Иса покинула предсвадебный пир, как только это позволили приличия. Во время этого шумного ужина в ее голове звучали слова Касаи, Барабанщика Духов, состоявшего при вожде Морских Бродяг Снолли. Эти слова прозвучали много лет назад здесь, в Ренделшаме. Тогда Морские Бродяги приезжали сюда по случаю свадьбы короля Флориана, и слова Касаи были недобрым предзнаменованием. «Может, в тот год, когда наследник вождя вступит в возраст мужчины, может, нет. И все же она придет».

Касаи говорил о войне с Великой Мерзостью. Как Иса могла так ошибиться! Речь шла о Рохане, первенце Оберна, а не о сыне Оберна и Ясенки, которого принцесса-лягушка потеряла!

Королеву трясло — но не от царившего вокруг холода. Она так быстро взбежала по лестнице на башню, что ей даже пришлось сесть и перевести дух. В боку кололо. Наверняка это все колдунья, она все еще мешает ей! Никогда бы Иса не забыла о таких важных сведениях касательно опасности, которой, как она знала, не избежать. Слова Горина словно сорвали покров с ее памяти, освободив ее от тени, наброшенной колдуньей. Иса ведь думала, что раз у Ясенки случился выкидыш, то опасность с севера уменьшилась, а то и вообще миновала!

Какой же дурой она была — самодовольной, невнимательной дурой! Теперь придется действовать быстро, если она надеется избежать последствий этого немыслимого промаха. Иса достала летуна из гнездышка и поднесла к окну.

— Лети и найди, — сказала она. — Только на сей раз лети на север и не возвращайся, пока не узнаешь, что там творится.

Как только она удостоверилась в том, что Туманчик действительно отправился прямиком на север, она вернулась к резному креслу красного дерева и села, чуть подавшись вперед, словно хотела поторопить маленькое существо. Она бессознательно сцепила руки и стала поглаживать Великие Кольца, как будто ища в них утешения и покоя.

Молодая вдовствующая королева Раннора осмотрела покои, которые были предоставлены ей в замке Крепости Дуба, и одобрительно кивнула.

— А ты описывала ваш замок как суровую пограничную твердыню, — сказала она Ясенке. — Если он когда-то и был таким, то теперь ты превратила его в настоящий дом, причем очень уютный. Я ведь думала, тут, кроме голых каменных стен, и нет ничего!

Ясенка улыбнулась, сознавая, что краснеет.

— Все, что мы можем предложить, идет от чистого сердца, — сказала она подруге.

— Я и не понимала, насколько несчастной была в Ренделшаме, — сказала Раннора. — Только когда мы отъехали от столицы, мне показалось, что я вдохнула наконец чистого, свежего воздуха.

— Последние несколько лет нелегко дались тебе.

Вошла Эйфер с подносом, на котором стоял кувшин с соком, приправленным специями, — напитком, который больше всего любила Ясенка. Эйфер поставила его на столик у камина.

— Желаете чего-нибудь еще, миледи? — спросила она Раннору. — Я вижу, вы приехали одна, только со стражей. Но у меня есть в подчинении молоденькая девушка, Дайна, и вышколена она неплохо. Я буду рада предоставить ее в ваше распоряжение, покуда вы здесь. А если вам понадобятся мои услуги, то вам надо всего лишь позвонить. — Она указала на сонетку у двери.

— Спасибо… Эйфер? — Раннора снова улыбнулась. — Я с радостью возьму Дайну в горничные и, если мне что-то понадобится, обязательно позову вас.

Эйфер присела в реверансе и удалилась, аккуратно закрыв за собой дверь, — а обе дамы сели рядом, с удовольствием потягивая горячий напиток. Раннора тяжело вздохнула.

— Я не могу сказать ей, да и никому, кроме тебя, что не доверяю ни одной из моих собственных служанок и фрейлин. Все они прежде служили Исе и до сих пор служат ей, насколько я знаю. Я хочу жить без страха, что о любом моем слове или поступке донесут ей.

— Мы обязаны с должным почтением и любовью относиться к вдовствующей королеве Исе, — осторожно ответила Ясенка.

Раннора хихикнула:

— Насколько я знаю, никто в Ренделшаме не испытывает к ней «должной любви».

