– Ну и это тоже, – улыбнулся Лайон. – А ты помнишь самый первый день, когда я только появился в Мелбери-Холле?

– Ты упал в карете, где оставил тебя Гиббз, и застрял между сиденьями.

– И ты пыталась поднять меня и усадить обратно.

Пальцы Лайона справились с одной пуговкой и принялись за другую.

– В тот день я впервые испытала на себе твой свирепый нрав.

– Если бы Гиббз вовремя не появился, ты узнала бы обо мне кое-что еще.

– И что же?

В голубых глазах Лайона мелькнули озорные искры. Он взял руку жены и провел по своим бедрам, показывая, насколько его переполняет желание.

– В тот день, сражаясь со мной в тесной карете, прижимаясь ко мне своим восхитительным телом с его соблазнительными изгибами и выпуклостями, ты заставила меня почувствовать, что, возможно, во мне еще осталось кое-что от мужчины.

Словно желая убедиться в этом, Миллисент задержала руку на бедрах мужа, лаская его сквозь ткань одежды. Эйтон расстегнул ворот ее платья, открывая отделанную кружевом нижнюю сорочку.

– Я всегда считала себя скучной и незаметной. Бурные страсти обходили меня стороной, – призналась Миллисент. – И теперь мне приходится бороться с новой женщиной, поселившейся во мне, жаждущей вырваться на свободу.

– Не надо подавлять свои желания. – Покрывая поцелуями лицо Миллисент, Лайон нежно коснулся ее груди в вырезе платья. – Не нужно бороться со страстью, которая живет в тебе.

– Ты заставляешь меня думать о самых скверных и греховных вещах.

Лайон радостно улыбнулся.

– Тебе, случайно, не приходила в голову мысль запереть дверь и снять с себя одежду?

Миллисент испуганно посмотрела на мужа.

– Снять одежду?

– Всю, до последней нитки. Я хочу увидеть твое красивое стройное тело, хочу попробовать тебя на вкус, потрогать каждое укромное местечко, прежде чем ты примешь меня в себя.

– Ты хочешь, чтобы мы занялись любовью здесь, в этой комнате? – изумленно прошептала Миллисент.

– Это, по-твоему, греховно? – улыбаясь, спросил Лайон.

Фантазии Миллисент не простирались дальше того, чтобы гладить Лайона сквозь одежду, но когда губы Эйтона завладели ее губами, у нее перехватило дыхание. Поцелуй, требовательный, властный и необыкновенно чувственный, заставил Миллисент задрожать от желания. Когда Лайон неохотно отпустил ее, она покорно поднялась и заперла дверь. Повернувшись к мужу, она внезапно почувствовала, как ее с новой силой охватывает страх. День был в самом разгаре. В любую минуту кто-нибудь мог постучать в дверь или заглянуть в окно. И, самое главное, гораздо безопаснее заниматься любовью в мягкой полутьме спальни, где недостатки ее внешности не так бросались в глаза. Миллисент нерешительно замерла и прислонилась к двери.

– Будь моими руками, хорошо? – Не в силах противиться волшебному сиянию его голубых глаз, она согласно кивнула. – Расстегни оставшиеся пуговицы на своем платье. Сделай это для меня.

Леди Эйтон смущенно опустила глаза. Дрожащими руками она принялась расстегивать пуговки на корсаже, ощущая на себе восхищенный взгляд Лайона. Вот поддалась последняя пуговица, и платье оказалось расстегнуто до талии.

– А теперь распахни его.

Миллисент нерешительно подчинилась, смущенно открывая груди. Ее кожа пылала, тело сотрясала дрожь, хотя Лайон еще даже не прикасался к ней.

– Сними с себя платье и нижние юбки, переступи через них.

Миллисент медленно сделала то, о чем просил ее Лайон.

– Не думаю, что нам стоит заходить дальше. Я так неловко себя чувствую, что вряд ли смогу…

– Иди сюда, любовь моя. – Хриплый шепот Лайона заставил затрепетать сердце Миллисент. Она перешагнула через платье и медленно направилась к креслу мужа. – Ты такая красивая. – Эйтон наклонился вперед, обнял жену за талию, притянул к себе и поцеловал в губы. Его пальцы нежно скользнули по ее животу, ладонь легла на грудь. – У тебя изумительные волосы. Распусти их. – Миллисент подняла руки и неспешно вынула шпильки из волос. От прикосновений Лайона ее кожа пылала огнем. Когда ее волосы упали тяжелой волной на плечи, Эйтон с наслаждением погрузил пальцы в их шелковистую массу. – Я мечтал об этой минуте с самого утра, – прошептал он.

