Вот и моя сероглазка.

Подхожу к ней и осторожно убираю со лба спутанные волосы. Губа у нее закушена, и в глазах стоят слезы.

– Как ты? Что тут произошло?

– Ты приехал…

– Я не мог этого не сделать.

– Зачем?!

– Странный вопрос. Ты в беде…

– Это ловушка! Они хотят тебя убить!

– Не новость. Последнее время этого хотят слишком многие. Пора уже и уменьшить их количество. Расскажи лучше – что тут с тобой произошло.

Рассказ ее был короток. Ее вызвали к постели умирающего барона. Тот уже явно был при смерти, что в принципе неудивительно. Старикану стукнуло под семьдесят – почтенный возраст для этого времени. Да и в весельях себя он явно не ограничивал, так что организм был изношен основательно. Тем не менее прожить он еще мог немало, если бы кто-то не траванул слишком живучего деда. Видать, наследники заждались.

– Я сразу распознала яд. Смерть вылечить невозможно, да и вызвали меня слишком поздно, увы. Уже нельзя было что-то сделать, так прямо я и сказала его сыну. Он вытащил меч и сказал, что зарубит меня на месте, если отец умрет. Лечи или умрешь вместе с ним.

Дальнейшее было ясно. Барон все-таки отбросил коньки. Сын не стал рубить Мирну, а вызвал судью, который и нарисовался тут прямо через пару часов со всеми сопровождающими его лицами. Будто специально за околицей дожидался. Судя по некоторым мелочам, замеченным моей сероглазкой, вся эта гоп-компания четко была нацелена на меня. Во всяком случае, деревню они обложили, что твой ОМОН. Выйти из нее при любом исходе дела я уже не смог бы никогда.

Если бы не одна досадная мелочь.

Полтора десятка Котов…

– Ладно, моя сероглазка, не волнуйся. Меня не так просто убить. Особенно сейчас. А уж рога я тут кое-кому точно пообломаю, вот увидишь!

Оборачиваюсь и взмахом руки подзываю обоих стражников. Отхожу с ними в сторонку.

– Вот что, парни. Вы, как я вижу, ребята смышленые. С кем я приехал, тоже небось рассмотрели, так?

Оба кивают головами.

– Значит, так. Кое-кто здесь неслабо огребет. Причем очень скоро. Поэтому у меня вопрос конкретно к вам. Жить хотите? В смысле – хорошо жить?

Стражники переглядываются. Старший из них кивает головой.

– Хотим. И что?

– Держите! – в моей руке сверкнул золотой кружок.

– Ого! – старшего проняло всерьез.

– Короче. К ней никто не должен подойти. Вообще никто, кто может причинить хоть какой-то вред. Понятно?

– Но… судья уже вынес ей приговор…

– Как вынес, так и занесет назад. Это уже моя проблема, не ваша. Пока не кончится суд, она должна быть в безопасности. Договорились?

– Да! – почти синхронно ответили оба.

Похлопав их по плечам, бегу к судье. Тот уже нетерпеливо поглядывает в мою сторону.

Около него прохаживается здоровенный детина в латах. Это еще что за фрукт?

– Ваша честь?

– Вы еще не оставили своего… э-э-э… намерения?

– Нет, Ваша честь!

– В таком случае… – развел руками судья. – Очень жаль! Жаль видеть такое неразумное упрямство!

– Осмелюсь спросить, Ваша честь, – почему?

– Обвинение в колдовстве – очень серьезное преступление!

– Обвинить мало, Ваша честь, надо еще и доказать!

– Ты считаешь меня лжецом?! – проревел басом детина в латах. – Ты?! Жалкий смерд!

Ага, так это баронский сынок? Отлично, искать не нужно…

– И не смерд, и не твой!

– Что?!

Он рывком выхватил меч.

Дзынь!

И меч, блеснув на солнце, отлетел в сторону…

– Не горячись… – Старик убрал в ножны свой клинок. – Вот выйдешь на поле – хоть двумя размахивай, твое право. А вот обнажать оружие в присутствии судьи… ты еще можешь горько об этом пожалеть!

– Э-э-э… его тоже можно понять, – вступил в беседу судья. – Потерять отца… горе слишком велико…

– Не знаю, – командир был сух и насквозь официален. – Я вижу свершившееся правонарушение – оскорбление суда!