— Раннора! — воскликнула Ясенка, пытаясь изобразить упрек, но ей это плохо удалось. Друг с другом они могли быть откровенны и не особенно распинаться в почтении к истинной правительнице Рендела. Обе, не выдержав, залились смехом, и каждая словно бы сбросила с плеч тяжкий груз.

— Чем бы тебе хотелось тут развлечься? — спросила Ясенка, когда они, отсмеявшись, снова приняли вид благопристойных дам. — Хочешь, устроим охоту? Чем нам тебя позабавить? У нас часто бывают музыка и танцы, но жизнь здесь куда проще, чем та, к которой ты привыкла.

— Больше всего мне хочется тишины и покоя. И отдыха. Мне вполне хватит общества друзей. Может, буду немного вышивать или шить, — ответила Раннора. — И я смогу свободно, откровенно разговаривать с людьми. Ты понятия не имеешь — ну, может, все же имеешь… как тяжело жить придворе, когда все следят за твоими словами и доносят или толкуют их невесть как!

— Если ты ищешь общества, то оно у тебя есть. Если хочешь одиночества — то ты приехала в нужное место. А что до шитья — моя корзинка для рукоделья не пустует. Тем не менее нынче вечером я предполагала похвастаться перед высокородной гостьей нашим гостеприимством за ужином в большом зале. Наш повар спать перестал с тех самых пор, как я прислала известие, что ты приедешь вместе с нами, и он очень боится, что ты примешь нас за слегка пообтесавшихся болотных дикарей, когда увидишь, как мы живем и что едим.

— Я уверена, все будет великолепно, — улыбнулась Раннора. — А Латром будет за ужином?

— Как капитан нашей стражи он обязан присутствовать, если только не находится в патруле или не занят чем-то еще, — сказала Ясенка. — А если бы и не был обязан сидеть с нами за столом, то я уверена, все равно не упустил бы случая побыть в твоем обществе. Я видела, как вы переглядывались в Ренделшаме.

На щеках Ранноры вспыхнул румянец.

— Ты считаешь меня распутной, Ясенка? — спросила она. — Из-за того, что я думаю о нем как о мужчине?

Ясенка наклонилась к подруге и сжала ее руку:

— Нет, не считаю. Не забывай, я хорошо знала твоего покойного мужа и моего сводного брата, нашего короля. Я не любила его, и, думаю, ты вышла за него лишь из чувства долга. Другой причины я не вижу.

Раннора уставилась в огонь.

— Когда вынашиваешь ребенка, легко уверить себя в том, что любишь его отца — или, по крайней мере, уважаешь достаточно, чтобы жить с ним вместе. — Казалось, она разговаривает сама с собой.

Ясенка кивнула, вспомнив свои чувства к Оберну; пусть они и не были слишком пылкими, но все же их и сравнивать не приходилось с чувствами Ранноны к ее царственному супругу Флориану.

— И особенно если этот человек король, а ты вынашиваешь его наследника.

— Да. Что ж, я заплатила за свою глупость сполна — за то, что позволила ему вести себя слишком вольно. Мне надо было помнить о моей несчастной кузине Лаэрн, о том, как она пострадала от него. Но когда он стал угрожать, что моего деда… — Раннора крепко сжала губы.

Ей не надо было продолжать. Ясенка поняла все. Она внутренне сжалась от стыда за подлость, которую проявил такой близкий ей по крови человек.

— Все это в прошлом, — сказала она Ранноре. — Благодари высшие силы за то, что осталась жива. Да, ты сполна расплатилась за легкомыслие, даже с лихвой. Молодой король Перес пока еще юн, но, кажется, он достаточно порядочен, чтобы стать неплохим правителем, когда придет его время. Если, конечно, сможет вырвать королевство из цепкой хватки Исы. Думаю, это Иса напоминает тебе о твоем неблагоразумии, когда считает, что тебя надо поставить на место.

— Именно так она и говорит. И не только это. — Раннора осушила до дна свой кубок.

— Против этой женщины даже и при наилучшем раскладе выступать сложно, — покачала головой Ясенка, — а в твоем положении — и подавно.

— Расскажи, как ты сумела вырваться из ее когтей, — попросила Раннора.

И Ясенка послушно рассказала ей о том, как попала ко двору, как Харуз воспитывал из болотного отродья настоящую леди. О том, как и Марклу привлекли к этому делу, и о том, как взбесилась Иса, когда узнала, что побочная дочь ее мужа жива-здорова и представляет угрозу ее железной власти над Ренделом.