Лайон стянул рубашку с плеча жены, приоткрыв одну грудь. У Миллисент перехватило дыхание, но внезапно в коридоре раздались голоса слуг, вырвав молодую женщину из блаженной истомы. Леди Эйтон бросила опасливый взгляд на дверь.

– Может, нам лучше подождать, пока…

– Нет, мы не станем ждать. – Лайон обнажил второе плечо Миллисент и усадил ее к себе на колени.

– Но миссис Пейдж наверняка уже ищет меня, да и Гиббз может прийти. Что будет, если они подойдут к двери?

Лайон прижался губами к плечу Миллисент, наслаждаясь нежным запахом ее кожи.

– Я скажу им, что занимаюсь любовью со своей женой и что все они могут убираться к дьяволу.

– Вот теперь я чувствую себя законченной грешницей, – прошептала Миллисент. Расстегнув несколько пуговиц на рубашке Лайона, она коснулась рельефных мышц его мощной груди. – Думаю, все уже знают, чем мы с тобой занимались прошлой ночью.

– И очень может быть, что все уже знают, чем мы занимаемся здесь сегодня днем. Советую тебе перестать беспокоиться о том, что о нас подумают, потому что существует великое множество вещей, которые мы еще не пробовали. Я хочу заняться этим с тобой в саду, в карете, во всех комнатах этого дома. – Лайон провел пальцами по кружевному краю сорочки, касаясь нежных округлостей груди. – А теперь позволь мне увидеть тебя.

Охваченная желанием, Миллисент забыла о своих недавних страхах, и Лайон приник губами к ее приоткрытым от нетерпения губам. Его язык скользнул в сладкую горячую глубину ее рта, вызывая дрожь предвкушения. Мягко прервав поцелуй, Лайон потянул вниз сорочку жены, и тонкая ткань скользнула к ногам Миллисент.

– Ты восхитительна! – Лайон любовался ее телом с таким неподдельным восторгом, что на глазах у Миллисент выступили слезы. Благодаря Эйтону она чувствовала себя прекрасной и желанной. Его рука скользнула вниз и коснулась ее лона, даря такое острое наслаждение, что у Миллисент захватило дыхание. Прежде чем нарастающая волна блаженства завладела Миллисент, она успела выкрикнуть имя Лайона и почувствовать на губах вкус его поцелуя. – А теперь люби меня, – прошептал он ей на ухо.

И Миллисент, чье тело все еще трепетало от пережитого наслаждения, расстегнула бриджи Лайона и села к нему на колени. Прижимаясь к нему всем телом, она ощутила в себе его горячую плоть. Этот ошеломляющий полет им суждено было пережить вместе. Она поняла, что по-настоящему любит этого мужчину.

Карета свернула на Флит-Бридж и остановилась. От канала поднимался невыносимый смрад. Пахло гнилью, нечистотами и еще чем-то, о чем Гарри не хотелось даже думать. Да, Лондон не Ямайка. Секретарь вгляделся в темноту, пытаясь различить лицо своего нанимателя. Он сидел напротив и сжимал в руке пистолет. «Мистер Хайд все тот же, – подумал Гарри. – Храни Бог того глупца, который рискнул перебежать ему дорогу».

– Ты меня понял? – раздраженно спросил Хайд. С каждой минутой плантатор все больше хмурился. – Это ты во всем виноват. Если бы ты не завалил дело с аукционом, нас бы здесь сейчас не было.

– Да, сэр. Я постараюсь сегодня все исправить. Вот увидите.

– Надеюсь, но если ты и здесь оплошаешь, чертов ублюдок, будешь валяться в этой вонючей канаве, пока собаки не станут глодать твои кости. Ты меня слышишь?

– Да, мистер Хайд. – При мысли о канале и отвратительных отбросах, плавающих в тухлой стоячей воде, Гарри затошнило. – Я не подведу вас, сэр, – поспешно заверил он плантатора.

– Помни, что я тебе сказал. А теперь иди вверх по этому переулку, пока не заметишь вывеску, где намалевана баранья голова. Сверни за угол и увидишь таверну. Ее держит один малый по прозвищу Турок. Там ты и найдешь людей, которые нам нужны.

– Да, сэр. С полдюжины парней.