– Мы разберемся с этим после, – примиряющее произнес судья. – У молодого барона есть пока более важное дело…

– Ага, так это с ним я должен буду драться? Так, Ваша честь? – смотрю пристально на судью.

– Да.

– И что будет после того, как я его убью?

Судья просто опешил от подобной наглости.

– Э-э-э… на вашем месте я бы позаботился о наследниках. И о душе!

– Слышал? – поворачиваюсь к своему оппоненту. – Ты-то это сделать успел уже? Ну там… завещание написать, исповедаться… Я тут монашку видел, стало быть, и монах где-то рядом есть… Или мне обождать? Только недолго, дорога сюда неблизкая, а нам еще назад ехать.

Молодой барон аж скривился.

– Ну, погоди! Я посмотрю на тебя на поле!

– Если не сбежишь раньше…

– Прекратить! – взвизгнул судья.

Откашлялся и присел в кресло.

– Господин барон! Готовы ли вы с оружием в руках подтвердить свое обвинение?

– Готов!

– Вы, называющий себя Сандром. Готовы ли с оружием в руках опровергнуть предъявленные господином бароном обвинения?

– Готов, Ваша честь.

– Поединок состоится немедленно! Стороны могут использовать только то оружие, которое имеют при себе! То же касается и доспехов. Чинить или заменять сломанное оружие и доспехи запрещается! Отступивший за край площади считается проигравшим! Применять колдовство и магию запрещено! Нарушивший правило будет немедленно убит арбалетчиками! Всем все понятно?!

Мы с бароном кивнули в знак согласия.

– Понятно.

– Понятно!

– А я со своей стороны, – проговорил Старик, – тоже прослежу за последней частью сказанного. Не знаю, Ваша честь, каковы ваши стрелки, но уж мои-то точно не промажут!

По знаку его руки Коты, держащие в руках взведенные арбалеты, рассыпались по периметру площади. Случайно или нет, но их позиции оказались рядышком с арбалетчиками из судейского конвоя. Краем глаза я уловил вопросительный взгляд барона, который он бросил в сторону судьи. Тот еле заметно пожал плечами. Ага… и тут не все чисто…

Вот и середина площади. Отсюда только недавно убирали лавки и навесы, еще видны следы их установки.

На ее краю глыбой возвышается барон. Верхом на лошади, весь металлом блестит – хорош! Большой шкаф… громко упадет…

Поправляю шлем, благо он всю дорогу на голове и был. А то так и не дали бы за ним сбегать. Нет, судья тут явно сторона пристрастная – барону за конем и копьем сбегать не помешал. Вот он теперь и лязгает металлом при каждом движении, где уж ему до Старика!

А на мне, кроме кольчуги и шлема, нет ничего. Даже щита – и того нет. Да и толку-то с него супротив копья? Прошьет, как бумажный лист.

Авантюра?

На первый взгляд так и есть.

И на второй тоже.

Только вот некоторые особенности моего вооружения позволяют предположить иной исход поединка…

Как там говорил Гарт?

«…Клинок нельзя сломать. Совсем. Он не тупится, его не надо точить. Его невозможно расплавить и перековать…»

Вот я на досуге и проверил.

Сначала осторожно тюкал им по всяким железкам. Осмелев, начал уже всерьез рубить. Совсем обнаглев, долбанул по нему кузнечной кувалдой. Пришлось потом кузнеца поить, заглаживая потерю инструмента. Мол, в реке утопил… Не мог же я ему две половинки разрубленной кувалды предоставить? У него тогда точно челюсть бы отвалилась от изумления. Как, впрочем, и у меня. Я тогда долго глазами хлопал, пытаясь это осмыслить. Так и не смог, но в прочность и удивительную остроту клинка поверил всерьез. Вот и машу им при каждом удобном случае. Естественно, когда посторонних рядом нет.

Барон, покрасовавшись перед своими подданными, тронул коня. Давай, родной, торопись.

Конь на полном скаку – штука жуткая. Особенно весь из себя бронированный. Я еще когда к площади шел, специально крюк сделал, чтобы получше рассмотреть. Впечатлило… Этакий средневековый танк. Даже глаза сбоку прикрыты. Шоры, если не ошибаюсь.

Это чтобы он никаких движений сбоку не пугался. Разумно, нечего сказать. Только ведь он и видеть сбоку перестает… Ну да, для этого всадник есть. Куда конячью голову повернет, туда и скачем. А в строю, нечего сказать, придумка нужная и полезная.