— А! Явилась пропащая душа. Ты как раз вовремя, — своеобразно ответил телемастер на моё робкое «здрасти».

— У меня аврал тут, проверка завтра. Будь она неладна. Так что хватай тряпки и протирай пыль. Ну ты в курсе, чего я тебя учу?

Следующие полчаса я лазил по стеллажам с телевизорами и радиоприемниками и тщательно протирал их. Многие стояли здесь в ожидании отправки на заводы изготовители, так как были признаны не подлежащими ремонту. Другие дожидались заказанных блоков, транзисторов и ламп. А третьи просто ждали своей очереди на осмотр и возможный ремонт. Была ещё и другая категория, те аппараты которые дядя Юра взял в починку частным образом, а не по гарантии.

По идее в мастерской должны были быть и другие сотрудники, подсобный рабочий, уборщица и кассир. Но я видел всего двух работников, самого мастера и женщину лет сорока. Быстрее всего, они оба и совмещали все ставки. А может это я домысливаю и подобные гарантийные мастерские функционировали как-то по другому.

Закончив, я доложился об этом мужчине.

— Молодец. Вот, держи. — он мне протянул три полных кругляша красной изоленты. — Извини, другого цвета сейчас нет.

— Спасибо большое дядя Юра! — я никак не ожидал столь щедрой платы, в воспоминаниях Женьки всегда фигурировали небольшие мотки, от силы четверть от первоначальной величины.

— Да-да, иди. Хотя нет. Стой! — внезапно скомандовал он. — Жень, ты случаем не знаешь, кому нужен телевизор?

— Знаю. Мне с бабулей.

— А у вас что нету?

— И не было никогда. А вы что? Благотворительностью занимаетесь?

— Благо-тьфу блядь чем? Что за словечки?

— Ну. Безвозмездно, то есть даром. Как в мультике.

— Ха-ха-ха. Нет конечно. За деньги. Телевизор хороший, но старый и показывает только одну программу. Я с ним полгода бился, но так и не смог ничего сделать. А блоков на него уже не выпускают. Мне убрать его надо до завтра, он неучтенный. Вот там стоит, — он указал на приютившийся в углу аппарат.

«Верховина» — прочитал я название под переключателем каналов. Мопед такой знаю, у одноклассника в Ленинграде был, а телевизор с таким названием первый раз в жизни вижу.

— А вы другим предлагали? Может из деревень кто по дешёвке купит?

— Да никто не хочет брать. Один канал и пушка кинескопа у него сзади далеко выпирает. Неудобная модель.

— И сколько вы за него хотите? Я на велик копил, может хватит.

— И сколько скопил? — с надеждой посмотрел на меня мастер.

— Десять рублей, — решил начать я с маленьких ставок, а вдруг прокатит.

— Ха! Хотя… — мужик в задумчивости почесал подбородок. — У вас и правда нет телевизора?

— Да чтоб я сдох, — поклялся я.

— Ладно, неси деньги и забирай.

— Не-не. Я же его не утащу, он весит наверное больше меня. И бабуля тоже его не утащит.

— Мда, — мужик почесал репу, но обещанная десятка видимо пересилила. — Ладно, неси деньги, а я дотащу. Вы же на первой этаже живете в соседнем доме?

— Да. Сейчас.

И я понесся домой. Закинул в комнату изоленту, вытащил заныканную недалеко десятку и метнулся в комнату к бабуле, которая уже пришла и стрекотала на швейной машинке.

— Ба, там дядя Юра, нам сейчас телевизор принесет. Ты освободи место куда его ставить, — огорошил я её и унесся из квартиры.

— Вот. Десять рублей. Только, дядь Юр, не говорите ей про деньги. Она не знает про них. Скажите что избавляетесь от старого и ненужного. Она поверит.

— Ой. Связался я с тобой. Точно не ворованные? — с сомнение покрутил он в руках мою десятку.

— Не, бутылки сдавал, накопил и обменял.

— Ну ладно, ежели так. Ключи вот возьми, закроешь мастерскую за мной.

Дядя Юра, кое-как хромая на поврежденную ногу, доволок ящик телевизора до нашей квартиры и, сгрузив его на круглый стол, сказал опешившей бабуле:

— Вот, Алексеевна, принимай аппарат. А то он у меня стоит пылится, а вам, я смотрю, нужнее. Сейчас подключу и настрою его.

