При слове «поесть» в животе Егора громко заурчало. Няня, по счастью, этого не услышала. Зато Белка насторожилась и, перегнувшись через подлокотник кресла, погрозила в сторону сумки когтистым кулаком.

«Эгоистка, – рассердился мальчик. – Сама вон орехи лопает, а я тут голодным лежи. Ой, опять пора уменьшаться! Сколько же мне еще так жить! И трансмагистр тоже дурак. Трудно, что ли, уменьшение на подольше запрограммировать. Опупеешь каждые четверть часа момент засекать. А если они и на ночь меня в этой сумке оставят? Даже заснуть нельзя. Продрыхнешь больше положенного – или сумка взорвется, или меня сплющит. О! – прислушался он. – Кажется, няня ушла».

Ему хотелось крикнуть: «Вынимайте же скорей меня отсюда!» Однако к сумке никто не подходил.

Молния с треском раскрылась. Внутрь просунулась морда Белки:

– Ноги в руки, и вылезаем по-быстрому. И не шуметь мне тут. Няня на кухне. А это всего лишь за одной дверью.

Егор с трудом выкарабкался наружу на совершенно одеревеневших ногах. Одна рука у него была занята изобретением Амадеуса, которое казалось ему, уменьшенному, предметом весьма внушительным и габаритным.

– Шустрее, шустрее, – совсем не сочувствовала его положению Белка.

– Куда хоть шустрить-то? – переминался с ноги на ногу Егор.

– Курс на камин, – пояснила она.

– Вот уж там-то я что забыл? На растопку решила меня использовать? Только я ведь не Буратино.

– Это еще кто такой? – явно была не в легенде она.

– Да так, один деревянный парень. Горит хорошо, – весьма значительно исказил и упростил суть сказки про золотой ключик Егор.

Белка, уже подбежав к камину, отодвигала стекло. Пламя вместе с ним ушло в стену, обнажив большой темный провал. «Что и требовалось доказать, – отметил про себя мальчик. – Камин искусственный».

– Прыгай! – последовало новое распоряжение.

– Мне теперь там сидеть? – опасливо заглянул в провал он. – В темнотище?

– В темноте, да не в уменьшении, – цокнула Белка. – Хоть ноги разомнешь. И в полный рост сможешь вытянуться. Сиди и не жалуйся. И вот еще. На, возьми. – Она вытащила из кармана на животе большой ломоть хлеба. – Если мало, могу орехами дополнить.

– Орехи свои сама ешь. Я их не люблю, – отказался мальчик.

– Была бы честь предложена, – проворчала Белка. – Ладно. До встречи.

Она задвинула стекло. Холодное искусственное пламя осветило окружающее Егора пространство. Уже легче. В кромешной тьме сидеть как-то не улыбалось. А так даже вроде и ничего. Подходяще. Действие уменьшителя кончилось, Егор вырос и смог встать в полный рост. И лечь получилось, не сгибая ноги в коленях. Жестковато, конечно, но это он потерпит. В остальном-то нормально. Тепло и сухо.

Побродив взад-вперед по внутренности камина и поприседав, он лег и, вытащив из-за пазухи Лягуха, устроил его у себя на животе. Тот тихо квакнул и принялся радостно прыгать через Егора. Видимо, и у него успели затечь ноги.

– Разминайся на здоровье, – не возражал мальчик.

Хлеб оказался необычайно вкусным. Наверное, Зоина няня сама испекла. Одна беда, съев его, мальчик захотел пить. Ну, прямо полцарства за глоток воды! Увы, ее-то как раз здесь и не было. И Белка, словно назло, больше не заходила его проведать.

Егор прикинул, что через час Зоя с няней наверняка улягутся спать. Завтра-то всем предстоит трудный день. Значит, надо набраться немного терпения. Потом он выберется и отыщет кухню, где наверняка есть вода.

Он попробовал чуть отодвинуть стекло. Оно легко поддалось. Никаких проблем. Он здесь не замурован и вполне может выйти без посторонней помощи.

Лягух продолжал упражняться в прыжках. Мерное мелькание розового тельца действовало завораживающе, Егор не мог отвести от него глаз. И… не заметил, как заснул. Проснулся он от настойчивого стука и спросонья не сразу сообразил, где находится. Языки пламени испугали его. На миг почудилось, будто его перенесло назад во времени и в Зоиной комнате по-прежнему бушует пожар. «Но мы же вроде его потушили», – отчетливо вспомнил он и окончательно пробудился.

