– Ма-а-ама!

И словно расклинило – она побежала к подъезду, не обращая внимания на хлещущие по лицу ветки. Сумка прыгала на боку, а сзади слышались неумолимые, настигающие мягкие прыжки, цокот когтей и зловонное ледяное дыхание. Сейчас. Сейчас… Только не дать ей забежать спереди, а то в глотку… на спину не дать запрыгнуть, падать придется вперед…

Послышался злобный кошачий вопль, которому ответили еще несколько таких же свирепых голосов, и навстречу Кэт вылетел сначала рыжий бандит Джедай, который, увидев тварь, затормозил всеми четырьмя лапами. А потом – а, пропадай моя голова, всё на хрен! – утробно взвыв что-то типа «мля-а-а-а!», бросился вперед. Кэт обернулась, едва сумела остановиться – ведь погибнет, дурак! – но мимо промчались еще штук пять кошачьих силуэтов, впереди которых огромными скачками летел светлый сиамский кот, и его голубые днем глаза полыхали в темноте рубиновым светом.

Крысища задумалась и малость сбавила ход. Кэт заозиралась по сторонам, увидела на земле обломанный недавним ветром сук и схватила его, грозно занеся над головой. Сиамец с ходу налетел на крысу, которая вдруг заметно уменьшилась в размерах – или кот вырос? По земле покатился рычащий и визжащий черно-белый клубок. «Инь – ян», – тупо отметила Кэт. Остальной сбежавшийся прайд яростно подпрыгивал вокруг, воя и исходя желанием броситься в бой, но что-то не давало. Даже огромные мохнатые сыновья и внуки Марфы Ивановны только низко и страшно рычали, но в драку не лезли. Может, просто это был не их поединок?

Клубок укатился, кошки разделились – одни последовали за дерущимися, другие остались вокруг Кэт. Та села на убогую скамеечку у асфальтовой дорожки прямо возле мусорки, ноги не держали.

Переваливаясь, из-за мусорки появилась Марфа Ивановна. За ней неторопливо вышагивал Принц с окровавленным плечом. Он был уже совсем нормального кошачьего роста, только глаза все еще светились. Затем появился Джедай с драным ухом и довольной мордой.

– Ох, – только и сказала Кэт, сгребая сиамца в охапку. Тот от неожиданности даже не запротестовал, и Кэт так и несла его на руках до квартиры. Следом важно выступала Марфа Ивановна, неся свой гордо распушенный хвост, как победный стяг, а замыкал шествие, словно прикрывал тылы, Джедай. На руки он не дался.

Кошачий принц не протестовал, когда Кэт усадила его на кухонный стол и принялась обрабатывать рану на плече. Марфа Ивановна пока сосредоточенно зализывала ухо Джедаю, а тот благосклонно урчал.

– Ты у нас смелый, храбрый… отважный воин, – приговаривала Кэт. – Вот от таких чудищ твои предки и охраняли храмы… И ты бы мог…

Она осеклась на полуслове и замерла с пузырьком йода в руке. Храмы. Коты. Крыса. Злобная ракшасиха Рактакша с крысиной головой. И кот, охраняющий зачарованный сокрытый храм. Кот и крыса. Сиамский кот и крыса из тайских легенд…

– О, родич царей, – почти пропела Кэт, – славную ты одержал победу! Ты ведь храмовый кот, верно? Да будет твое имя отныне Нилакарна! Хочешь, я расскажу тебе одну легенду?

Дом давно затих, Просто-Машка спала в гнезде у батареи, свернувшись вокруг двух черно-белых котят, Марфа Ивановна улеглась рядом, отгораживая непутевую внучку от возможного сквозняка, и иногда вздыхала во сне.

Нилакарна сидел под лампой и внимал.

– …Представляешь, если бы легенда была правдой, то на престол Сиама мог бы претендовать кот. Так получается. Ха-ха. Но наверняка нашлась какая-нибудь чистая и непорочная прекрасная дева, которая полюбила его в виде зверином и так сняла с него чары. Так обычно бывает в сказках… А ты, значит, остаешься у меня. Это хорошо, а то все мои кошки приходят, когда хотят, и гуляют сами по себе, а чтобы рядом всегда – такого друга у меня нет… Надо бы тогда мне вымыть тебя, дружок, когда рана заживет. Ушки почистить и вообще в порядок тебя привести, вот тогда будешь настоящий принц сиамский…

«Нет!!!»

Кэт настолько опешила, что даже не удивилась.

