– Дай-ка подумать... О! Знаю, кому позвонить. Но это можно сделать только вечером. У меня есть один знакомый мужик с Петровки. А пока расскажи мне все, что случилось.

Саша принялась рассказывать. По ходу дела они вдвоем заполняли пепельницу окурками. Саша взяла свой коричневый портфель и полезла за новой пачкой сигарет.

– Все это выглядит довольно зловеще, – заметил Дима.

Саша покопалась в портфеле и наткнулась на незнакомый ей серый замшевый мешочек. Довольно большой. И в нем лежало что-то тяжелое. Еланский продолжал распинаться, плавно перейдя с преступлений на Сашин склочный характер. Не вынимая мешочка из портфеля, Саша тем временем развязала тесемки и, мельком посмотрев внутрь, запустила туда руку.

Внутри лежал пистолет. Настоящий пистолет с хромированным стволом. Тяжелый и страшный, он глянул на Сашу черным дулом, заставив ее отпрянуть. Быстро закрыв портфель, но продолжая держать его на коленях, Саша неожиданно высоким голосом спросила:

– Послушай, а профессиональные киллеры разве не оставляют оружие на месте преступления?

– Когда как, – пожал плечами Дима. – А что? Ты надеешься, что за тобой охотится любитель?

– Нет, но... А что, если пистолет кому-нибудь подбросят?

– Не понял.

– Ну... Если вдруг я приду домой, а под подушкой у меня – пистолет, из которого убили всех этих женщин...

– Шурочка, не шути так. Тебя сразу загребут. И будешь сидеть в предвариловке, пока на тебя не навешают нужных улик.

– А потом?

– А что потом? Потом, как водится: суд, Сибирь.

– А если на пистолете нет моих отпечатков? Да у меня и мотивов нет...

– Слушай, что за детсад? Разве ты не знаешь, как это опасно – иметь на руках главную улику, когда у милиции нет кандидатуры на роль убийцы? И вообще – мне твои вопросы категорически не нравятся. Ты что, нашла оружие?

В голосе Еланского прозвучало опасение, и Саша мигом смекнула: если показать ему пистолет, он или убежит, или хлопнется в обморок. По крайней мере, реакция у него будет неадекватной. Еланский всегда был трусоват и болезненно законопослушен.

– Я просто так спросила. Гипотетически, – махнула рукой Саша. – Так мне вечером ждать твоего звонка?

– Да, я постараюсь связать тебя с нужным человеком.

– Ладно.

– Что ж, тогда я поеду. Только... Шурочка, постарайся не высовываться.

– Ты мог бы для разнообразия предложить мне убежище. Одной, знаешь, как страшно!

Дима озадаченно посмотрел на нее:

– А как я объясню это моей невесте?

– Ах, невесте! Да, если я попрошусь переночевать, она не поймет.

Саша быстро выставила Еланского и, оставшись одна, мгновенно схватилась за портфель. Пистолет по-прежнему был там. Саша смотрела на серый замшевый мешочек с витиеватой надписью «Андре Баланэ» и не могла ни на что решиться. Неприятное ощущение в желудке, которое поднялось при первом взгляде на оружие, нарастало.

Саша никогда не считала себя слабой. Но сейчас почувствовала абсолютную беспомощность. Мысли проносились в голове с ураганной скоростью. Вернее, это были даже не мысли, а их куцые обрывки, они не складывались ни во что стоящее, и только паническое «Что теперь будет?» порхало над всей этой мешаниной хорошим цельным вопросом. Именно в эту минуту за спиной раздался голос Анны:

– Что это с тобой? – Она подошла к столу и водрузила на него два увесистых пакета с провизией. Саша молчала и не поднимала глаз.

– Он что, тебя поцеловал?

Саша отрицательно покачала головой.

– Вы подрались и ты подбила ему глаз? Поэтому сегодня вечером он не выйдет в эфир?

Саша пошевелила губами, пытаясь выговорить хоть что-нибудь, но в груди застрял кол, и из горла ничего не шло. Она нутром чуяла, что пистолет тот самый. Она ничего не понимала в оружии и даже в тире стреляла только один раз в жизни. Но сейчас интуиция подсказывала ей, что все очень плохо.

– Ты что, подавилась? – испуганно спросила Анна, наклоняясь и заглядывая подруге в лицо.

Саша заставила себя глубоко вздохнуть и оторвать взгляд от портфеля. Потом издала странный каркающий звук.

– Господи, да что с тобой? – Анна по-настоящему испугалась. – Говори сейчас же!