Стук продолжался. Мимо камина торопливо прошла Зоина няня. Отворив входную дверь, она ввела кого-то в комнату.

– Где она? – раздался высокий металлический голос.

– Спит, – коротко отвечала няня. – Да вы садитесь, Василиса Власьевна.

Зоина гувернантка! Егор приглядывался к ней сквозь языки ало-прозрачного пламени. Василиса Власьевна совершенно не изменилась. В вечном глухом черном платье, сухая, поджарая, с сердито поджатыми тонкими губами. Ее серые злые глазки обвиняюще глядели на няню.

– Его высокоблагородие маршал безопасности немедленно хочет видеть Зою, – процедила она.

– Это невозможно, – спокойно отозвалась няня. – Девочка пережила сильный шок. Мне еле удалось ее успокоить. Теперь она спит.

– Придется разбудить, – топнула ногой гувернантка.

– Ничего не получится, – хранила совершеннейшую невозмутимость старушка. – Я ей дала успокаивающий настой. Теперь будет крепко спать до утра.

– А я категорически требую ее разбудить, – отчеканила Василиса Власьевна.

– Это приказ Константина Шестого? – вкрадчиво поинтересовалась няня.

Гувернантка скрипнула зубами.

– Его высокопревосходительство, со свойственной ему деликатностью, повелели оставить решение этого вопроса на ваше усмотрение, – с явною неохотой выдавила из себя она.

«Как же, деликатностью! – бурно отреагировал у себя в убежище Егор. – Да здесь за любое неосторожное слово можно в тюрьму угодить».

– Тогда не понимаю, о чем мы спорим. – Если Зоина няня и торжествовала победу над гувернанткой, то ни в ее тоне, ни на лице это не отразилось. От всего ее облика веяло невозмутимостью и спокойствием Будды. – Завтра утром девочка проснется, тогда маршал безопасности и поговорит с ней. Спеха-то никакого. Зло свершилось, и сомневаюсь, что Зоя способна пролить хоть какой-нибудь свет на личность преступника. Она не замечала ровно ничего подозрительного, пока не вспыхнул пожар.

– Не скажите. – Голос гувернантки стал еще злее. – Сдается мне, вам тут многое непонятно. Слишком уж вы доверчивы. Зоина комната – самый охраняемый объект в Башне. Ему придается столь же повышенное значение, как личным покоям его высокопревосходительства Константина Шестого. Комар без пропуска не пролетит. А у Зои еще имеется добавочная сигнализация. Папаша покойный перед смертью постарался. Кому, как не вам, знать об этом. – Лицо Василисы Власьевны стало серо-зеленым. – И вот кто-то такой хитроумный не только умудряется проникнуть в Башню, минуя все системы безопасности, но еще столь же свободно и незаметно наносит визит в комнату дофины, обливает хитроумной смесью ее кровать, не оставив ни следа, ни запаха, и… столь же бесследно исчезает. Дофина ничего не заметила. И Белка тоже прошляпила. Не люблю я ее, но надо отдать ей должное, она всегда начеку. Никакой угрозы не почуяла. Потом они вместе спокойненько тушат огонь и уходят, ни словом никому не обмолвившись. Не странно ли вам, Ли-Ли Павловна? Складненькая история получилась, да?

Теперь на лице старушки читалось едва заметное замешательство.

– Не понимаю, куда вы клоните?

– Бросьте, вы не такая наивная душа, какой хотите казаться. – Егор заметил, что Василиса Власьевна с большим трудом сдерживается. Вот-вот сорвется на крик.

– При чем тут я и моя наивность? – спросила няня. – Девочка чуть не погибла.

– А вы в этом твердо уверены? – Рот гувернантки превратился в бледную ниточку. – Девочка-то у нас выросла, хитрости набралась. Вы ей вот все позволяли, жалели бедную сиротку. А я, такая злая и нехорошая, дисциплиной ее замучила. Заниматься заставляю. К няне сходить совсем времени у дитятка не остается. А Зое в восемнадцать лет страной предстоит управлять. Каково ей без знаний придется! И нам всем, ее подданным, тоже. А тут такой удачный случай: вводная лекция по химии. И трансмагистр у нас очень добренький: подарочек преподнес дофине. Может, даже с большим скрытым смыслом. Нет теперь трансмагистра, кто разберет.