— Ты чего это, Юрка? У меня нет денег на этот телевизор, — запричитала бабка.

— Антонина Алексеевна, успокойся. Это безвозмездно, то есть даром, — повторил он мои слова. — У меня завтра комиссия, проверка, а он не учтенный. А тут Женька твой пришел за изолентой, и я сразу вспомнил что у вас телевизора нет. Мне его что, назад волочь?

Естественно, бабуля, после такого объяснения соблаговолила принять подарок. Порадовалась настроенной первой программе и даже затащила дядю Юру на кухню, где накормила и налила стопочку водочки. Уходя, мужик поманил меня пальцем.

— Пойдем Евгений, еще что-то дам, — но что именно — промолчал.

— Смотрю, бедно вы живете. Извини что не поверил, — повинился он передо мной. — Вон, на нижней полке приёмник «Фестиваль» стоит. Забирай его тоже. Я с него и дистанционный пульт снял и все электромоторы. Но как радио, он еще хорош. И не тяжелый, дотащишь.

— Спасибо большое, дядь Юр. — ухватился за радиоприёмник и опасно кренясь потащил его домой.

Кое-как, с двумя остановками добрался до квартиры, на входе в которую и был перехвачен бабулей. Приёмник был у меня отобран, но под мои яростные и гневные вопли — что это мне, был всё-таки сгружен в моей комнате.

Вот и пригодился найденный двухжильный провод, быстренько соорудил антенну — развесив провод по комнате, и включил радиоприёмник в сеть. Как им пользоваться я знал. У меня, в той жизни был такой в семидесятых. Но в полной комплекции, с пультом управления. Покрутил верньером в поисках станций.

На УКВ****, сразу поймал радио Маяк. И попробовал поискать на КВ****диапазоне. В самом конце полосы частот, где-то на 11 или 12 метрах набрел на RCI — международная канадская радиостанция. Как раз успел на начало какой-то музыкальной программы. Сидел, слушал и балдел. Это именно то, чего мне не хватало все эти дни. Разнообразной музыки. А из динамиков звучал голос Кенни Роджерса и его баллады «Lady», и я мысленно, что бы не застукали — подпевал ему…

* — «О происхождении видов» Дарвин.

** — Прости меня, Васенька, дуру грешную! Фраза из кинофильма «Шырли-Мырли»

*** — Коллекционеры денежных купюр.

**** — КВ и УКВ радиодиапазоны на радиоприёмниках.

Фотографии к главе и книге в разделе доп. материалы

Надсадно дыша я прорывался сквозь вязкую темноту подъезда. Все выше и выше, а за спиной неотвратимо топали берцы участкового. Лестница, чердак, всё, дальше некуда. Прижимая к груди пакет с драгоценными мотками красной изоленты, я затравленно заметался по крыше, испуганно шарахаясь от страшной пустоты.

Сейчас, вот сейчас, он выйдет на крышу и отберет мой груз, а казачьи кони останутся неподкованными. Ибо гвозди кончились и только моя изолента могла спасти положение. Но выхода не было, я же не могу летать.

Хотя почему не могу? Могу! Я же уже летал! Да, точно, не помню когда, но летал! Разогнался и бесстрашно сиганул вниз, раскинул руки и полетел. Всё! Теперь меня не догонят. А казачьи кони с примотанными моей изолентой подковами, понесут своих седоков в бой. И я радостно, от всей души засмеялся. И так, от своего смеха и проснулся.

За окном было уже светло, а я лежал и улыбался после чудного сна. Ну, ладно полёты, летаю — значит расту. Но остальной бред откуда? Неужто биохимия и биофизика растущего организма так влияет на мои седые мозги? Ну и хрен с ними! Зато какие яркие и фантастические сны! Вот пусть и будут заменой потерянному доступу к фильмам и сериалам.

Утренняя пробежка, водные процедуры и завтрак. В одиночестве. Бабуля свалила на рынок. Пошла меняться шампунем на что-нибудь полезное. Как выяснилось он был с краской и нам точно не подходил.

Вчера вечером я толком и не успел насладится музыкой и новостями, как впрочем и бабуля — телевизором. В начале восьмого вырубили электричество. Веерное отключение — как пояснила бабушка.

Какое забытое определение. Из глубин детства. Я, в прошлой жизни тоже был десятилетним, когда случилась авария на ЛАЭС*. Тогда, я помню, целыми микрорайонами свет отключали в Ленинграде.