– По… чему?..

«Мне будет неловко. Ты девушка, а я мужчина».

Кровь вдруг собралась в одну точку, где-то возле сердца, а потом резко ударила в руки и ноги. Кэт проняло жаром, и она упала на стул, ощущая, как полыхают щеки и уши. Дышать стало тяжело, перед глазами поплыли круги, уши заложило.

– Значит, это правда?

«Да».

– Но… как же ты жил прежде? Ведь у тебя наверняка были хозяева, а уж они не могли тебя не мыть. – Кэт несла какую-то чушь, но надо было хоть что-то говорить.

«Они не знали, что я не кот. И потому мне не было стыдно. Им, кстати, тоже… А ты знаешь, что я не кот».

Господи, а она-то в халатике ходила… Кэт покраснела от стыда. Теперь придется считаться с наличием в доме мужчины. Придется переодеваться с оглядкой и вообще поддерживать в доме порядок. А о том, чтобы вольно походить в одной ночной рубашке, даже и помыслить теперь невозможно.

Что за чушь в голову лезет… Он же настоящий! И это главное! Он настоящий! А она про какие-то халатики…

«Теперь я должен уйти».

– Почему?!

«Рактакша придет за мной. Она поклялась убивать всех, кто мне хоть немного дорог. А я тебе благодарен, госпожа Ты приютила меня. Но и ты мне не поможешь – я так и не узнал, как мне снова стать человеком».

– Но разве Индра не сказал тебе?

«Он лишь сказал, что спасение придет. Но я устал ждать. Устал смотреть, как Рактакша убивает».

– Расскажи, – пришла в себя Кэт.

«Что рассказывать? Я сражался».

– С крысами?

«Рактакша преследует меня. Всегда. Везде. Теперь она придет и к тебе».

– Я не боюсь, – обиделась Кэт. – Ты пил мою воду, ел у меня дома – ты под моей защитой. Кроме того, отец мой – Кот Баюн Заморский, так что ты мне родич.

«Я должен сражаться. – Кот неподвижно сидел на краю обшарпанного дубового стола, старинного, тяжелого, и тревожно смотрел на Кэт ледяными голубыми глазами. – Я должен убить Рактакшу. И возродить Амаравати».

– Тогда я помогу тебе. Все же мне легче искать в библиотеках, рыться в архивах. Может, и найдем что-то? Я помогу тебе, не уходи, Нилакарна!

«Госпожа, – послышался в голове почти умоляющий голос принца. – Рактакша придет за тобой! А у меня нет войска, а у нее – полчища крыс!»

– У меня есть! Я царевна, я сама кошачьего рода. Я Катерина Премудрая, и я найду способ вернуть тебе человеческий облик!

Ах, легче это сказать, чем исполнить! Но если не исполнить, то и жить незачем…

На следующий день после ежевечерней кормежки прайда Кэт сообщила кошкам великое известие и попросила передать все это и по другим прайдам. Марфа Ивановна, против обыкновения, рассиживаться не стала, а погнала своих на улицу – видать, вести разносить. И Кэт с Нилакарной остались одни, если не считать занятой котятами Простомарии. В доме воцарилась неловкая тишина. Наконец Кэт заговорила:

– Скажи, принц, а вот тот портрет со свитка, который был в журнале… Он похож?

«Похож. Это Кертараджаса нарисовал меня».

– Керта… как? Он кто?

«Он был мой молочный брат и друг. Когда со мной случилась беда, он единственный последовал за мной. Он служил в храме Индры, пока не умер. Он был стар, а Рактакша пришла к нему во всей мерзости своей. И у него сердце не выдержало… Да пребудет он близ престола Индры, отца моего!»

– Расскажи, как ты жил? – попросила Кэт.

«Первые годы я всех ненавидел. Моя ненависть превратилась в огромную змею и убила мою бывшую жену. Потом она разорила гробницу моего земного отца-раджи, и я убил свою ненависть».

– Да, я видела рисунок, где кот загрызает змею… это ты был?

«Это был я. Я видел, как отец мой Индра покинул храм, и он запустел. Я видел, как захирело мое царство, как государи Сиама наложили на него свою тяжелую руку. Я видел, как пришли белые и как мой народ шел на пушки с обнаженными кинжалами. Я жил в столице и пользовался почетом, я бродил по джунглям, я сражался с крысами, которых посылала злобная Рактакша. Она поклялась уничтожить меня и всех, кого я люблю. Потому я никого не люблю».