Николая перекосило.

– Нет. Я сам его убью. Ступай же, я дозволяю тебе искать твоего врага в моем городе.

Ракшаска расхохоталась:

– Он дозволяет! Ха! Ты мне просто понравился. Ты достоин меня!

И с этим словами тварь, волоча за собой шипастый хвост, вышла, клацая когтями по паркету. Николай злобно осклабился ей вслед.

– Хамка, – прохрипел он. – Чурка… понаехали… – Потом он вдруг снова ухмыльнулся. – Всего лишь баба. Уже третья баба! Женушка, Эвтаназия и крысиха! – Он расхохотался. – Потому что я – Эйдолон! Я бог! И это мой город! И тут будет моя Башня…

Кой черт понес проклятого мотоциклиста сворачивать в этот переулок? Кой черт заставил его вильнуть в сторону тротуара и впилиться боком в столб, задев женщину – грузную тетку лет пятидесяти с полной сумкой продуктов в руках? А главное – выбрал время и место лихачить, потому как у выезда на Лескова загорали с теплыми жестянками колы три изнывающих от жары дэпээсника…

Андрей едва успел выдернуть тетку из-под байка. Тетка с размаху села на асфальт, с удивлением глядя на разорванный до бедра подол синего в мелкий цветочек платья, всхлипнула и зарыдала, не выпуская из руки сумку. Мотоцикл упал набок и проехался по тротуару, затормозив о стенку дома. Дэпээсники мгновенно очнулись.

– Ах ты, козлина! – заорал Андрей, примериваясь от души врезать обалдевшему ездецу по сусалам.

– Минуточку, гражданин!

«Эта наша добыча!» – мысленно передразнил Андрей, неохотно опуская кулак.

Крепкий усатый сержант одной рукой утер со лба пот, другой вздернул виновника наезда на ноги.

– Целый? Целый, вижу. Докатался, зараза? Теперь покатим в отделение, козел! Взяли моду, гады!

Второй милиционер, тощий белобрысый парень, тем временем возился с теткой, которая отделалась синячищем на бедре и ободранными ладонями, не считая материального ущерба в виде разодранного платья.

– Слышь, сержант, я машину подгоню. Этого вот отвезем, заодно и потерпевшую со свидетелем. Протокол надо составлять… У-у, рокеры поганые…

Поганый рокер даже не сопротивлялся. Он был какой-то вихлявый, словно тряпичная кукла. Тупо хлопал глазами и пялился на милиционеров, Андрея и тетку.

Не то тыковкой приложился крепко, не то перепугался вусмерть – конечно, чуть человека не сбил.

Так окончилась прогулка в Лианозовский парк, оставив порванные на коленях джинсы, ушибленный бок, испорченное настроение и перспективу вызова в районную прокуратуру и суд в качестве свидетеля.

Андрей в тот вечер не работал – просто лег и уснул.

Его разбудило жужжание. Спросонья показалось, что это бьется в стекло поздний шмель или крупная муха, но звук был не только басовитый, но и какой-то звенящий. Потом он стих.

Андрей встал, разлепил сонные глаза, внимательно оглядел комнату и обнаружил виновника шума. Это оказался маленький, размером с мизинец, дракончик с чешуей цвета старого серебра и с перепончатыми крылышками, который возился на столе. Андрей сел. Мозги отказывались анализировать. Мозги могли только воспринимать.

Пока Андрей пялился на гостя и гадал, сошел ли он с ума или еще не совсем, маленький бандит мало-помалу, пятясь и изгибаясь от натуги, стащил с тарелки блюдечко, добрался до подтаявшей полуплитки черного шоколада и отколупнул край фольги. Тут Андрей очнулся и решительно накрыл поганца рукой. Но тот пыхнул огоньком, как спичка, и Андрей охнул и отдернул руку. Вместо того чтобы улететь, дракончик упрямо полез к шоколадке, но тут был накрыт стаканом и арестован. Дракончик побился-побился о стекло, пыхнул разочек огоньком – из пасти вылетел остренький язычок пламени – и осознал, что попался. Он и на задние лапы вставал, трепеща крылышками и прижимаясь брюшком к стеклу, и хвостом с копьевидным наконечником бил, и изгибался, но Андрей стакан не убрал. Наоборот, придавил сверху стопкой книг. И пошел умываться. В комнату он вернулся, только когда умылся, побрился и позавтракал. Собрался с духом и решил убедиться, что никакого дракончика нет. Дракончика действительно не было. Под стаканом лежало незамкнутое серебряное колечко в форме дракона с серебряными же перепончатыми крылышками. Откуда взялось? Андрей уже готов был взять находку, но тут изобретательному серебристому поганцу изменила выдержка, и он открыл один глаз. Глаз блеснул алмазной пылинкой. Андрей радостно рассмеялся – нет, не сошел с ума. Просто дракончик настоящий.

