– …тебе с Гильфом и Поуком придется разбираться с ситуацией. А возможно, это я убью Орга. Посмотрим.

– Вы собираетесь бороться честно, сэр?

– Да. Без оружия, если ты об этом. Так ты сможешь привести его? Чтобы никто не видел?

Анс вскинул голову.

– Да, сэр. Выведу через подвальную дверь. Никто не увидит.

– Тогда приведи. Приведи сейчас же, и я постараюсь не причинить твоему Оргу никакого серьезного вреда.

Гильф хотел пойти с Ансом, но я не позволил. Когда Анс ушел, я снял сапоги и перевязь и отложил в сторону, вместе с Мечедробителем и кинжалом, по-прежнему остававшимися в ножнах. Потом я снял одежду. Она была все еще мокрой, но без нее мне стало гораздо холоднее, чем раньше. Я положил перевязь на сапоги, чтобы она не мокла на влажной земле, и засунул Мечедробитель и кинжал в голенища. Сверху я положил одежду, стараясь не намочить еще больше и без того мокрые вещи.

Раздевшись, я сделал разминку наподобие той, что делают на школьных уроках физкультуры: наклоны вперед с касанием руками поочередно правой и левой ступни. Море во мне катило свои мощные приливные волны и призывало к действию, пока я разогревал мышцы. Благодаря Дизири я был рослым мужчиной, на голову выше почти любого, с широкими плечами и мускулистыми руками толще, чем ноги у большинства мужчин. Я знал, что мне понадобится вся моя сила – и в первую очередь, сила моря. Огромные волны набегают одна за другой и откатываются. Они мощны, но не жестки и поглощают все, что вы в них бросаете, – а потом бросают обратно в вас, еще сильнее.

Гильф зарычал, и я понял, что Орг уже близко. Я глубоко вздохнул и медленно выдохнул.

Потом я скрестил руки на груди и стал ждать. Мне предстояло серьезное испытание, и я не знал, чем оно закончится.

– Он кусается, сэр. Должен предупредить вас. И он малость подрос с того времени, когда Данс дрался с ним.

Чувствуя легкую тошноту, я сказал: «Все в порядке». Огр, стоявший в ярком лунном свете за спиной Анса, вроде не намного превосходил того ростом, но плечи у него были широченные. Насколько я мог судить, голова у него была в два раза больше, чем у Анса, но на этих могучих плечах казалась маленькой. Длиннющие руки огра свисали до самой земли, но я настолько обалдел при виде его, что не сразу понял: он передвигался, упираясь костяшками пальцев в землю.

– И он проворный, сэр. – В голосе Анса слышались горделивые нотки. – С ним нужно держать ухо востро, сэр. Не думайте, что он неповоротливый, раз такой большой. Он очень проворный и быстро работает руками. Вроде как шлепает тебя ладонями, только удары нисколько не похожи на шлепки.

– Похоже, ты тоже с ним дрался, – сказал я.

– Не так, как Данс, сэр. Он сразу сшиб меня с ног, только я растолковал малому, что я ему нужен. Кто-то же должен заботиться о нем. Думаю, он хотел меня съесть.

– Ну, я-то ему не нужен. – Я сделал шаг вперед. – Он может съесть меня, коли получится.

Орг взмахнул левой рукой, стремительнее, чем самые искусные фехтовальщики на моей памяти взмахивали мечом. Я попытался увернуться, но он задел меня ребром ладони по затылку. У меня потемнело в глазах, но я понял, что мне нужно сократить дистанцию, пока он не нокаутировал меня страшным ударом длинной руки. Я бросился вперед и изо всей силы ударил плечом в огромное обвислое брюхо.

С таким же успехом я мог бы молотить кулаками по валуну. Я нанес несколько коротких быстрых ударов, а потом перешел на мощные длинные: правой-левой, правой-левой и снова правой-левой. Я здорово ободрал костяшки пальцев о жесткую чешуйчатую кожу, но боль почувствовал только позже. В следующее мгновение огр оторвал меня от земли и швырнул далеко в сторону. По идее, я должен помнить, как летел кубарем по воздуху, но я не помню.

