представить – что и как произошло. Судя по останкам, это были сихиртя.

Еще одна непонятка Арктики, как любил выражаться товарищ майор Поляков. Сихиртя столетиями ухитрялись скрываться от цивилизации в горах Полярного Урала, лишь изредка попадаясь на глаза геологическим партиям и туристам, но еще реже вступали с ними хоть в какое-то общение. Они вели совершенно иной образ жизни, чем ненцы. О них до сих пор мало что известно. Сихиртя не строили чумов, но часто селились в таких вот заброшенных купольных городах. Они не пасли оленей, добывая пропитание охотой. Не брезговали разорять многочисленные склады НЗ, разбросанные по побережью еще в те времена, когда страна готовилась к масштабным боевым действиям в Арктическом регионе.

Ходили слухи, что сихиртя привечают спецы Корпорации, используя их как шерпов, взамен на продовольствие и устаревшее, по современным меркам, оружие – ножи, винтовки с оптическими прицелами. Но слухи оставались слухами, не находя подтверждения. Однако ОГСП рекомендовалось избегать плотного контакта с сихиртя, и вообще – держать с ними ухо востро.

И вот.

Как Арехин мог предположить, людей специально согнали в тесное помещение, а затем щедро брызнули сюда «паутиной», которая опутала всех здесь находящихся. При высыхании, истончившись до мономолекулярного состояния, «паутина» порезала людей на куски.

Даже для спецов Корпорации это казалось чересчур. Если только…

– Т-товарищ к-капитан! – Арехин обернулся. Блинчиков стоял на пороге, не заходя внутрь. – Т-товарищ капитан, н-нашли одного… – Он запнулся, наверное, вспоминая, как же именуется эта народность, – т-товарищ с-старший л-лейтенант сейчас с ним.

– Кто это был? – в очередной раз спросил Арехин, но маленький человечек продолжал сидеть на корточках и нянчить обмотанную окровавленной тряпкой культю, раскачиваясь из стороны в сторону. – Вы меня понимаете? Пожалуйста, ответьте…

Человечек поднял на капитана голубые глаза. Он не походил на традиционных обитателей Севера, ибо был белокур, светлолиц, и разве что в чертах лица неуловимо проскальзывало почти истаявшее наследие монгольских племен, в незапамятные времена пришедших на эту землю.

– Таманский, посмотри, что с рукой, – Арехин встал и несколько раз прошелся по комнате, разминая затекшие колени. Как можно сидеть на корточках длительное время, он не представлял.

– Т-товарищ капитан, – шепотом обратился к нему Блинчиков, – это р-ребенок?

Арехин еще раз взглянул на сихиртя и покачал головой:

– Думаю, он гораздо старше нас троих вместе взятых.

– Он-н же м-маленький.

– Сихиртя все такие. Знаешь, как их еще называют? Северные пигмеи.

Таманский присвистнул:

– Однако! Никогда такого не было, и вот опять.

– Что у тебя?

– У него рана зарубцевалась.

Арехин вернулся к сихиртя и посмотрел.

– Может, это не от «паутины»?

– Медведь отгрыз? – Таманский для верности залил обрубок дезинфицирующей замазкой и наложил повязку. Сихиртя опять никак не реагировал на его действия, будто манекен, а не живой человек. – Нет, капитан, чистый отрез, как раз паутиной. Только повезло ему больше, чем сородичам.

Закончив перевязку, Таманский тоже отошел к окну и закурил. Внимательно наблюдавший за раненым Арехин заметил – ноздри его шевельнулись. Он достал сигарету, прикурил и протянул ее сихиртя. А когда тот никак на это не отреагировал, осторожно поднес ее фильтром к самым губам человека. Тот глубоко затянулся, задержал надолго дым в себе, а затем медленно выдохнул.

– Однако, хорошо, – сказал Таманский. – Ты говорить умеешь?

Сихиртя посмотрел на старшего лейтенанта.

– Умею, – голос тихий, такой тихий, что Блинчикову почудилось, будто он ослышался и сихиртя ничего не произнес.

– Кто это с вами сделал? – спросил Арехин.

Сихиртя молчал так долго, что казалось, будто он вообще не ответит, но он все же сказал:

– Нга Ерв обиделся.

Арехин и Таманский переглянулись. Таманский пожал плечами.

– Кто такой этот Нга Ерв? Где его искать? – продолжал капитан.

Но сихиртя замолчал и лишь курил, пуская дым в пол.

– Его в больницу надо доставить, – сказал Таманский. – Заражение может быть. И вообще… – Он хотел добавить, что после такой находки сюда надо созывать половину Управления, но промолчал. Арехин не хуже его понимает.

Было во всем этом нечто странное. Спецы Корпорации с местными жителями особенно не церемонились, конечно, но старались не задевать. Привечали, переманивали наиболее легковерных и падких на подарки. Но чтобы вот так – в куски, – Таманский о подобном никогда не слыхивал.

– Провожу, – вдруг сказал сихиртя. – Провожу к Нга Ерв. Иду Ерв мне поможет.

– Тебя как зовут? – Капитан вновь присел перед раненым на корточки.

– Пебева.

– Скажи, Пебева, далеко до этого Нга Ерв идти?

– Далеко, – Пебева кивнул, – очень далеко. Под землю спускаться, из-под земли подниматься. Пебева проводит. Иду Ерв Пебеве поможет руку вернуть, которую Нга Ерв отобрал.

– Бредит, – сплюнул Таманский.

– А кто такие эти Нга Ерв и Иду Ерв? – спросил Блинчиков, во все глаза разглядывая сихиртя.

– Не знаю, – ответил Арехин. – Местные духи, может быть.

– А если он вообще? – Таманский покрутил у виска пальцем. – После такой бойни у кого хочешь чум без оленей поедет.

Связь не удалось наладить. На всех диапазонах буйствовали помехи. Блинчиков, почти оглохнув от шума, продолжал, как заведенный, вызывать Управление, базу, аварийщиков и даже господа бога, но никто, даже господь, не отвечал на его монотонное бурчание: