Клара подняла голову.

– Агата? Агата Апплек…

– Рейнз, дорогая Клара. Леди Рейнз, если быть точной, но ты называй меня Агги.

Саймон обеспокоенно посмотрел на жену:

– Возвращайся в постель. Ты ищешь своей смерти.

– Ох, не поднимай шума, Саймон. Тебе это не идет.

Агата начала спускаться по лестнице, и Кларе вспомнилась эта старая история.

– Ах! – Она повернулась к Саймону. – Вы тот самый Рыцарь-трубочист! – Затем, осознав, что сказала лишнее, моргнула. – О Боже, какой невоспитанной, должно быть, я вам кажусь!

Улыбка озарила лицо сэра Рейнза, и он отвесил ей поклон.

– Ничего подобного. Мы рады принять вас в нашем доме, миссис Симпсон.

Клара присела в реверансе, затем повернулась к Далтону:

– Я в полном изнеможении. Все мои чувства спят.

Далтон покачал головой:

– В данный момент вам придется обойтись без них.

К ней подошла Агата, взяла ее за локоть.

– Ты выглядишь совершенно измученной, Клара. Сейчас распоряжусь, чтобы тебе приготовили ванну, а потом мы уложимтебя в постель, и ты сможешь спать до полудня.

– Ах, как это замечательно! – Клара с трудом подавила зевок и повернулась к Далтону: – Спокойной ночи, Далтон. Увидимся утром.

Она встала на цыпочки, поцеловала его в щеку и последовала за Агатой.

Когда они поднялись наверх, она заметила, что Агата удивленно смотрит на нее.

– Почему вы…

О нет! Об этом не могло быть и речи. Клара шла за Агатой по коридору, стараясь не смотреть на Далтона, стоявшего внизу. А что, если он вытирает щеку платком? Или смотрит ей вслед?

Не отрывая взгляда от двух женщин, поднимавшихся по лестнице, Саймон покачал головой:

– Неужели это был поцелуй? Я думал, тебе не нравится вдова Симпсон. А как же Роза?

Далтон потер затылок.

– Вдова Симпсон и есть Роза.

– Неужели? – Саймон поднял брови. – Думаю, мне не помешает стаканчик бренди. Да и тебе тоже, судя по твоему виду.

Далтон был потрясен. Она поцеловала его нежно, ненароком, как целует жена мужа, желая ему спокойной ночи.

Впрочем, не стоит придавать этому значение, решил Далтон.

Он последовал за Саймоном в его кабинет, напоминавший его собственный. Мебель, обитая кожей, хорошие напитки, книги. Далтон всегда мог расслабиться в обществе Саймона, единственного человека на свете, который принимал его таким, каким он был. Когда подали бренди, он одним глотком осушил бокал.

– Тяжелая ночь? – осторожно поинтересовался Саймон.

– Не то слово. Видимо, кто-то пустил убийц по моему следу.

Саймон поднял бровь.

– Но ведь ты давно этого ожидал.

– Ожидал, но представить себе не мог, что убийцей окажется Керт.

– Не может быть!

– Да, это был Керт. Трудно поверить, что такой профессионал трижды потерпел неудачу.

– Но Керт никогда не работает за пределами «клуба».

Далтон налил себе еще бренди, откинулся в кресле напротив Саймона и вытянул ноги к огню.

– Совершенно верно.

Саймон потер подбородок.

– Что ты натворил, чтобы попасть в список к «лжецам»?

– Я? Ничего, только я нокаутировал Керта и скрутил его, как индейку. Полагаю, они охотятся за Розой.

– Клара.

– Что?

– Ее зовут Клара. А ты назвал ее Розой. – Саймон усмехнулся. – Сколько женщин с тобой в постели?

Далтон осторожно поставил стакан, чтобы не разбить его о камин.

– Есть три женщины, если не в моей постели, то в моей голове. Вдова Симпсон, Роза и Клара. И ни одна из них не имеет представления о благоразумии и осторожности.

– И что же ты намерен предпринять? Если Керт действительно охотится за ними, я имею в виду за ней?

– Я кое-кого упустил в своем списке. Сэра Торогуда.

Саймон издал возглас изумления, но, поскольку в этот момент потягивал бренди, поперхнулся.

Далтон постучал ему по спине, и тот пришел в себя. Саймон дышал с присвистом и качал головой в изумлении.

– Клара Симпсон и есть сэр Торогуд.

Это было утверждение, а не вопрос, и Далтон кивнул.

– Потрясающая женщина, – восхищенно произнес Саймон. – Но не притворяется ли она, как это делал ты?

Далтон прищурился.

– Об этом я не подумал. – Он покачал головой. – Нет, не притворяется. У нее был доступ в дом Уодзуэрта, а манера рисовать определенно совпадает. – Он похлопал по карману сюртука, где хранил рисунки в качестве доказательства.

Саймон подался вперед:

– Покажи.

Далтон отвел глаза.

– Я бы предпочел этого не делать.

Саймон счел себя оскорбленным. Тогда Далтон скрепя сердце достал рисунки и протянул ему.

– Будешь смеяться – ты покойник.

Стоит отдать ему должное, Саймон не смеялся, хотя, возможно, должное нужно было отдать его руке, плотно прижатой ко рту. Его брови удивленно поползли вверх, когда он рассматривал два листа, испещренные различными набросками. И плечи его слегка подрагивали.

– Хватит! – сказал Далтон, выхватил у Саймона рисунки и засунул в карман.

Саймон закрыл глаза и сидел, откинувшись в кресле, широко улыбаясь.

– И что все это значит? – спросил Далтон.

Саймон покачал головой:

– Ты запретил мне смеяться. Но не запретил представить себе тот момент, когда будешь показывать эти рисунки Ливерпулу.

– Ох, черт побери! – Об этом Далтон не подумал. Надо прямо сейчас бросить рисунки в огонь! Далтон никогда не подделывал улики и впредь не собирался этого делать.

– Возможно, она нарисует для тебя новый рисунок, тогда эти не обязательно показывать. – Саймон не сдержал смешок. – И пусть изобразит тебя не в чем мать родила, а хоть в какой-нибудь одежке.

Далтон с невозмутимым видом смотрел на огонь. Саймон глотнул бренди.

– А если серьезно, то не собираешься же ты сдать ее Ливерпулу? Только он мог дать приказ ее убить.

Далтон счел своим долгом вступиться за Ливерпула.

– Не могу поверить. Клару можно обвинить в чем угодно, только не в измене, я готов поклясться своей жизнью. Возможно, Ливерпул не разделяет ее политических убеждений, но он никогда не отдаст приказ убить ни в чем не повинную женщину.

– Ты в этом уверен? – с сомнением в голосе произнес Саймон. – На мой взгляд, Ливерпул просто одержим и способен совершать, как и ему подобные, противоречащие логике поступки.

Далтон напрягся.

– Если у Ливерпула и есть навязчивая идея, то это безопасность Англии.

Саймон пожал плечами:

– Одержимость есть одержимость, пусть даже из самых благородных побуждений.

Далтон глотнул бренди, с трудом скрывая желание ткнуть Саймона носом в ковер. Хорошая была бы потасовка…

Потасовка! Что с ним происходит? Он снова мыслит, как Монти. Как мог этот выдуманный разбойник стать частью его самого?

Вошла Агата, села на подлокотник кресла Саймона.

– Клара принимает ванну и собирается перекусить. Будет спать как убитая. Бедняжка так измучена.

Далтон старался подавить в себе сочувствие к Кларе и желание защитить ее. Где же его безупречная логика, где бесстрастное суждение?

Он заставил себя сосредоточиться.

– В данный момент мне нужна информация. Для начала – кто приказал убить и почему. Здесь что-то не так, за всем этим стоит не просто месть оскорбленных аристократов художнику-карикатуристу.

В дверях появился Пирсон.

– Сэр Рейнз, прибыл мистер Каннингтон, желает встретиться с лордом Этериджем.

«Джеймс?» – встревожился Далтон.

– Нет, Пирсон, откажите ему.

Агата запротестовала:

– Зачем отказывать, если мы только что послали за ним? Он весь день тебя ищет.

Далтон встал.

– Проклятие, я не хотел, чтобы Джеймс оказался замешанным во все это!

– Неудивительно, – сухо произнес Джеймс, появившись в дверном проеме. – Ты никогда не хотел, чтобы я хоть как-то развлекся.

– Джеймс, это дело тебя не касается.

– Не могу возразить, поскольку понятия не имею, о чем речь. – Он протянул Далтону папку. – Я пришел, потому что у меня возникло предположение, с которым, как я считаю, тебе следует ознакомиться.