– Я открыла портфель, – свистящим голосом сказала Саша, – а там пистолет.

– Сашка, ты что, какой пистолет?

Кажется, Анна поняла все сразу, ее тон, взгляд, пальцы, вцепившиеся в стол, – все говорило о том, что ей удалось просечь ситуацию мгновенно.

– Посмотри сама.

Саша негнущимися пальцами расстегнула замочек на портфеле, откинула крышку и взяла в руки замшевый мешочек.

– Он там, – сказала она, выкладывая мешочек на стол. – Как ты думаешь, если я сдам его милиции, меня не заподозрят?

Анна не осмелилась заглянуть внутрь. Она лишь осторожно потрогала мешочек указательным пальцем.

– А ты действительно путалась с Анисимовым? И Ада застукала тебя с ним?

– В ночном клубе, – пробормотала Саша. – Но мы не успели стать любовниками, если тебя интересует вся подноготная.

– Тебе могут не поверить. Скажут, что у тебя был мотив. И еще – ты не забыла? Ты ведь следила за Викой.

– Но я никому не говорила!

– А вдруг тебя видели? Вдруг у милиции появится какой-нибудь свидетель?

– Что же мне делать?

– Давай я скажу, что пистолет подбросили мне.

– Да ты что! Я никогда не соглашусь. Если у тебя возникнут неприятности, я тут же расколюсь. Не представляю, что тогда будет. Еланский уверен, что тот, у кого найдут оружие, сразу отправится в Бутырку.

– Это он тебя тут так подбадривал?

– Я ему ничего не сказала про пистолет.

– И слава богу.

– Слушай, Анюта, мне кажется, лучше поскорее избавиться от него.

– Как? Господи, это безнадега... Куда ты его денешь – выбросишь в реку? А вдруг милиция уже следит за тобой? Оружие выловят, но ты уже никогда не отмажешься. То же самое будет, если ты попытаешься припрятать его в любом другом месте.

– Но какой же выход?

– Ты можешь просто носить его с собой.

– С ума сошла? Меня тошнит от страха, как только я о нем подумаю. А все время иметь его при себе... – Она обреченно махнула рукой.

– Может быть, посоветоваться с Денисом? – вслух подумала Анна.

– Ни в коем случае! Ты сама сказала, он темная лошадка. То, что он преподает карате каким-то засекреченным личностям, еще не характеризует его как человека порядочного. И потом. Многое ли вас связывает?

– Почти ничего, – потупилась Анна. – Блицроман.

– Карабасовская отрыжка, – Саша села на стул и сжала голову ладонями. – Думай, голова, думай. Так ты считаешь, за нашим салоном следят? Милиция уже сидит у меня на хвосте?

– Я понятия не имею. Но, полагаю, что в связи с заинтересованностью Кускова этого исключить никак нельзя. Кроме того, все три убитые женщины побывали в «Триаде». Ты же помнишь, как этот следователь до нас докапывался? И они наверняка уже знают, что ты знакома с Анисимовым и даже встречалась с ним...

На несколько минут обе замолчали, потом Саша внезапно воскликнула:

– Послушай, у меня идея! Ведь выход из нашего салона находится в обычном подъезде.

– Ну и что? Собираешься уходить чердаками, как Валентино от поклонниц?

– Да нет же, нет. Не стану я лазить по чердакам! Мы ведь в конце концов имидж-салон.

– Ну?

– Вот и создай мне какой-нибудь другой имидж. Такой, чтобы меня не узнали менты. Я выйду из подъезда так, будто я в нем живу. Сечешь? Оторвусь от наблюдения, избавлюсь от пистолета, вернусь и снова переоденусь. Тот, кто следит за салоном, даже не узнает, что я выходила.

– А что, это мысль, – пробормотала Анна и, склонив голову к плечу, критически взглянула на подругу. – Так кого из тебя сделать? Бодрую старушку?

Саша вышла из подъезда и, стараясь не озираться по сторонам, неторопливо спустилась по ступенькам, помахивая портфелем. Анна одела ее в унылую серую юбку до полу и бесформенную трикотажную хламиду, нахлобучила на голову седоватый парк, скрутив его старушечьим узлом, лицо замазала темной крем-пудрой, положила под глазами серые тени. Даже очки нашла. Очки были настоящие, но не слишком сильные, в них вполне можно было ориентироваться в пространстве. Так что вместо жизнерадостной Саши Еланской на улицу вышла основательно побитая жизнью женщина в летах.