Мне кажется, влюбленность меняет человека, делает его занудней и глупей. Превращает в мармелад, вроде имеет форму, а вот стержень будто растворился и на чем держишься непонятно. В голове сплошной сумбур, мысли далеки от учебы, житейских проблем, в общем того, что жизненно необходимо. Ты просто сидишь и ждешь, часами наблюдаешь в окно, провожаешь взглядом каждого в надежде что сейчас свершится, и он придет. Листаешь страницы и вместо букв видишь размытое пятно, и каждое слово напоминание о нем. Это своего рода уязвимое место, Ахиллесова пята… Я всегда подкалывала других, осуждала и твердила, что надо очнуться и не переживать по пустякам, не один он такой на свете, да и не любовь — это вовсе. Может и не любовь, но что-то же заставляет твое сердце учащенно биться? Вызывает трепет от вида красной куртки, или знакомой машины, заезжающей во двор. Тогда что? Влечение? Желание? Может и не нужен тебе этот человек, и привычка толкает тебя на абсурдные поступки. Я твердила соберитесь, выкиньте из головы, не бегайте за парнями! Встретишь еще. Встречу, да. И будет относиться как к королеве, но повторится ли этот трепет и волнение, как с тем другим?

Тяжело вздыхаю и перелистываю страницу книги. Никто не ответит на эти вопросы. Первые отношения они похожи на восторг, то что ты попробовал впервые и тебе жутко понравилось. Ты же когда впервые пробуешь сникерс, кажется, язык проглотить готов, а потом это обычная шоколадка пусть и напичканная орехами.

Я стала такой же одержимой дурой, как и все те кто страдал за парнем. Опустошенная и вечно ожидающая. Тряпка.

Спустя шесть часов, проведённых в библиотеке после занятий, я уже ничего не соображаю, да и не старалась даже. Буквы превратились в яркие пятна, а книга, в набор листов. Нейропсихология даётся мне с лёгкостью, но только не в последнее время.

Встаю из-за стола, со скрипом отодвигая стул. Поднимаю взгляд на библиотекаря, которая поджимает губы, как бы говоря: «Не шуми». Не понимаю, почему в библиотеке всегда должно быть тихо, как в склепе.

Прохожу в третий ряд и ставлю на полку книгу. Собираю своё барахло в сумку и иду к выходу. Застёгиваю на ходу куртку, и не могу найти шапку. Неужели где-то потеряла? На улице совсем стемнело, идти не очень далеко, но страшно. Достаю свои наушники и включаю моих любимых «30 Second to Mars», медленная композиция «Hurricane», проникает в каждую клеточку моего измученного мозга. Мама ругает когда я громко слушаю музыку, мало ли что может случится, но кто обращает внимание на своих родителей?

Захожу в аллею, прямо за моим домом нет ни одного горящего фонаря. Ветер здесь дует сильней, и я натягиваю капюшон, чтобы не продуло уши и не схватить менингит. Липкий страх пробирается мне под кожу, чтобы отвлечься начинаю напевать слова песни. В окнах горит свет, я заглядываю в них как в чужую жизнь. Вот ребенок крутится около отца что-то просит. Старик помогает своей жене убрать со стола, кто-то перещелкивает каналы и никто из них не знает о том, что за ними наблюдает девчонка с улицы. Останавливаюсь, когда мелодия снова повторяется, достаю телефон из кармана и выбираю мелодию. Неожиданно кто-то толкает меня в спину, и я падаю на колени. Телефон выпадает у меня из рук вместе с наушниками. Пытаюсь откинуть капюшон и посмотреть на нападающего. Меня ещё раз толкают, уже сильней и я больно ударяюсь, из носа течет горячая густая кровь. Смотрю на капли, в ушах шумит. Не могу сообразить, что мне дальше делать. Пытаюсь подняться, меня прижимают телом к земле и удерживают. Растягиваюсь на животе и не поднимаю голову. Я не хочу вставать, боюсь, что начнут избивать. Волны ужаса и паники захлёстывают меня. Сквозь свое громкое дыхание, слышу какую-то возню позади. Закрываю уши руками и лежу, уткнувшись лбом в дорожку. Орать бесполезно, ни один сосед не выглянет им проще пропустить мимо ушей, чем иметь дело с милицией.