Когда я очнулся, то лежал на мокрой траве, с таким тошнотворным ощущением, будто проглотил кусок мыла. Я понял, что заснул в самый неподходящий момент, хотя мне следовало сделать какое-то дело, очень важное дело, но какое именно, я не помнил. Скоро придет Бертольд Храбрый и увидит, что я не закончил работу; он из вежливости промолчит, и я почувствую желание просто наложить на себя руки, и пропади оно все пропадом.

Но возможно, я увижу, что за работу такую я не выполнил, если сумею сесть и оглядеться по сторонам; и коли у меня хватит сил, возьмусь за дело, и Бертольд Храбрый по возвращении застанет меня за работой, и так оно будет лучше. Потом я услышал собачье рычание и подумал, что дело в овцах. Я пообещал кому-то присмотреть за овцами и уснул. Только сейчас стояла ночь, лунный свет заливал все вокруг, и овцам, вероятно, давно уже положено быть в хлеву, а я не загнал их туда, поскольку заснул еще до захода солнца.

Судя по рычанию, собака была размером с медведя.

Бертольд Храбрый, скорее всего, умер. Дизира тоже умерла, а маленького Оссара я отдал бодаханам, когда они отдали мне Гильфа. Я поднялся на ноги, чувствуя сильное головокружение и с трудом подавляя рвотные позывы. Трава оказалась ячменными колосьями, уже высокими, но еще не вполне созревшими.

Когда я нашел Орга, Гильф держал его зубами за горло, и Гильф был черного окраса, размером с лошадь. Он тряс Орга, точно крысу, и Орг пытался вырваться, а двухголовая огненно-медная змея вонзала острые зубы ему в лицо. Я громко закричал на змею; она неохотно отползла в сторону и, окутавшись клубами дыма, превратилась в Ури и Баки.

Я велел девушкам помочь мне оттащить Гильфа от Орга. На моей памяти мне еще ни разу не приходилось заниматься делом более трудным. Мы с Баки пытались разжать челюсти пса палками и отлетали в разные стороны, когда он мотал головой, тряся несчастного Орга, а все принесенные Ури палки ломались как спички. Когда мы наконец оттащили Гильфа в сторону, Орг разом обмяк и неподвижно распластался на земле – и я хорошо представлял, каково бедняге сейчас. Я извинился перед ним и сказал, что хотел честного поединка и что он победил в нем и я признаю свое поражение. Может, мне следовало предложить Оргу свои доспехи и коней, но тогда такая мысль не пришла мне в голову, и в любом случае, он не был рыцарем. Я сказал, что никогда не стану заявлять, будто одержал верх над ним, и если кто-нибудь меня спросит, я скажу правду.

Гильф не желал принимать размеры обычного пса, но я настоял, а потом помог Оргу подняться на ноги и дал слово, что Гильф на него не набросится.

– Я готов снова сразиться с тобой, коли ты хочешь, – сказал я (я говорил неправду, но я думал, что Оргу, наверное, сейчас еще хуже, чем мне). – Если тебе нужно несколько минут, чтобы отдышаться, я не возражаю. Но у нас мало времени, поскольку мне нужно вернуться в замок Ширвол.

Несколько раз в жизни мне приходилось испытывать сильное удивление, и то был один из таких разов. Орг снова повалился на землю и подполз к моим ногам на брюхе.

– Он сдается на вашу милость, господин, – сказала Ури. – Таким образом он признает свое поражение.

– Это так, Орг? – спросил я. – Ты действительно сдаешься?

Он испустил протяжный стон и поставил мою ногу себе на голову. Та казалась холоднее любого камня.

– Он хочет присоединиться к нам, о прекрасный обнаженный господин. – Тут Ури рассмеялась, и мне захотелось убежать и спрятаться в ячмене.

– Эти две эльфийские девы называют себя моими рабынями, – объяснил я Оргу. Я прикрывал ладонями низ живота и чувствовал себя самым большим дураком на свете. – Они думают, что ты тоже хочешь быть моим рабом. – Я на мгновение умолк, все еще борясь с головокружением и задаваясь вопросом, понимает ли он хоть что-нибудь. – Во всяком случае, они хотят, чтобы мы думали, что они так думают, – наконец сказал я. – Ты хочешь этого?

Он дважды утробно хрюкнул.

– Ну вот! – воскликнула Баки с таким торжеством, словно выиграла в лотерею. – Видите, господин? Он сказал «у-гу».

Я разозлился.

– Я ничего такого не слышал, и я не знаю, что он сказал. Да и ты не знаешь, думаю.