– Ну посиди, посиди, ворюга, – ласково сказал он пленнику. – Подумай на досуге о восьмой заповеди. Не укради, понял?

Дракончик выразил свое отношение к нравоучениям тем, что развернулся, задрав все четыре лапки кверху, и помахал гибким хвостом.

– Ну давай-давай, – хмыкнул Андрей. – Выражай протест, вскормленный в неволе орел молодой.

Впрочем, он отломил от плитки дольку и просунул под стакан в качестве утешения арестанту.

И тут в дверь позвонили… Значит, визиты продолжаются. Андрей, заранее готовясь к нехорошему, пошел к двери. Посмотрел в глазок. На пороге стояла худощавая девица в очках-хамелеонах.

– Здравствуйте, – сказала девушка, глядя в глазок. – Я к вам по делу.

– И по какому же? – занудно вопросил Андрей. Мало ли что? Может, за ней парочка «терминаторов?» Надо же дать им понять, что отсюда пойдут они прямо сразу и лесом.

– Да вы не бойтесь меня, – засмеялась она. – Тут только я и кот.

Андрей устыдился, разозлился и открыл дверь.

Девица была модно одета – вышитая белая безрукавка, черные льняные брючки и светленькие мокасины, на руках змеиные серебряные браслеты, на шее колье с малахитовой подвеской. Через плечо перекинута замшевая сумка с бахромой, а у ног действительно восседает крупный красивый кот.

Первым в квартиру вошел кот. Андрей залюбовался – как художник. Это был на редкость приятный образец. Он был изящен, как и подобает сиамцу (точнее, тому, что в народе называют сиамцем, а на выставках – тайцем), но раза в полтора крупнее стандартного кота этой породы. Шерсть была не белой, а цвета шоколада с молоком. С угольно-черной мордочки на мир взирали пронзительно-синие глаза. Серебряные усы были гордо растопырены в стороны.

Девушка вошла следом. Что-то было в ней… такое. Не то знакомое, не то узнаваемое… Андрей помотал головой и повел ее в комнату. Затем двинулся на кухню ставить чай.

Когда Андрей вернулся, она сидела на корточках у стола, кот, опираясь передними лапами на столешницу, тянулся вверх. И кот, и его хозяйка сосредоточенно разглядывали утреннего пленника. Пленник стыдливо прикрывался крылышком и поджимал хвост.

Андрей поневоле развеселился, но тут посмотрел на руки девушки и ахнул от удивления. На правой руке она носила серебряный браслет в виде многократно свернувшейся змеи с изумрудными глазками, левую обвивал серебряный дракон, изогнувшийся между пятью овальными хризопразами. На шее же у нее был тонкий обруч, на котором висел крупный овальный медальон – бронзовая ящерка на малахитовой пластинке. И дело было в том, что девушка и ее кот внимательно разглядывали дракончика, а звери с ее браслетов и медальона вытянули головы и тоже уставились на пленника – со злорадным любопытством. Браслетная змея высовывала раздвоенный язычок, больше похожий на стальное жало. Браслетный дракон, который в развернутом виде оказался длиной в полторы ладони и без крыльев, почти сполз с хозяйской руки, на которой осталась только основа браслета – волнистый двойной ободок с камешками. Ящерка с медальона поглядывала вниз хитрющими огненными глазками, вцепившись лапками в мягкую ткань хозяйской блузки.

– Попался? – спросила девица у крылатого дракончика под стаканом. Тот совсем скукожился, завился кольцами, закрываясь растопыренными крылышками. Потом она посмотрела на Андрея. – Извините. Это мой зверек. Собственно, я за ним.

Андрей не сразу сообразил, что она вообще к нему обращается, а она уже подмигнула своей металлической живности, и та мигом приняла респектабельный вид. Вот только глазки поблескивали.