Тяжесть исчезает, сквозь страх и панику я понимаю что свободна. Ноги не слушаются, трясёт так, что зубы стучат друг о друга. Я вскакиваю на ноги, и пытаюсь удрать. От полного бегства меня удерживают звуки глухих ударов, первое, что слышу с момента нападения. Прячусь за дерево и выглядываю после того как один из дерущихся стонет.

— Извиняйся тварь перед девчонкой, — цедит мой защитник сквозь зубы.

Останавливаюсь, как вкопанная. Оборачиваюсь, вижу Виталю, сидящего на каком-то парне.

— Ещё раз приблизишься к ней, убью, — грозит он. Я делаю медленные шаги в их направлении осмелев при виде знакомого парня. Вытираю окровавленный нос рукавом куртки и пытаюсь понять, с кем он разговаривает.

— Да я просто хотел её напугать, клянусь. Она же сама поскользнулась и упала. Слушай, отпусти руку, больно же, — болезненным голосом скулит парень.

Виталя встаёт с тела парня, хватает его за волосы, задирает голову, так чтобы он смотрел на меня.

— Илонка, извини, я, правда, не хотел. Помнишь о той тупой договоренности отомстить, так вот хотел напугать хорошенько, а ты вон как лицом приложилась. Блин, у тебя кровь идёт, прости. — Глеб освободившись поднимается, отряхивает одежду. — Я искуплю вину, — тянется ко мне, но получает удар кулаком под дых и сгибается пополам.

— Я тебя предупредил. Никогда не подходи к ней. Пошёл, — рычит Виталик.

Смотрю на Глеба, рукавом куртки вытираю нос. Делаю два шага назад, упираюсь спиной о дерево. Скольжу по стволу, оседая. Слёзы льются ручьём по щекам, закрываю глаза. Начинаю всхлипывать. Виталя садится на корточки прямо напротив меня и внимательно смотрит как я размазываю грязь и кровь по лицу. Так же молча стягивает со своей головы шапку, и надевает на мою. Перчаткой вытирает мое лицо, поправляет волосы и приподнимает за подбородок рассматривая меня.

— До свадьбы заживет. — он встает и подает мне руку утягивая за собой. — Не нравятся тебе курящие и пьющие, — хмыкает он. — и где же твой принц? Чего не спасает? Атлет хренов.

Мы доходим до подъезда, он нажимает кнопки домофона и грубо толкает меня в спину, закрывая за мной двери. Я нажимаю на открытие и толкаю ее, но Виталя подпер ее с той стороны и у меня ничего не получается.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Дуй домой артистка, хватит тебе на сегодня приключений уже. — я снова толкаю дверь, — Дура ты бестолковая, Илонка. Выйдешь на улицу мотоциклом перееду, и закопаю где-нибудь за домом. Проблем чтобы меньше было. — резко отодвигается и я вылетаю врезаясь в него. — Я что сказал?

— Да спасибо сказать тебе придурку! — ору на него и захожу назад в подъезд, тяну на себя дверь но теперь он не собирается меня отпускать.

— Говори, — держит свою руку над моей головой и наклоняется ниже.

— Спасибо. — отвечаю ему, но он наклоняется еще ниже.

— Я тугоухий, это бесполезно. — ухмыляется, — хочешь поблагодарить- целуй.

Дергает меня за куртку прижимает к двери, выбивая из меня дух. Мы смотрим друг другу в глаза, и стоит мне расслабиться он сильнее сдавливает куртку на моей шее.

— Отпусти. — хриплю я уже приподнятая над землей на несколько сантиметров, — удушишь же.

Виталя прижимается губами к моей щеке и прикусывает ее, мне кажется я сейчас упаду в обморок от страха.

— Следующий раз понимай с первого слова. Домой, значит домой. — парень резко отпускает меня и я бегу по лестницам хватаясь за перила под его смех. — Так то лучше, Илона.

Добираюсь до третьего этажа и останавливаюсь напротив окна, вижу как Виталя садиться на мотоцикл, оглядывается на парня идущего с охапкой цветов. Знакомая яркая куртка, прищуриваюсь чтобы убедиться что это тот о ком я думаю. Снова смотрю на Виталю, он задрал голову и следит за мной. Он видит меня! Прижимаюсь к стене, и выглядываю только когда в моей квартире звучит домофон. Перепрыгиваю несколько лестниц, открываю ключом дверь и нажимаю на кнопку не спрашивая кто это. Успеваю скинуть куртку, и переодеть мамину, выхожу на встречу Владу и кидаюсь в его объятия.